Майлз Уоллингфорд - Купер Джеймс Фенимор - Страница 60

• Предыдущая
• 60/117
• Следующая

Даже Диоген веселился, наблюдая за тем, как судно столь нежданно переходит в наши руки. То, что французы не собирались возвращаться, было так же очевидно, как и то, что они хотели покинуть судно. Одним словом, наши захватчики были в полном смятении — они поддались порыву, ни о чем не задумываясь.

— Будьте так любезны, месье Уоллингфорд, — кричал Легро, когда лодка стала отходить от борта судна, — когда мы замашем шапками, распустите марсель и ведите судно к проливу.

— Да, конечно, — отвечал я, — предоставьте это мне — уж я распущу марсели и ускользну от Джона Булля.

Эти слова были произнесены на французском, и, услышав их, все, сидевшие в лодке, закричали: «Bon!»note 102 и «Vive la France!»note 103. Я не берусь сказать, о чем они помышляли, но, если они думали, что им суждено вновь оказаться на борту «Рассвета», они плохо знали людей, которых оставили на нем. Что до трех французов, мы с Марблом на пару легко бы управились с ними, но я был рад, что они здесь, ведь их можно было заставить тянуть шкоты и брасопить реи.

Когда месье Легро столь необычным образом передал судно под мою команду, оно несло три марселя, бизань и стаксель, грота-рей стоял прямо. Прежде всего мне нужно было забрать ветер в марсель и набрать ход. Все это вскоре было проделано; и я взял курс на скалы, которые стали быстро приближаться к нашей наветренной скуле; я решился подойти к ним сколь можно ближе, думая тем отпугнуть англичан, так чтобы они держались на значительном расстоянии. Правда, я мог потерпеть кораблекрушение, но даже это казалось мне более предпочтительным, чем вновь оказаться в руках англичан, когда мы только из них вырвались. Когда-нибудь, через год-два, происшествие с «Быстрым», наверное, забылось бы, но, пока то или иное событие свежо в памяти, не хочется, чтобы оно повторилось. По крайней мере, тогда я рассуждал так и поступил соответственно со своими мыслями.

«Рассвет» снова был под моей командой, и теперь мне нужно было только не подпускать фрегат на пушечный выстрел, а о месье Легро я больше не думал. Сначала матросы с капера, похоже, решили, что, набрав ход, я просто выполнял их указания, но, как только они заметили, что судно идет к подветренному берегу пролива, страшная догадка блеснула в их затуманенных страхом головах. Это произошло не раньше, чем они удостоверились в том, что вода достаточно глубока для прохода судна; давно мне не приходилось видеть такой ажитации, которая последовала за этим открытием: они изо всех сил замахали куртками и засаленными шапками. Однако, оставив без внимания все эти сигналы и возгласы, «Рассвет» уходил прочь, реи его были слегка отведены, ветер на траверзе, и шел он вдоль побережья в такой близости от островов, что подходить ближе было уже опасно. Что до фрегата, он все еще шел в бейдевинд, рассчитывая подальше зайти против ветра, чтобы добыча наверняка не ускользнула от него. В тот момент нас разделяла всего одна лига.

Едва месье Легро постиг, какую шутку я сыграл с ним, он бросился в погоню на своей рыбацкой лодке, поставив парус и пытаясь разогнать свою неповоротливую посудину с помощью полдюжины весел. Тогда я распустил фок, выбрал и растянул грот-брамсель; не то чтобы я боялся лодки, просто я хотел, если возможно, избежать кровопролития. Помимо прочих оплошностей, которые допустили французы, спеша удрать от фрегата, они бросили на борту шесть или восемь мушкетов и несколько патронных ящиков. С этим оружием нам ничего не стоило напустить страху на капера, он и близко не посмел бы подойти к нам. Кроме того, у меня были револьверы, двуствольные и заряженные хорошими патронами. Единственную угрозу, таким образом, представляли англичане.

Месье Легро, наверное, рассудил иначе, ибо он с воодушевлением и видимым упорством преследовал нас. Но, несмотря на все его рвение, «Рассвет» ушел от него, делая почти шесть узлов. Зато фрегат приближался со скоростью восемь узлов, и через час — самое большее через два — он неизбежно подошел бы к нам на пушечный выстрел; нам надо было добиться преимущества посредством искусной навигации на мелководье.

Будучи за год до описываемых событий в Бордо, я приобрел там морскую карту французского побережья вместе с книгой, содержавшей указания, подобные тем, какие можно найти в отечественном «Прибрежном лоцмане». Я, разумеется, взял их с собой, и они теперь сослужили мне хорошую службу. В книге рассказывалось о том, что острова, у которых мы находились, разделены узкими глубоководными проливами, где главную опасность представляют подводные рифы. Именно из-за них рыбаки объявили проливы почти непроходимыми, а мое руководство содержало предупреждения, что там всем мореплавателям следует быть настороже. «Рассвет», однако, находился в таком положении, что эти рифы становились для него последним прибежищем; рассудив, что лучше потерпеть кораблекрушение, чем снова оказаться в руках французов или англичан, я решил довериться самой опасности как своему хранителю.

Я мог бы и не налететь на рифы, но было очевидно: если я не войду в пролив, мне не удастся уйти от фрегата. Нам помог случай, и я не замедлил воспользоваться преимуществом, которое он предоставил мне. Увидев, что, идя в кильватере, ему не догнать судно, месье Легро пошел нам наперерез между островками, которые мы принуждены были обогнуть, и, как ни удивительно, появился впереди по курсу. Однако вместо того, чтобы попытаться сблизиться с судном, он направил лодку в чрезвычайно узкий пролив, неистово жестикулируя и призывая нас следовать за ним. В этот момент фрегат в первый раз дал выстрел из пушки, и ядро упало в воду совсем недалеко от нас. Если бы мы проскочили пролив, в который месье Легро повел лодку, мы оказались бы у подветренного берега целой группы островов — вернее островков, — и тогда все зависело бы от нашей скорости. Времени на раздумья у нас не было, в следующее мгновение корабль миновал бы вход в пролив и, чтобы вернуться, пришлось бы менять галс; да и вернуться бы уже не удалось. Я приказал привести судно к ветру.

Три наших француза, вообразив, что теперь-то они точно направляются к la belle Francenote 104, резво принялись за работу. Наб и Диоген тоже изо всех сил радостно навалились на брасы, так что вскоре реи были обрасоплены, и «Рассвет», став против ветра, направился к проливу. Месье Легро ликовал. Он конечно же подумал, что все опять в порядке, и показывал дорогу, размахивал руками, в то время как все, бывшие в лодке, включая рыбаков, орали, ревели и жестикулировали так, что наверняка сбили бы нас с толку, если бы мне было до них дело. Я считал, что идти за лодкой нужно, но их вопли мы оставили без внимания. Если бы месье Легро счел необходимым подождать судно в самом узком месте пролива, он бы поставил нас в трудное положение; но азарт заставил его позабыть все на свете, он рвался вперед, как мальчишка, который изо всех сил старается первым добежать до заветной цели.

Наступил напряженный момент — нос «Рассвета» входил в узкий пролив. Ширина его от одной скалы до другой, судя по тому, что мы видели, составляла, быть может, тридцать фатомов, и он не расширялся, а сужался на сотню с лишним футов, до трети своей начальной ширины. Течение несло нас словно поток у мельничной плотины, и, наверное на наше счастье, у нас не было времени на раздумья или колебания; положение было столь серьезным, что на моем месте самого отчаянного головореза охватили бы сомнения. Течение затянуло судно подобно водовороту, и мы понеслись со скоростью, которая расколола бы корабль от киля до тимберсов, налети мы на подводный риф. Шансы выбраться из пролива невредимыми были ничтожны: в лоцманском деле, на мой взгляд, многое зависит от случайностей. Затаив дыхание, мы смотрели вперед, со страхом ожидая, что судно вот-вот разлетится в щепки.

В таком напряжении прошло около пяти минут. К концу этого короткого промежутка судно, пройдя сквозь строй скал, преодолело целую милю, гонимое более течением, нежели ветром. Наша скорость в самом узком месте пролива была так велика, что, когда мы летели мимо скал, я поймал себя на том, что крепко держусь за леер, как будто боясь упасть. Французы испустили громкий и дружный крик, когда лодка вышла из узкого пролива в широкую просторную бухту, замкнутую цепью островов, которая как бы образовывала своего рода рейд. На последнем из островов расположились батарея, маяк, группа рыбацких хижин; все указывало на то, что побережье это отнюдь не пустынное.

• Предыдущая
• 60/117
• Следующая