Хрустальные мечты - Лейкер Розалинда - Страница 23

• Предыдущая
• 23/77
• Следующая

Она добродушно рассмеялась:

— Я догадываюсь, откуда вам известно мое имя, видимо, вам его назвал ваш брат Хендрик.

Ян кивнул в ответ:

— Ваша правда. В тот же самый вечер в Риге. А вы нашли того человека, которого разыскивали?

— Да, он вскоре пришел, чтобы забрать свою жену. А на следующий день я покинула Ригу вместе со своими спутницами. Мы уехали в Петербург.

— Да, да. Хендрик мне говорил, с какой целью вы приехали в Россию. Мы вместе с ним еще два-три дня оставались в рижской гостинице. Потом он поехал домой, а я, как сами видите, доставил ко двору императрицы привезенные им картины. — Тут Ян недовольно пожал плечами. — Ужасно досадно, что весь двор и все дамы уехали в Москву.

— Сначала они направляются в Киев. Вы поедете следом за ними?

Ян отрицательно помотал головой:

— Нет, не поеду. У меня в городе еще много других дед. Мне надо доставить выполненные мной заказы, которые я получил в предыдущее мое посещение Петербурга. Английские купцы, их жены, да и другие иностранцы, в том числе и мои соотечественники, ведут здесь очень выгодную торговлю бриллиантами и прочими товарами, поступающими из Европы. Они готовы приобрести для себя дорогостоящую вещь, чтобы пустить пыль в глаза всем окружающим.

Взгляд Яна несколько презрительно скользнул по висящим в зале картинам. Он небрежно махнул рукой вокруг себя.

— Здесь нет ни одного полотна русского живописца. Но я предчувствую, что в скором времени здесь появятся свои талантливые мастера. Может быть, не менее талантливые, чем те, которые рисовали у меня на родине в Голландии в прошлом веке. — Он улыбнулся. — Вот в чем непреходящая сила искусства! Если бы сейчас я держал в руках бокал вина, как этот приятель на портрете, то я бы с превеликим удовольствием выпил за то благословенное, но, увы, минувшее время.

Маргарита кое-что слышала о расцвете голландской живописи в прошлом веке. Поклонник ее сестры, имевший богатую библиотеку, позволял ей брать книги по искусству, когда Маргарита пришла в восторг от его картин. Однако теперь ей захотелось узнать об этом побольше. Ей было не совсем понятно то явное пренебрежение, какое выказал Ян картинам, висевшим вокруг на стенах. Однако она ясно видела, что голландская картина заметно выделяется на общем фоне всех остальных полотен. Ее краски словно излучали свет, безудержное веселье и буйство жизни. Маргарита чуть пододвинулась, чтобы встать точно прямо против полотна.

— Это автопортрет самого живописца?

— Нет. Лично я считаю, что это один из закадычных друзей-гуляк самого Рубенса.

Маргарита понимающе закивала головой.

— Не об этом ли полотне вы спрашивали своего брата в гостинице, как только мы приехали в Ригу? — Про себя же Маргарита подумала, что это одна из тех картин из-за которых они так долго задержались во Франкфурте-на-Одере. Все из-за каприза императрицы, нетерпеливо желавшей полюбоваться своими новыми приобретениями.

— Вы, наверное, слышали, как я задал ему этот вопрос? — спросил Ян. — Да, именно о ней шла речь в последнем письме от Хендрика. Брат писал, что картина продается и что он надеется приобрести ее.

Он прищурился и внимательно всмотрелся в полотно.

— Хотя Рубенс умер более ста лет назад, его влияние чувствуется во всех работах современных живописцев. — Он посмотрел на нее. — Даже во Франции.

Она резко повернулась к нему:

— Вы бывали в моей стране?

— Очень часто. И там я нашел множество красивых женщин.

«Да, — с негодованием подумала про себя Маргарита, — вот каким образом он составляет мнение о странах, в которых бывает». Ей больше не хотелось продолжать беседу.

— Извините, мне надо идти. Мне не следовало так далеко заходить во внутренние покои дворца, но что поделать, виной тому мое любопытство. Но как вы узнали после отъезда императрицы, где вам надо вешать картину?

— Мне была указана эта зала во время моего последнего визита во дворец. Великая княгиня, которая неравнодушна к живописи, едва прослышав об этом полотне, буквально не давала мне покоя. Она хотела, чтобы я достал картину во что бы то ни стало, она хотела повесить ее в своих покоях. — Тут в его голосе зазвучала ирония. — Однако императрица, случайно услышавшая наш разговор, вдруг возникла перед нами и, обвинив княгиню в неуместном тщеславии, повелела, чтобы указанную картину доставили ей, она ей нужна для украшения залы.

Ей стало интересно, из-за чего поссорились между собой две могущественные дамы, причем при свидетеле. Хотя следовало признать, скупость была одной из самых неприятных черт императрицы.

— Вам следует найти другую картину, чтобы сделать приятное великой княгине. А теперь еще раз извините, мне пора.

— Подождите минутку! Постойте! Вам непременно надо увидеть полотно великого фламандского живописца, оно рядом, в соседнем зале.

Ян схватил девушку за руку, и она позволила ему провести себя в следующий зал, двери которого Ян распахнул сильным толчком руки. Они прошли несколько шагов, как вдруг он остановился, выпустив ее руку.

— Смотрите сюда! — воскликнул он торжествующе. — Перед вами полотно самого Рембрандта «Прощание Давида с Ионафаном»! Петр Великий купил его на аукционе несколько лет тому назад, во время своего визита в Голландию.

Впервые в своей жизни Маргарита увидела произведение великого художника. Ни одна из картин в коллекции поклонника ее сестры ни шла ни в какое сравнение с этим величественным полотном. Ян что-то рассказывал о технике масляной живописи, о насыщенном колорите, о человечности, о любви, которые пронизывали картину, но Маргарита почти его не слушала. Замерев от восхищения, она стояла, не сводя глаз с полотна.

— Петр Великий купил много полотен фламандских живописцев во время последних двух своих визитов в Голландию, — продолжал рассказывать Ян, радуясь ее нескрываемому восхищению. Ему нравилось — впрочем, в ней ему нравилось все, — как глубоко Маргарита чувствует и понимает искусство. Она была необыкновенной женщиной и обещала преподнести ему еще не один приятный сюрприз, если только он сумеет преодолеть существующий между ними барьер. Он был увлечен и очарован этой чудесной девушкой.

— А вон там чуть поодаль натюрморт Яна Фейта, — продолжал свои объяснения ван Девэнтер. — Это тоже одно из удачных приобретений Петра Великого, хотя его нельзя, конечно, сравнивать с полотном Рембрандта.

Однако Маргарита только мельком успела рассмотреть натюрморт, она услышала чьи-то шаги, доносившиеся из соседней залы.

— Мне надо идти!

— Не волнуйтесь. Это всего лишь придворный чиновник, которому поручено помогать мне, — попытался успокоить ее Ян.

— Но мне не хотелось бы, чтобы он застал меня здесь! Прощайте!

Она почти выбежала из залы и далее пошла через всю анфиладу, но теперь в обратном направлении, пока не добралась до мраморной лестницы и не покинула парадную часть дворца. Потом она немного поплутала, потому что не сразу нашла дорогу к своей мастерской.

А в это время где-то в бескрайних снежных просторах между Петербургом и Москвой, в санях у Екатерины случился выкидыш. Она заплакала, но не только от пронзительной и мучительной боли, но и от облегчения.

В тот же день после обеда к Маргарите пришли две русские девушки-швеи. Они были похожи друг на друга, — обе круглолицые, симпатичные, примерно одного роста, и со щеками, красными от смущения и волнения, что им придется работать вместе с приезжими француженками. Одну звали Нина, у нее были чудесные льняные волосы, другую Лиза, у этой были вьющиеся волосы каштанового цвета. Они стояли рядом в белых, сильно накрахмаленных передниках, словно пара красивых расписных матрешек, которых француженки видели недавно на местном рынке.

— Бонжур, — одновременно поздоровались девушки, они очевидно отрепетировали свое приветствие заранее. Хотя ни одна из девушек не говорила по-французски, они уже знали достаточно слов, чтобы схватывать смысл указаний Маргариты. Вскоре они уселись шить нижнюю юбку для нового платья императрицы, между тем как другие продолжали вышивать сложный узор из павлиньих перьев, имитируя их переливчатые цвета шелковыми темно-зелеными и ярко-голубыми, а также золотыми нитями.

• Предыдущая
• 23/77
• Следующая