Не приведи меня в Кенгаракс - Курков Андрей Юрьевич - Страница 11

• Предыдущая
• 11/21
• Следующая

Турусов задвинул дверь.

— Что-нибудь увидел? — поинтересовался напарник.

— Да, — ответил Турусов.

— Что?

— Какие-то люди у паровоза. А наш вагон самый последний в составе.

— Это что-то новенькое, — Радецкий повернулся на бок и посмотрел на напарника. — Мы же всегда в начале ехали… А что за вагоны впереди?

— Такие же, плюс несколько открытых платформ и цистерн.

— Вот те на! — Радецкий задумался, глядя на Турусова.

Состав дернулся, прополз несколько метров и снова остановился.

— Посмотри-ка еще раз! — попросил Радецкий, приподнявшись на локте.

Турусов откатил дверь и в вагон, словно далекое эхо ворвался чей-то крик.

Турусов, прищурившись, заглядывал вперед. Увидел лишь, как несколько раз открылась и закрылась дверца кабины машиниста, потом снова открылась и из проймы что-то вывалилось, грузное и бесформенное. Состав опять дернулся и поехал. Дверь накатилась на Турусова, но он подставил колено и продолжал смотреть вперед.

Вагон неспеша проехал мимо лежащего на насыпи человека в синем комбинезоне, который, казалось, пытался подгрести под себя всю землю. Если бы не струйка крови на виске и не косивший на небо глаз, его можно было бы принять за живого.

Как только вагон проехал мимо лежащего на земле, Турусов сглотнул слюну и с силой задвинул дверь.

— Они кого-то убили. — Турусов обернулся к напарнику, кривя губы, словно сам ощущал физическую боль.

Радецкий побледнел. Может, он уже до этого был бледным, но Турусов именно сейчас заметил неестественный оттенок его лица.

— Неужели выследили? — прошептал Радецкий.

— Кто? — спросил Турусов.

— Геранты. Искатели минувших приключений…

— Это те, которые хотели убить тебя? — Турусов заглянул в глаза напарника.

— Да-а, они.

— А что им надо?

— О! — Радецкий горько усмехнулся. — Им надо то, чего никто им дать не может. Покой!

— Вечный покой? — Турусов вопросительно глянул на Радецкого.

Тот кивнул и отвернулся к стене.

Приближался вечер. За окном стемнело. Радецкий все так же лежал, уткнувшись в угол.

Турусов забрался на свою полку и хотел заснуть, но неосмысленное беспокойство не покидало его. Он чувствовал, как кто-то вырвал его судьбу из рук провидения и теперь все уже зависит не от случая, а от чьей-то воли. Эта воля выбирает путь для состава, она же влечет их куда-то, может быть, для развязки, может, для испытаний.

Смежил веки и настроился на убаюкивающую музыку колес.

Он уже спал, когда состав медленно остановился и музыка колес влилась в тишину. Во сне он куда-то спешил, и вдруг замедлил шаг и огляделся по сторонам, явно услышав чей-то зов.

Прошло полчаса после остановки поезда.

— Может, здесь? — прозвучал голос по ту сторону вагона и дверь открылась.

В вагон вскарабкался крепкий старик невысокого роста в бушлате и танкистском шлеме.

— Ну вот мы и прибыли! — негромко сказал он себе. — А почему же нас не встречают?

Старик прошелся к ящикам, потер руки, улыбнулся и направился бодрой походкой к служебному купе.

— Эй, товарищ! — зашептал он.

Сон Турусова опять сбился с ритма. Он зашел в датсан и тут какой-то нищий цепкими пальцами схватил его за рукав, и как он не пытался вырваться, ничего не получалось.

— Товарищ! — снова зашептал старик, дергая за одеяло.

— Что такое! — раздраженно буркнул Турусов и открыл глаза.

— Прошу прощения, — зашептал гость. — Разрешите вас на минутку.

Пришлось отпустить сон.

Турусов слез с полки и, напряженно раглядывая старика, пытался прочитать его лицо.

— Какой вы однако молодой! — укоризненно покачал головой старик. — Стало быть, вы теперь один-одинешенек остались?

— Почему один? — со сна удивился Турусов.

В возникшей минутной тишине было слышно посапывание Радецкого. Старик сделал шаг вперед и замер.

— Вот так да! — наконец прошептал он и огорченно развел руками. — Прям, Гришка Распутин: и в огне не горит, и в воде не тонет…

— Так это вы его! — Турусов, стараясь не шуметь, приблизился к ночному гостю.

— Спокойнее, молодой человек! Я имею право на все, что делаю! А вы еще слишком молоды. И его — он показал рукой на Радецкого — я знаю достаточно давно, чтобы решать его судьбу…

Четко произнеся эти фразы, старик деловитой походкой подошел к ящикам, чиркнул спичкой, довольно крякнул и задул мелкий огонек.

Состав тронулся и пятно дорожного фонаря поползло по деревянному полу вагона в сторону ящиков. Снова стало темно, только возле окна было как-то серо, четче видны были силуэты, столик, полки.

Ночной гость вновь подошел к Турусову, самодовольно улыбаясь, отчего на дряблых щеках морщины складывались гармошкой.

— Вы еще очень молоды, — повторил он. — У вас еще совершенно нет прошлого. В отличие от меня. И даже когда вы постареете, ваше прошлое будет всего лишь вашим личным опытом. Вот ведь и работа у вас довольно гнусная: сопровождать чье-то прошлое и делать вид, будто вы его охраняете. Я бы вам посоветовал заняться чем-нибудь другим, более благодарным.

— Мне нравится моя работа, — монотонно процедил сквозь зубы Турусов.

Радецкий пошевелился и застонал. Старик враз обмяк, съежился. Занервничал.

— Жаль, нет у меня времени наставить вас, молодой человек, на путь истинный. Ну, да ладно. Во встречи!

Старичок отодвинул дверь и спрыгнул в темноту.

Турусов подскочил к дверному проему, испуганно выглянул и оцепенел: состав стоял, вокруг было тихо и только издалека едва доносился шум уходящего поезда. Стук колес, других, далеких колес.

…И погружалось время в туман тишины, все глубже и глубже уходило и, не в силах будучи передвигать часовую стрелку или шевелить секундною, останавливалось оно. И не было ни видно, ни слышно его присутствия. А только тишина и туман. Туман и тишина.

Когда Турусов проснулся, состав только-только сдвинул тишину с места и покатился, набирая скорость.

Радецкий спал, как убитый. Ни стона, ни храпа.

Турусов почувствовал, что озяб. Холодный ветер сочился сквозь проем незадвинутой двери. Надо было встать и задвинуть.

Радецкий спал.

В окне была видна скупая природа незнакомого края. Степь и одинокие кустарники.

Турусов ощутил беспокойство. Что-то было не так, что-то предвещало недоброе.

Радецкий спал как убитый. Турусов склонился, приложил ухо к его груди и услышал стук колес. Этим стуком было пропитано все вокруг. А Радецкий спал.

— Нет, будить его не надо, — решил Турусов. — Сон ему полезен.

А время не шло, продолжалось утро, утро какого-то далекого будущего дня.

— Мы и вчера не поели… — думал Турусов. — Все-таки надо его разбудить. Спать на пустой желудок плохо…

А время не шло.

До вечера того далекого будущего дня дожить будет трудно. Надо обладать удивительным здоровьем, чтобы дожить. Только какой смысл растягивать жизнь до самого вечера. Лучше уйти днем, при свете…

Турусов дотронулся до плеча спящего напарника, но тот не отреагировал. Тогда Турусов потряс его посильнее. Тот же результат. Потрогал лоб, пощупал пульс. Вроде живой.

…Но до ночи все равно никто из ныне здравствующих не протянет. Вечер тоже будет чертовски долгим. Может, даже длиннее этого дня, полного надежды на свою вечность…

— Все-таки он спит, — вздохнул Турусов. — Слабый еще. Много крови потерял, наверно.

Состав делал резкий поворот на хорошей скорости. Шум колес усилился, заскрипели ящики, подползая к стенке вагона, а один небольшой не удержался на массивном кубе с трафаретами и грохнулся с треском на пол.

Турусов подскочил к нему, готовый оказать срочную помощь, подхватил его и вставил между двумя большими. Обратил внимание на номер: «ТПСБ-1748». Что там говорил этот старичок-убийца, хотевший убрать Радецкого? Что он, Турусов, занимается неблагодарным делом, охраняет и сопровождает чье-то прошлое. Занятно. Ящики с прошлым. Не слишком ли дорого оно обходится стране, если только для сопровождения нескольких таких ящиков требуются два молодца, каждому из которых выпадает за «тяжкий» труд по тысяче в месяц?

• Предыдущая
• 11/21
• Следующая