Осада Бостона, или Лайонел Линкольн - Купер Джеймс Фенимор - Страница 25

• Предыдущая
• 25/97
• Следующая

— Да, разбойник, разбойник! Я заслуживаю любого наименования, какое вам угодно будет мне дать…

— Я уверена, — сказала Сесилия, бледнея, — что никто, кроме вас, не посмеет отозваться о майоре. Линкольне столь дурно, а вы явно к нему несправедливы!

— Я, кажется, сказал какую-то глупость, мисс Дайнвор! — воскликнул Лайонел, очнувшись от своих дум. — Мои мысли были далеко, и хотя я и слышал ваши слова, но не уловил их смысла.

— Но тем не менее вы вооружены. Шпага не так уж часто украшает вашу персону, а сегодня вы к тому же запаслись еще и пистолетами.

— Да, да, — отвечал Лайонел, снимая с себя все эти грозные орудия и откладывая в сторону. — Я намерен отправиться добровольцем с отрядом, который сегодня выступит из города ночью, и прихватил с собой все это, потому что хочу придать себе воинственный вид, хотя вы знаете мой мирный нрав.

— Выступить в поход.., ночью! — воскликнула Сесилия. Она побледнела и закусила губу. — И Лайонел Линкольн решил добровольно присоединиться к войскам?

— Лишь для того, чтобы оказаться свидетелем возможных событий… Цель этого похода пока еще столь же мало известна мне, как и вам.

— В таком случае, оставайтесь здесь, — сказала Сесилия твердо, — и не принимайте участия в деле, цель которого может быть мерзкой, а результат — позорным.

— Цели, каковы бы они ни были, мне неизвестны, но мое отсутствие или присутствие ни в коей мере не может их изменить. И я не вижу, мисс Дайнвор, какой позор может грозить тому, кто сопровождает наших гренадеров и нашу легкую пехоту, хотя бы им предстояло встретиться с отборными войсками, втрое превосходящими их численностью.

— Значит, наш друг Меркурий — эта пушинка в образе мужчины, именуемая капитаном Полуортом, — находится тоже в числе этих ночных грабителей? — проговорила Агнеса Денфорт, входя в комнату. — Храни господь наши курятники!

— Так ты уже слышала эту новость, Агнеса?

— Я слышала, что солдат поставили под ружье, что сторожевые лодки так и шныряют вокруг города и отдан приказ, согласно которому мы, американцы, лишены уже права покидать Бостон или, наоборот, проникать в него, как и когда нам это заблагорассудится, — сказала Агнеса, стараясь насмешкой замаскировать свой гнев и досаду. — Одному богу известно, к чему может привести подобный произвол.

" — Если вы собираетесь отправиться в этот поход просто из любопытства, чтобы полюбоваться бесчинством солдат, — снова заговорила Сесилия, — то, мне кажется, вы поступаете не правильно. Ведь вы одним своим присутствием как бы одобряете его.

— У меня нет еще пока оснований ожидать каких-либо бесчинств.

— Ты забываешь, Сесилия, — презрительно заметила Агнеса Денфорт, — что майор Линкольн прибыл сюда уже после знаменитого похода из Роксбери в Дорчестер. Тогда английские войска пожинали свои лавры при ярком свете солнца, но нетрудно себе представить, насколько величественней будут выглядеть их победы, когда ночной мрак скроет краску стыда, проступившую на их лицах.

Красивое лицо Лайонела вспыхнуло, но он рассмеялся и встал, чтобы откланяться.

— Дорогая кузина, вы столь воинственно настроены, что вынуждаете меня отступить. Однако, если мое участие в предстоящем грабеже будет, как всегда, удачным, оно послужит на пользу вашей кладовой. Шлю вам воздушный поцелуй, ибо для того, чтобы приблизиться к вам с еще более миролюбивыми намерениями, мне, вероятно, пришлось бы отказаться от чести носить военный мундир.

А вас, кузина, я прошу о перемирии.

Говоря это, он взял Сесилию за руку и повел к дверям, и девушка, словно бы в рассеянности, проследовала за ним.

— Мне бы хотелось, Лайонел, чтобы вы отказались от своего намерения, — сказала Сесилия, когда они остановились в прихожей. — Ваш воинский долг не обязывает вас к этому, а ваши чувства должны внушить вам больше сострадания к соотечественникам.

— Именно эти чувства и заставляют меня отправиться туда, Сесилия, — отвечал Лайонел. — У меня есть на то причины, которых я не могу вам открыть.

— И долго вы пробудете в отсутствии?

— Пока не достигну своей цели, — ответил Лайонел и, нежно пожав, ее руку, добавил:

— Но не сомневайтесь, что я не замедлю вернуться при первой же возможности.

— В таком случае, отправляйтесь, — сказала Сесилия, поспешно и, по-видимому, бессознательно высвобождая свою руку. — Отправляйтесь, если у вас есть на то тайные причины. Но помните: любой поступок офицера вашего чина будет замечен.

— Неужели вы не доверяете мне, Сесилия?

— Нет, нет… Я ни к кому не испытываю недоверия, майор Линкольн… Отправляйтесь.., и.., и.., я надеюсь, что мы увидим вас, как только вы возвратитесь.

Лайонел не успел ответить ни слова: девушка поспешно ускользнула обратно в комнаты, и он увидел только, что она не вернулась в гостиную к кузине; грациозная фигурка легко, бесшумно, словно сказочное видение, промелькнула по лестнице и скрылась из глаз.

Покинув дом миссис Лечмир, Лайонел направился в сторону Бикон-Хилла и, лишь взобравшись по крутому склону почти до половины холма, очнулся от задумчивости и вспомнил, по какой причине бродит он здесь один в столь неурочный час. Но ни единый звук не оповещал о том, что батальоны готовятся выступить, и Лайонел невольно поддался овладевшему им стремлению остаться наедине со своими мыслями и продолжал подниматься по холму, пока не достиг вершины. Здесь он остановился, стараясь проникнуть взором в окружающий мрак, а сладкие предчувствия и грезы уступили место мыслям о неотложных житейских делах. Из города доносился приглушенный шум: в окнах домов то тут, то там вспыхивали огоньки, а по улицам порой скользил свет факелов, и Лайонел подумал, что населению уже стало известно о готовящемся походе. Повернувшись в сторону плаца, Лайонел долго, тревожно прислушивался, но все было напрасно: оттуда не доносилось ни звука, ничто не говорило о том, что там идут какие-то необычные приготовления. Полуостров утопал во мраке: полукруглый амфитеатр холмов с глубокими ложбинами и море были невидимы. Временами Лайонелу казалось, что с противоположного берега до него доносятся какие-то голоса, что там тоже уже узнали о военных приготовлениях англичан, но, сколько ни напрягал он слух, ему не удалось различить ничего, кроме тихого мычания скота на лугу да плеска весел сторожевых лодок, патрулировавших вокруг полуострова. Впрочем, количество этих лодок само по себе указывало на то, какие меры предосторожности оказалось необходимым принять.

Лайонел стоял у края небольшой утрамбованной площадки на вершине холма, раздумывая о том, к каким последствиям может привести задуманный генералом план, и в эту минуту слабый луч света пробежал по траве, скользнул вверх по стене маяка и заиграл на ней, разгораясь все ярче.

— Негодяй! — воскликнул кто-то, выскакивая из укрытия у подножия маяка и бросаясь к Лайонелу. — Как ты осмелился зажечь маяк!

— Я бы спросил вас, как вы осмеливаетесь обращаться ко мне с такой грубой бранью, если бы мне не была ясна причина вашего заблуждения, — ответил Лайонел. — Это же свет луны, только что поднявшейся над морем.

— Ив самом деле, — ответил тот. — А сначала я прямо готов был поклясться, что зажгли маяк.

— Как видно, вы верите, что в этой стране много разного колдовства и чертовщины. Ну как, если не с помощью черной магии, мог бы я зажечь маяк на таком расстоянии?

— Почем я знаю! Странный тут народ вокруг… Вот на днях украли пушку из арсенала. Всякий бы сказал: быть того не может, а вот украли. Как раз перед вашим прибытием, сударь. Я ведь вас узнал: вы майор Линкольн из сорок седьмого полка.

— На этот раз вы гораздо ближе к истине, чем в первом своем предположении, — сказал Лайонел. — Я, кажется, имею честь разговаривать с одним из офицеров нашего полка?

• Предыдущая
• 25/97
• Следующая