Веселые солдатские истории - Никольский Борис - Страница 1

• 1/17
• Следующая

Борис Николаевич Никольский

Весёлые солдатские истории

Солдатская служба — нелёгкая служба. Немало приходится потрудиться солдату, прежде чем овладеет он военной наукой.

Но вот что интересно — когда возвращаются солдаты в казарму после тяжёлых, долгих учений, после многокилометровых марш-бросков, они никогда не жалуются, не ноют, не рассказывают о том, как трудно им приходилось. Никогда не услышишь, чтобы кто-нибудь из солдат сказал: «Ах, как тяжело мне было!..» Нет, чаще всего солдаты вспоминают всякие смешные истории, забавные случаи, подшучивают друг над другом. И смеются. А когда человек смеётся, когда человек весел, он становится сильнее.

Немало разных весёлых историй слышал от солдат и я — ещё в те времена, когда сам был рядовым солдатом, и позже — когда приезжал к солдатам в гости. Некоторые из этих историй я и хочу рассказать теперь вам, своим читателям.

Автор

Рядовой Башмаков (рассказы)

Рядовой Башмаков

Был в нашем взводе, взводе десантников, солдат по фамилии Башмаков — удивительно невезучий человек. Не везло ему постоянно. Всегда и во всём. На стрельбы идём — все стреляют нормально, он обязательно умудрится всадить пулю в чужую мишень. По тревоге поднимаемся — сапоги перепутает. Кросс побежим — ногу вывихнет. Короче говоря, всё у него не как у людей.

Поэтому командир взвода старался держать Башмакова подальше от глаз начальства. Как начинаются учения или проверка, так Башмакова либо в наряд по кухне отправляют картошку чистить, либо дневальным по казарме, либо ещё куда-нибудь — лишь бы подальше.

Так было до тех пор, пока не сменился у нас командир взвода.

Новый командир, лейтенант Петухов, вызвал к себе Башмакова и говорит:

— Невезучих людей, Башмаков, не бывает — бывают люди не-дис-ци-пли-ни-ро-ван-ны-е. Ясно?

— Так точно, — говорит Башмаков. — Ясно.

— Отныне вам никаких поблажек не будет, — говорит лейтенант. — И вы свои штучки бросьте. Ясно?

— Так точно, — говорит Башмаков. — Ясно.

А тут через несколько дней как раз учения. И нашему взводу выпало особое задание — произвести разведку в тылу «противника».

Лейтенант Петухов на всякий случай не спускал глаз с Башмакова. И в самолёте посадил возле себя. Нарочно.

И прыгнул сразу вслед за ним.

Их парашюты раскрылись почти одновременно.

И тут вдруг лейтенант увидел, что Башмаков летит не вниз, а вверх.

Да, да, его парашют поднимался вверх!

— Рядовой Башмаков! — закричал лейтенант. — Вы куда?

— Не могу знать! — закричал Башмаков.

— Немедленно вернитесь! — закричал лейтенант.

Но Башмаков продолжал медленно лететь вверх.

— Вернитесь сейчас же! — ещё громче закричал лейтенант.

Что ответил Башмаков, он уже не услышал. Ведь лейтенант летел вниз, а Башмаков — вверх, и расстояние между ними всё увеличивалось.

А между тем всё объяснялось просто: парашют Башмакова попал в восходящий поток тёплого воздуха.

Будь на месте Башмакова другой солдат, он бы наверняка растерялся и от страха натворил каких-нибудь глупостей. Но Башмаков не испугался. Он даже не удивился. Потому что он привык, что с ним всегда что-нибудь происходит.

Он спокойно летел, словно на воздушном шаре, и смотрел вниз.

И всё запоминал, что было внизу.

А внизу был лесок. А в леске танки «противника».

Так Башмаков летел довольно долго. А когда приземлился, то сразу пробрался к своим. И доложил о танках. И лейтенант Петухов после учений объявил ему благодарность за самообладание и находчивость.

С тех пор Башмакова перестали считать невезучим. А как только его перестали считать невезучим, он и правда перестал быть невезучим…

Десантная куртка

Башмаков очень гордился своей десантной курткой. Куртка у него была не такая, как у всех, особенная — одна половина зелёная, а другая — белая. Удивительная куртка!

Впрочем, удивляла она только новичков, мы-то хорошо знали, в чём дело. И почему отказывался Башмаков поменять её на другую, почему упрямился — тоже знали.

Было это зимой, на ротных учениях.

Пункт сбора десантников был назначен в лесу у переезда, там, где узкоколейка пересекалась с заснеженным, укатанным шоссе. Прятались мы за насыпью железной дороги.

Все группы приземлились удачно и собрались быстро, как положено, а с последней вышла осечка. Поторопился лётчик и выбросил десантников чуть раньше времени.

Как раз в этой группе был Башмаков.

Прыгал он последним.

Нам хорошо было видно, как отделилась от самолёта чёрная точка, как раскрылся парашют.

Мы ахнули. Башмаков медленно опускался прямо в расположение «противника». Мы видели, как подтягивает Башмаков стропы, старается уйти в сторону.

Только ничего у него не получалось.

Если бы подул ветер! Хоть какой-нибудь, хоть самый плёвый ветерок!

Но ветра не было. И нам оставалось только смотреть, как медленно опускается Башмаков прямо в расположение «противника». Мы ничем не могли помочь ему.

Ефрейтор Барабанщиков забрался с биноклем на сосну и оттуда наблюдал за Башмаковым и за действиями «противника».

Ещё секунда — парашют Башмакова скрылся из наших глаз.

И тут неожиданно налетел порыв ветра. Ну что бы стоило ему подуть на минуту раньше!

— Приземляется! Стропы подтягивает! — закричал Барабанщиков. — Бегут! Со всех сторон бегут к нему! Эх, чёрт!

И вдруг он замолчал и даже бинокль выпустил из рук.

— Ну что там? Что там? — нетерпеливо закричал лейтенант Петухов.

Но Барабанщиков по-прежнему не произносил ни слова.

— Да что же… — начал лейтенант Петухов. Больше он ничего не успел сказать.

В следующий момент снежный вихрь возник над переездом.

Белое облако стремительно пронеслось по шоссе мимо нас и врезалось в кустарник.

Когда снежная пыль рассеялась, мы увидели Башмакова.

Он стоял и улыбался как ни в чём не бывало.

Возле его ног лежал парашют. Купол парашюта ещё слегка шевелился от ветра.

— Товарищ лейтенант, — сказал Башмаков, — рядовой Башмаков на пункт сбора прибыл.

Лейтенант молча покачал головой. Он-то хорошо знал, как это опасно, когда тебя тащит по земле за парашютом.

А Башмаков повернулся, и только тут мы увидели, что весь правый бок его куртки от трения стал совершенно белым, словно по нему прошлись наждачной тёркой…

Как Башмаков был в плену

И всё-таки один раз Башмаков попал в плен. Ушли они на разведку вдвоём с Барабанщиковым, а вернулся Барабанщиков один. Он-то и рассказал, что Башмаков попал в засаду, что на него навалились сразу пять солдат «противника» и что спасти его было невозможно.

— Так что никакой надежды, что Башмаков выберется, теперь нет, — сказал Барабанщиков.

И только он произнёс эту фразу, как зашуршали кусты — и мы увидели Башмакова.

Башмаков был цел и невредим, и автомат у него был при себе, и противогаз — всё, как положено. Кроме того, Башмаков улыбался. Так что никаких сомнений, что это настоящий, наш Башмаков, а не вражеский солдат, ловко притворившийся Башмаковым, у нас не оставалось.

— Как? — сказал лейтенант Петухов. — Вы разве не в плену?

— Никак нет, — сказал Башмаков. — Уже нет.

Конечно, нам очень хотелось тут же расспросить Башмакова, как удалось ему бежать, но на счету была каждая минута.

Только вечером в казарме, когда уже кончились учения, мы узнали наконец, что произошло после того, как Башмакова захватили в плен.

А произошло вот что.

Солдаты «противника» привели Башмакова в свой лагерь, в палаточный городок, и стали допрашивать.

— Кто такой? — строго спросил сержант. — Десантник?

— Ай донт андэстэнд, — сказал Башмаков.

• 1/17
• Следующая