Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай(без илл.) - Купер Джеймс Фенимор - Страница 79

• Предыдущая
• 79/110
• Следующая

— Неужто измена, сеньор? — воскликнул Санчо. — Неужели эти черномазые узнали настоящую цену соколиным бубенчикам и собираются взыскать с меня убытки?

— Маттинао и его племя не предадут нас, готов поручиться жизнью! — возразил Луис. — Нет, тут что-то другое… Слышишь, Санчо? Кажется, они кричат «Каонабо»!

— Так это еще хуже, сеньор! Это имя вождя карибов note 86, который наводит ужас на все здешние племена!

— Беги, Санчо, постарайся добыть свою аркебузу, а потом спеши наверх, к хижинам женщин! Надо любой ценой защитить Озэму и семью нашего доброго друга!

Луис и Санчо расстались, не теряя ни минуты: матрос побежал в селение, где царила страшная суматоха, а наш герой медленно и неохотно пошел к жилищу семьи касика, то и дели оглядываясь, словно ему не терпелось ринуться в гущу боя. Он горько сетовал, что нет с ним ни его боевого коня, ни копья, ни доспехов, потому что рыцарь в полном вооружении мог бы обратить в бегство хоть тысячу таких врагов, какие ему сейчас угрожали. Если Луис не раз прорывался один сквозь ряды мавров-пехотинцев, то позднее испанцы легко рассеивали сотни индейских воинов, принимавших всадника на коне за одно двухголовое, двурукое, шестиногое чудовище!

Между тем страшная весть достигла жилища Маттинао раньше нашего героя. Когда Луис вошел в дом, он увидел Озэму, окруженную по крайней мере пятьюдесятью женщинами, часть из которых прибежала снизу, из селения. Все они со страхом и волнением повторяли имя Каонабо и о чем-то горячо просили Озэму, державшуюся спокойнее остальных. Жены Маттинао тоже присоединились к этим просьбам, и скоро Луис из отдельных слов и жестов понял, что они уговаривают Озэму бежать, если она не хочет попасть в руки карибского вождя. Луису даже показалось — и на сей раз не без основания, — будто женщины утверждают, что карибы только для того и напали на селение, чтобы захватить прекрасную сестру их касика. Такое предположение могло лишь укрепить решимость Луиса спасти Озэму во что бы то ни стало.

Завидев Луиса, Озэма бросилась к нему и, всплеснув руками, произнесла имя Каонабо таким испуганным и жалобным голосом, что могла бы растрогать и камень. Она смотрела на молодого испанца с надеждой и доверием, словно отдавалась под его покровительство. Луис это понял. Через мгновение щит был у него на локте, а меч в руке. Затем, чтобы успокоить принцессу, он сделал вид, что прикрывает ее щитом и взмахнул мечом, словно отражая врага. Как только женщины поняли значение его жестов, все сразу разбежались и попрятались вместе с детьми. В таких необычайных обстоятельствах Луис и Озэма впервые со дня их встречи остались наедине.

Однако медлить было нельзя: враг мог подкрасться к дому незамеченным. Нарастающие вопли и крики снаружи предупреждали, что опасность близится с каждой минутой.

Луис быстро свернул чалму и сунул ее в руки Озэмы, чтобы она могла хоть как-нибудь защититься от вражеских стрел. Затем он сделал ей знак следовать за ним, но тут, вне себя от волнения и страха, девушка уронила голову ему на грудь и залилась слезами. Луис не знал, что делать. По счастью, Озэма быстро справилась с собой; улыбаясь сквозь слезы, она судорожно сжала руку Луиса и вновь стала неустрашимой индианкой. Через минуту они выбежали из дома.

Луис сразу заметил, что они покинули дом вовремя. Вся семья Маттинао попряталась, а внизу из зарослей уже показался довольно многочисленный отряд врагов: они приближались молча, стремительно, намереваясь захватить свою добычу врасплох. Луис почувствовал, как Озэма, дрожа, уцепилась за его руку.

— Каонабо, нет, нет, нет! — жалобно бормотала она. Юная гаитянская принцесса запомнила это испанское слово, и Луис понял, что она хочет им выразить свое отвращение к карибскому вождю. Теперь он твердо решил или спасти Озэму, или умереть, так как почувствовал, что она не хочет стать женой кариба из-за него. При всем своем благородстве Луис не лишен был человеческих слабостей и считал себя неотразимым. Лишь перед Мерседес Луис де Бобадилья терял свою самонадеянность.

Опытный воин, привыкший к схваткам чуть ли не с детства, Луис быстро огляделся, отыскивая наиболее удобную позицию для обороны, где его меч мог бы поработать на славу. К счастью, такое место оказалось поблизости, всего в ста шагах от дома, и они с Озэмой перебежали туда.

Терраса, где стояли хижины, примыкала к скалистому обрыву и в этом месте как бы вдавалась в него довольно острым углом, ограниченным с двух сторон отвесными склонами горы. Над ним нависал утес, так что можно было не опасаться сброшенных сверху камней, а перед входом в эту сужающуюся щель громоздились огромные глыбы, за которыми легко было укрыться от стрел. В то же время у основания каменного треугольника в единственном переходе между скалами оставалось достаточно широкое, поросшее травой пространство, где умелый боец сумел бы показать свою доблесть. Эту природную крепость враги могли атаковать только в лоб, и Луис сразу почувствовал себя почти неуязвимым. А гаитянка вообще позабыла страх: беспокойство за Луиса, а также любопытство заставляли ее то и дело выглядывать из-за выступа скалы, так что ее голова все время была на виду.

Едва Луис успел отдышаться, как более дюжины индейцев выстроились против него в ряд на расстоянии примерно пятидесяти шагов. Они были вооружены луками, дротиками и боевыми палицами. Юный кастилец мог защищаться лишь мечом да щитом. Конечно, на близком расстоянии стрелы индейцев были смертельны, особенно для обнаженных островитян, но сейчас между противниками было добрых пятьдесят ярдов, и Луис особенно не тревожился, уповая на щит и в крайнем случае — на свою плотную бархатную куртку. К тому же он не хотел прятаться в камнях, зная, что для его меча необходимо свободное пространство, а меч был его единственнным оружием.

К счастью для нашего героя, самого Каонабо не было в числе нападающих: он в это время преследовал группу женщин, полагая, что среди них находится Озэма. Грозный вождь карибов несомненно приказал бы обрушить на испанца все боевые силы, и против отчаянного натиска врагов Луиса не спасли бы ни его мужество, ни воинское искусство. Но вместо этого индейцы рассыпались перед убежищем нашего героя с луками в руках. Один из них, видимо, самый искусный стрелок, прицелился и выстрелил. Луис, словно играя, подставил щит, и стрела, скользнув в сторону, воткнулась в землю. Вторую стрелу юноша отбил мечом, не считая даже нужным поднимать щит ради подобной безделицы При виде такого хладнокровия его противники дружно завопили, то ли от ярости, то ли от восторга, — Луис не мог разобрать.

Теперь нападающие решили стрелять залпами, как впоследствии учил своих артиллеристов Наполеон. Все, у кого были луки, — человек шесть — восемь, — разом натянули их, и стрелы забарабанили о щит Луиса; большую часть он отбил, но две слегка зацепили его, — впрочем, из царапин даже не показалось крови. Индейцы снова натянули луки, но в этот миг гаитянка, опасаясь за жизнь нашего героя, выскочила из-за камней и самоотверженно заслонила его своим телом, умоляюще сложив руки на груди.

При виде ее среди индейцев послышались крики: «Озэма! Озэма! » — и все опустили оружие. Как может легко догадаться каждый, кто знаком с историей этих островов, они были нe карибы, а те же мягкосердечные гаитяне, но только попавшие в шайку карибского вождя.

Напрасно пытался Луис заставить преданную девушку укрыться среди камней. Она думала, что его жизнь в опасности, и никакие слова, даже если бы он вполне владел ее языком, не могли бы убедить Озэму оставить его одного. Сообразив, что индейцы явно не хотят убивать принцессу и собираются захватить их обоих живыми, Луис вынужден был вместе с девушкой укрыться среди скал.

Едва они отступили, к нападающим присоединился воин свирепого вида. Остальные принялись шумно объяснять ему, что произошло.

— Каонабо? — спросил у Озэмы Луис, указывая на вновь прибывшего.

Девушка отрицательно покачала головой, с тревогой вглядываясь в лицо незнакомого воина и в то же время с подкупающей доверчивостью опираясь на руку Луиса.

• Предыдущая
• 79/110
• Следующая