Добрый ангел смерти - Курков Андрей Юрьевич - Страница 27

• Предыдущая
• 27/69
• Следующая

— А про що цэ ты спивала? — спросила Галя.

— Это песня про две семьи кочевников, встретившиеся на один день в пустыне. В одной семье был сын, а во второй — дочь, которые влюбились друг в друга с первого взгляда. Но их родители связали каждый своего ребенка и разъехались в разные стороны. И когда унесли их верблюды далеко друг от друга, сказал отец своему связанному сыну: «Когда я был таким, как ты, я тоже влюбился в дочь случайно встретившегося нам по пути кочевника. И так же со мной поступил мой отец. Я долго переживал, но в конце концов забыл о своем горе. А потом отец нашел мне невесту, и мы были с ней счастливы. А если б было иначе — у нас бы родился не ты, а кто-то другой». А мать девушки рассказала такую же историю о себе, о том, как она переживала долгие годы и в конце концов вышла замуж по решению своего отца. И только одного не заметили отец влюбившегося парня и мать влюбившейся девушки. Они не узнали друг друга, ведь именно они много лет назад встретились вот так же на один день в пустыне, и их, так же как они своих детей, связанными увезли родители.

Эти две песни не только приблизили вечер, но и словно разогнали взаимные подозрения. Мы неспешно разложили свои подстилки и устроились на ночлег недалеко друг от друга в очередной ложбинке между двух расползавшихся в стороны каменных языков Актау.

Перед тем как заснуть, я долго думал о разных способах преодоления межнациональных барьеров и недоверии. Та атмосфера, которую вдруг создали две песни, уже не казалась мне волшебной. Я видел, что ситуация стара как мир и то, что именно женщины враждующих народов своим пением привносят мир и спокойствие, не столько неожиданно, сколько закономерно. Вот он, универсальный древний способ утихомиривать межнациональные конфликты на любом уровне. Есть, конечно, и другие способы. Украинец Миклухо-Маклай, выйдя на папуасский берег и увидев перед собой взбудораженную вооруженную толпу аборигенов, демонстративно лег спать прямо на песок. Мы никогда не узнаем, что подумали о нем в этот момент папуасы. Трудно представить себе, чтобы Миклухо-Маклай, выйдя на берег, вдруг запел бы папуасам «Розпрягайте, хлопцы, кони». Тут уж, чтобы все кончилось мирно, ему понадобился бы переводчик-синхронист. Да, думал я, песни хороши для улаживания межнациональных конфликтов, но не межрасовых.

Так лежал я, усталый, обнимая рукой уже заснувшую Гулю и посматривая на высокие звезды. Похрапывание Петра казалось мне мирной мелодией, настраивавшей на добрые сны. Я лежал и размышлял в такт этому похрапыванию, пока не уснул.

Сон мой был тяжел и закончился противно до тошноты. Я проснулся от боли в ногах и в руках. Снова руки мои были связаны за спиной, и запястья ныли от впившейся в кожу веревки, которая стягивала их куда крепче прежнего. «Да, — подумал я, — вот тебе и доверился песням». Перекатившись на бок, я некоторое время ничего не мог понять. Передо мной, так же связанные и в тех же позах, лежали и Гуля, и Петр с Галей. От этого зрелища я просто обалдел и на некоторое время забыл о собственных веревках. Все мы бодрствовали, но пребывая в состоянии шока, молчали, мысленно пережевывая происшедшее. В моей голове замелькали разного рода догадки, скорее отвечающие сюжетам фильмов про американских индейцев. Я не видел рядом никого, кто мог бы оказаться хозяином связывающих нас веревок. И эта тишина начинала нагнетать нервный страх перед неизвестностью.

Я заставил мысли замедлить бег. Попытался анализировать спокойно. Если связали и меня, и украинцев, то, может быть, это дело рук каких-нибудь казахов.

Но ведь и Гулю связали? Возможно, они связывали нас ночью и не разглядели ее. А потом ушли до рассвета? И вот скоро вернутся, и тогда, может быть, если это казахи. Гуля найдет с ними общий язык. Может быть, и петь не придется?

Тишину вдруг нарушили громкие шаги, донесшиеся из-за ближнего каменного языка. Казалось, что кто-то специально чеканит шаг, чтобы нагнать на нас страху. Петр тоже услышал шаги и повернул голову в их сторону.

Из-за каменного языка вышел не душман или казах, а рослый и крепко сбитый мужчина-славянин в спортивном костюме «Адидас». На вид ему было лет пятьдесят.

Ухоженные усы и блеск гладко выбритых щек как-то не вязались с дикой красотой пустыни и с нашим, тоже достаточно одичалым видом.

«Мафиози?! — мелькнула мысль, но тут же захотелось в недоумении пожать плечами. — Кто мы такие? Чем заслужили такую честь, чтобы нас подстерегать и ночью связывать? Выкуп, по крайней мере за меня, никто платить не станет, за Галю и Петра тоже вряд ли. Остается Гуля, но хоть она, казалось мне, достойна пленения и без перспективы выкупа, не проще ли было просто выкрасть ее, пока мы спали, раз они такие ловкие?»

Усатый «адидасовец» остановился над Петром, сверля его ехидным взглядом.

— Ну шо? — неожиданно бархатно спросил он, слегка наклонившись и зависнув лицом над головой Петра. — Мало тебе было по Киеву разные митинги и безобразия устраивать, так ты еще и до Казахстана добрался! Погоди, домой вернемся, я тебе покажу! У нас про тебя уже целый видеофильм есть!

— Тьфу ты! — сплюнул в сторону Петр, на лице его заиграла злая ухмылка. — Ты дывы, хто до нас прыед-нався! Панэ полковныку… Як вас там на имъя та по-батькови?

— А ты шо, не знаешь?

— Та я то знаю, а ось москаль, — Петр кивнул в мою сторону, — мабуть, вас впэршэ бачыть.

— Меня звать — полковник СБУ Тараненко Витольд Юхимович, — произнес «адидасовец», посмотрев в мою сторону без особого интереса. Было очевидно, что его интерес лежит перед ним на подстилке со связанными руками и ногами.

— Ну а как твоих дружков зовут? — Полковник полуприсел, наклонившись еще ниже к Петру.

— Воны мэни таки ж друзи, як и вы, панэ полковныку.

— Жалко, — протянул Тараненко. — А я надеялся, что вы подружитесь! С капитаном Семеновым вы же подружились! Политика — политикой, а человеческие отношения — это ведь совсем другое! Да, Галя? — он перевел взгляд на чернявую украинку.

Она молча отвернулась, хотя до этого внимательно смотрела на полковника.

— Да ладно, — полковник усмехнулся, поднялся на ноги, подошел ко мне. — Так шо, Николай Иванович Сотников, будем знакомиться?

— Извините, не могу руку подать, — попробовал сдерзить я.

— Потом подашь, — он наклонился и пристально посмотрел мне в лицо.

— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — нараспев произнес полковник Тараненко, разворачивая пластинку жвачки.

Он забросил жвачку в рот, пожевал и продолжал уже совершенно другим, серьезным тоном:

— Ну шо, хотите вы или не хотите, а теперь мы с вами одна дружная семья.

Хотя сначала нам надо будет научиться доверять друг другу. Задание у нас одно… то есть у вас — цель, а у меня — задание. Но в данной ситуации это одно и то же.

Он опять отошел за тот каменный язык горы, из-за которого появился.

Вернулся с туго набитым брезентовым рюкзаком. Опустил его рядом с нашими вещами, раскрыл и вытащил маленький раскладной стульчик. Разложил его и уселся.

У меня заболела шея — чтобы видеть полковника мне приходилось лежать изогнувшись.

А он, простецки расставив ноги, сидел на стульчике.

— Ну давайте я вас поконкретнее проинформирую о данной ситуации, — снова заговорил он. — Вы должны прежде всего понять, шо тяжелое финансовое положение в стране не могло не отразиться на работе СБУ. Нам сейчас приходится обходиться меньшими силами и больше рассчитывать на постороннюю помощь. Но, как вы понимаете, помощь нихто сам по себе не предлагает. Поэтому мы пользуемся пассивной помощью наших граждан. Этот принцип оправдывает себя полностью, когда интересы и цели потенциальных помощников совпадают с нашими. Фактически мы, то есть СБУ, оказываем гораздо больше помощи нашим помощникам, но главное — это результат, а не то, хто кому больше помогает! Если б не мы, нихто из УНА-УНСО не узнал бы ни о существовании тайника Шевченко, ни о том, шо на поиски этого тайника уже отправился русский господин Сотников! Главное — быть в курсе и держать в курсе событий самых способных потенциальных помощников. Но к сожалению еще ни разу наши помощники не смогли нам помочь без нашей же помощи.

• Предыдущая
• 27/69
• Следующая