Волна мозга - Андерсон Пол Уильям - Страница 28
- Предыдущая
- 28/42
- Следующая
(– Сдвиг вызвал беспрецедентный психический шок во всех организмах, имеющих нервную систему, – говорил доктор Кирнс. – Счастливчики – волевые, решительные, побуждаемые к действию внешними причинами, но не интроспекцией, имеющие привычку к напряженным раздумьям – перешли в новое качество сравнительно безболезненно, хотя, я нисколько не сомневаюсь в этом, психические шрамы, вызванные этой катастрофой, будут сопровождать нас до могильной доски. Те же, кому повезло меньше, заработали на этом деле приличный невроз, который в ряде случаев тут же перерос в психоз. Ваша супруга, доктор Коринф, – позвольте уж быть с вами откровенным до конца – находится на грани сумасшествия. Ее прежняя жизнь, устроенная и не требующая сколь-нибудь напряженной интеллектуальной деятельности, не смогла подготовить ее к столь радикальным переменам в ней самой. То, что у нее не было детей, о которых она могла бы заботиться, вкупе с тепличными условиями жизни, не предполагавшими борьбы за существование, усугубило и без того тяжелую ситуацию. Прежние установки, компенсаторные реакции, забывчивость, помогавшая нам выходить из сложных ситуаций, и самообман, которыми грешили мы все, мгновенно потеряли всяческий смысл и значение. Ничего другого Шейла не нашла. Тревога, вызванная болезненной симптоматикой, только усиливает эту симптоматику – здесь мы опять-таки имеем дело с неким порочным кругом… и все же, пожалуй, я смогу помочь ей. Со временем же можно будет говорить и о полном излечении… Вы спросите – когда именно? На это я ничего не смогу вам ответить. Скорее всего это произойдет в ближайшие год, два. Вы видите сами, какими шагами сегодня движется наука. Так что, я думаю, рано или поздно ваша жена вновь станет уравновешенным и счастливым человеком.)
– Ладно… Внезапный ужас в ее глазах.
– Пит, милый, ты береги себя, слышишь? Ты непременно должен ко мне вернуться!
– Как же иначе, – ответил он, попробовав улыбнуться. (– Я думаю, лучшего нельзя было и желать, доктор Коринф. То, что вы отправитесь в экспедицию, прекрасно. Пусть уж лучше она переживает из-за вас. В противном случае она общалась бы с фантомами, порождаемыми ее собственным сознанием. Это событие может переориентировать ее внимание с внутреннего мира на мир внешний, в котором она и должна жить. Кстати говоря, к интровертам я бы ее не отнес…)
Снежный вихрь на миг скрыл их от посторонних глаз. Он поцеловал Шейлу в холодные дрожащие губы.
Земля под ногами звенела, казалось, вся планета была скована холодом. Над их головами с шумом пролетела трансатлантическая ракета, направлявшаяся в Европу с некоей миссией, вызванной к жизни новым мировым порядком. Коринф смахнул с волос Шейлы снежинки и невесело усмехнулся.
Глаза, губы, руки его говорили ей:
– Когда я вернусь домой – как славно, когда тебе есть куда вернуться, – я надеюсь найти тебя здоровой и счастливой. Мы заведем робота, который станет делать за тебя всю домашнюю работу, чтобы она не мешала нам – тебе и мне.
Думал же он при этом об ином: «Любимая? Жди меня, как ты ждала меня всегда. Ты – весь мой мир. Пусть же между нами никогда не будет тьмы, о, дитя света. Мы либо вместе, либо нас нет…»
– Я постараюсь, Пит, – прошептала она. Он коснулся рукой ее лица. – Пит, мой хороший…
Из-за корабля раздался голос Льюиса:
– Посадка заканчивается!
Все понимали, что прощаться Коринфу и Шейле непросто. Добравшись до люка шлюзной камеры, физик еще раз обернулся и помахал рукой Шейле. Она осталась далеко внизу – маленькая фигурка посреди бескрайней снежной пустыни.
Солнце превратилось в одну из множества звезд, пусть пока и самую яркую. Они находились в районе орбиты Сатурна. Созвездия при этом нисколько не изменились – расстояние, которое преодолел корабль, было ничтожным по сравнению с расстоянием до них. Огромное кольцо Млечного Пути и спирали других галактик были для них такими же далекими, как и для пещерного человека, впервые поднявшего глаза к небу. Не было ни времени, ни расстояния – лишь беспредельность, лишь безбрежность.
«Шейла» осторожно продвигалась вперед, сейчас скорость ее была существенно меньше световой. Они должны были достичь границы ингибирующего поля и запустить в область его повышенной напряженности телеметрические ракеты.
Льюис, шутливо поругиваясь, стоял возле клетки с крысами, которых в скором будущем ожидало еще одно, на сей раз последнее, космическое путешествие. Своими глазами-бусинками они смотрели на него так, что впору было разрыдаться.
– Вот бедолаги, – хмыкнул Льюис. – Когда на них смотрю, чувствую себя последней сволочью. – Он довольно хохотнул. – Впрочем, я чувствую это постоянно.
Коринф промолчал. Он смотрел на звезды.
– Главная твоя проблема, – сказал Льюис, плюхнувшись в соседнее кресло, – состоит в том, что ты слишком серьезно относишься к жизни. В этом смысле тебя не смог исправить даже этот самый сдвиг. Что до меня – естественно, по определению, я совершенен! – то я плакал и страдал не меньше твоего, но при этом всегда находились и такие вещи, которые дико меня смешили, понимаешь? Если Бог действительно существует, а в последнее время я все больше склоняюсь к этой мысли, то Честертон, скорее всего, прав, когда он включает чувство юмора в число Его атрибутов. – Льюис прищелкнул языком. – Бедный старый Честертон! Жаль, что он не дожил до эпохи перемен. Чего бы только он тогда не понаписал!
Его монолог прервал вой сигнальной сирены. Они замерли и тут же заметили, что красная сигнальная лампа начала часто мигать. Ими внезапно овладела странная сонливость. Коринф схватился за подлокотники своего кресла и затряс головой.
– Поле… Мы вошли в зону… – Льюис щелкнул каким-то тумблером панели управления. Голос его стал звучать неожиданно глухо. – Уноси нас отсюда, да поживее…
«Обратный ход!»
Увы, все было не так просто. Поле, в котором они вновь оказались, было реальным. Коринф вновь затряс головой, пытаясь справиться с приступом тошноты.
«Нужно включить это… Или то…»
Он беспомощно смотрел на приборную доску. Стрелка перешла через красную отметку, означавшую скорость света, и поползла дальше. Корабль ускорялся, хотя в намерения Коринфа это явно не входило.
«Что теперь делать?»
Льюис покачал головой. На его широком лице появились капельки пота.
– Хорошо бы срулить куда в сторону, – прохрипел он. – По касательной…
При работе с пси-энергией не существует ничего постоянного. Все изменчиво, все является функцией множества компонентов, зависящих как от градиентов ее потенциала, так и друг от друга. «Вперед» и «назад» являются здесь понятиями весьма и весьма условными. Помимо принципа неопределенности существуют такие вещи, как хаотическое движение электронов и многое подобное, степень сложности чего настолько высока, что благодаря ей стало возможным появление звезд, планет и людей, наделенных способностью мыслить. В мозгу Коринфа разом возникла целая цепочка уравнений.
Головокружение прекратилось. Коринф с ужасом посмотрел на Льюиса.
– Мы ошиблись, – пробормотал он. – Границы поля не настолько размыты, как нам это казалось.
– Но ведь Земля выходила из него несколько дней, при этом относительная скорость…
– Значит, мы оказались в другой части конуса… Возможно также, что интенсивность этого поля меняется со временем. При этом…
Коринф вдруг заметил, что Льюис смотрит на него, разинув рот.
– Что? – спросил он, еле ворочая языком.
– Я говорю… Минуточку…
Коринфу вдруг стало страшно. Он произнес всего несколько слов, дополнив их набором жестов, однако Льюис уже не смог понять их значения.
«Он и не мог этого сделать!» Оба они успели заметно поглупеть.
Коринф облизнул пересохшие губы и внятно, на обычном английском, повторил сказанное.
– Да, да, конечно, – только и смог выдавить из себя Льюис.
Коринф почувствовал, что с его головой творится что-то неладное, у него возникло такое ощущение, будто мысли слиплись в один жуткий ком. Он стремительно падал в бездну, из которой совсем недавно с таким трудом выбирался, он вновь превращался в получеловека-полуживотное.
- Предыдущая
- 28/42
- Следующая
