Волна мозга - Андерсон Пол Уильям - Страница 31

• Предыдущая
• 31/42
• Следующая

Коринф почувствовал, как по спине его побежали мурашки. Космос был слишком огромным. Сколь бы быстро ни передвигались звездные корабли людей, сколь бы далеко они ни устремлялись, за сотни и тысячи веков они – в масштабах космоса – практически не смогли бы сдвинуться с места, застыв на веки вечные в великом безмолвии. Даже то, что для Галактики было бы крошечной пылинкой, уже не поддавалось осознанию, – о чем-то большем говорить было тем более бессмысленно. Пройди хоть миллион лет, знание об этой галактической крохе все равно не будет сколь-нибудь полным; тем же островам звезд, которые лежали за ее пределами, так и суждено было остаться чем-то неведомым людям, стремись те к ним хоть до самого скончания мира.

Это знание подействовало на него благотворно, надев узду здорового смирения на его ставший не в меру ретивым разум. Важно знать, что тебя всегда будет ожидать нечто новое, нечто неизведанное, огромностью своей превосходящее все и вся. Осознание этой убийственной беспредельности сплотит людей и, возможно, сделает их добрее… Льюис негромко пробурчал:

– Стало быть, из девятнадцати исследованных нами планет четырнадцать оказались не только обитаемыми, но еще и населенными разумными существами…

Коринф разом вспомнил все увиденное им за эти дни: горы, моря и леса разных планет, жизнь в пору ее блистательного расцвета и унылое выживание. Перед ним прошел фантастический хоровод существ и цивилизаций. Прыгающие хвостатые варвары, завывавшие среди болотных кочек; изящные сребролицые создания, выращивавшие для непонятных целей гигантские цветы; мир, слепивший вспышками ядерных разрывов, сметавших народ за народом; цивилизация кентавров, научившихся делать ракеты и мечтавших о межзвездных путешествиях; чудовищные твари, дышавшие водородом, что жили на огромной отравленной планете, размеры которой определили появление трех различных видов разумной жизни; цивилизация двуногих существ, чрезвычайно похожих на людей, со столь жесткой организацией и специализацией, что место мысли в ней занял навык, вследствие чего это сообщество превратилось в некое подобие муравейника; носатые твари, жившие среди странных растений, обеспечивавших их всем необходимым; цивилизация существ, презревших богатство и власть и отдавшихся занятиям искусством. Их было много, и все они были невообразимо странными, но Коринфу казалось, что у них есть что-то общее, хотя он и не мог ясно понять, что же именно.

Ему помог Льюис:

– Я уверен, иные из этих рас куда старше нашей. Но при этом, Пит, ни у одной из них интеллектуальный уровень не превосходит уровня землян до сдвига. Ты понимаешь, что это значит?

– Так… Девятнадцать планет… Звезд в Галактике несколько сот миллиардов, теоретически у большей их части должны иметься планетные системы… И что же дальше?

– Подумай хорошенько! Мы вправе предположить, что при обычных условиях эволюции интеллект, достигнув определенного уровня, прекращает свое развитие. Как ты знаешь, ни одна из этих звезд не находилась в ингибирующем поле… Здесь все сходится. Современный человек по сути мало чем отличается от давних своих предков. Это универсальное свойство разумных существ – не приспосабливаться к условиям среды обитания, но приспосабливать их к себе. Конечным результатом подобной модели поведения должно быть создание достаточно устойчивой среды, отвечающей поставленным требованиям. Примером этого могут быть и иглу эскимоса, и квартира обитателя Нью-Йорка, оснащенная кондиционерами. Машинная технология, к которой рано или поздно приходит практически любая цивилизация, позволяет обеспечить еще большую стабильность внешних условий. Медицина и сельское хозяйство обеспечивают при этом биологическую стабильность. Короче говоря, после того как нация достигает Ай-Кью порядка ста или ста пятидесяти, стимул к ее дальнейшему развитию исчезает. Коринф, соглашаясь, кивнул:

– Со временем возникает и искусственный мозг, ему передоверяют решение всех задач, с которыми не в состоянии справиться сами его создатели, – это компьютеры, вычислительные устройства и так далее… Кажется, я понимаю, куда ты клонишь.

– Этим все не исчерпывается, – покачал головой Льюис. – Как ты, наверное, знаешь, структура нервной системы имеет собственные ограничения. Мозг не может быть больше определенных размеров, ибо, в противном случае, нейронные связи стали бы слишком длинными и, следовательно, неэффективными. Как только мы вернемся домой, я займусь этой темой, если, конечно, за время моего отсутствия ею не занялся кто-то другой. Земля – это совершенно особый случай. Появление ингибирующего поля привело к существенным биохимическим изменениям всех форм земной жизни. Несомненно, нам тоже поставлены определенные пределы, но они куда шире обычных, ибо мы, в каком-то смысле, отличаемся от всех прочих разумных существ. Вполне вероятно, мы – самая разумная раса в Галактике.

– М-м-м… Может, и так… Но ты не должен забывать о том, что в этом поле успели побывать не только мы.

– Разумеется. Многие и поныне находятся в нем. Одни входят, другие выходят… Господи, как мне жаль обитателей этих планет! Они оказываются отброшенными на уровень неразумных скотов, что в ряде случаев не может не привести к их вымиранию. Земле в этом смысле повезло – она вошла в поле прежде, чем на ней появилась разумная жизнь.

– Но таких планет должно быть немало.

– Возможно, – согласился Льюис. – Мы можем предположить, что существуют расы, достигшие нашего уровня тысячи лет назад. Если это так, то мы рано или поздно встретимся с ними, хотя в силу гигантской протяженности Галактики это может произойти и очень нескоро. Мы должны прекрасно ужиться с ними. – Льюис усмехнулся. – Интеллект и логическое мышление, заняв ведущие позиции, делают физический аспект чем-то второстепенным, подчиненным. Встреться мы с представителями другой цивилизации, мы нашли бы их чрезвычайно похожими на нас самих, какими бы ни были при этом наши физические отличия. Ты вполне мог бы сработаться с каким-нибудь… гигантским пауком.

Коринф пожал плечами:

– У меня нет против этого особых возражений.

– Еще бы они у тебя были! Это ведь так здорово! Мы уже начинаем тяготиться своим одиночеством во Вселенной. – Льюис вздохнул. – И все же. Пит, давай будем смотреть на вещи реалистически. Количество разумных видов, которым могло повезти так же, как и нам, крайне невелико. Это десятки или, в лучшем случае, сотни, понимаешь? Разум, подобный нашему, – вещь чрезвычайно редкая.

Он перевел взгляд на звезды.

– И все же, возможно, это одиночество чем-то компенсируется. Мне кажется, я начинаю понимать, куда должен направить свои силы сверхразумный человек… Вряд ли происшедшее с нами было простой случайностью… Я бы предпочел говорить скорее об определенной причине или, если угодно, о Боге…

Коринф рассеянно кивнул. Он напряженно всматривался в носовой иллюминатор, надеясь найти на нем планету по имени Земля.

Весна в этом году была поздней. И все же воздух в конце концов прогрелся, а деревья робко выпустили первые листочки. Усидеть в такой день в кабинете было невозможно, но положение обязывало Мандельбаума оставаться на рабочем месте, пусть он и мечтал оказаться на какой-нибудь площадке для гольфа. Мандельбаум был главным администратором большого региона, в который входили территории бывших штатов Нью-Йорк, Нью-Джерси и Новой Англии. Дел у него было по горло.

Он мечтал о том времени, когда они смогут наладить производство силовых экранов, управляющих погодой. После этого он мог бы со спокойной совестью отбыть куда-нибудь за город… Пока же он нужен был здесь. Нью-Йорк умирал, он потерял и экономическое, и социальное значение, каждый день его покидали сотни людей. Умирал, но не умер – жителей в нем было еще предостаточно.

Он вошел в офис, кивнул персоналу и направился прямиком в свой кабинет. На столе, как и обычно, лежала кипа всевозможных сообщений и извещений. Не успел он присесть, как зазвонил телефон. Видимо, речь шла о чем-то серьезном – раз секретарша решила не предварять разговор сообщением о личности звонившего.

• Предыдущая
• 31/42
• Следующая