Руки Геракла - Саберхаген Фред - Страница 14

Минутой позже мы с Энкидом снова шагали по дороге, сытые и невредимые.

Те самые пресловутые собаки так и не появились, да и вообще никакой погони не было. Наверное, благородному Авгию было не до двух сбежавших работников. У него и без нас дел было по горло, да и не связывал он разрушение дамбы и даже исчезновение своего замечательного нового лука с нашим побегом.

Еще пара недель в дороге – и вот уже и осень. Летнее тепло быстро уходило, цвет листвы менялся прямо на глазах.

Иногда мы с Энкидом пытались подсчитать, сколько же миль мы прошагали с того дня, как покинули родной дом. Но особой нужды в таких подсчетах не было, и беспокоило это меня лишь тогда, когда в памяти моей вставал образ Меганы. Я думал о ее ясных глазах, теплом щедром теле и жалел, что я отправился на поиски приключений, не успев хотя бы раз еще возлечь с ней или хотя бы поговорить.

Чем ближе мы с Энкидом подходили к топям, где, по слухам, было логово гидры, тем невероятнее становились рассказы о ее прожорливости и злобности. Нам рассказывали, что чудовище могло сожрать на месте целую отару овец или стадо скота и закусить тем, кому хватит дури защищать свое добро. Меня больше всего поражало, какой ужас наводила эта тварь на тех, кто никогда и не видел ее, – некоторые из местных жителей клялись, что даже ее смрад смертоносен.

Говорили, что она ростом со слона, а то и больше – при этих словах я мудро кивал, хотя в то время и понятия не имел о том, каков из себя слон. Самое меньшее количество голов, которым награждали гидру, было девять. Все сходились в том, что средняя голова бессмертна, хотя я не представлял себе, как это можно проверить иначе, чем отрубив эту самую голову и посмотрев, как она издыхает.

Наш странный гость в пастушьем лагере рассказывал нам, а большинство местных это подтверждали, что тварюга и вправду была отродьем Тифона, жуткого титана, и Ехидны, у которой тело женщины и змеиный хвост.

Не то чтобы мы всему этому верили. Мы были юны, но все же не настолько. Я сказал Энкиду, что тут правды, наверное, на треть. Трудность была в том, что мы не знали, на какую именно треть. И мы все спешили вперед.

Ночи становились холоднее, и поскольку мы с моим спутником были столь щедро вознаграждены за тяжкий труд в конюшнях, мы порой платили за ночлег на постоялом дворе или в каком-нибудь доме и спали под крышей.

Как-то раз вечером на таком постоялом дворе мне снова довелось услышать рассказ о гидре и о ее родителях. Мы только что вошли в общую залу, как раз когда один из местных говорил:

– Хотелось бы мне знать – где у нее кончается женская кожа и начинается чешуя? Или в этом роде. Наверное, где-то возле чресел, и вопрос этот не праздный. В смысле, с точки зрения Тифона.

Как всегда, когда доводилось узнать еще какой-нибудь обрывок сведений, я спросил:

– Так ты видел чудовище? Где? Как давно?

– Видел? О да, видел. Если бы ты видел гидру, то больше ты ничего бы уже не видел.

И это были самые ценные сведения из того, что нам удалось добыть.

Когда мы прошли через одну совершенно покинутую деревню, затем через другую, мы поняли, что приближаемся к цели. Все опустевшие дома были целыми, обстановка внутри тоже была невредимой. И, поразмыслив, я решил, что это самое зловещее предупреждение, нежели все байки о кровожадности чудовища.

Проведя сравнительно неплохо ночь в одном из таких домов, мы вышли свежим утром в дорогу и увидели хорошо одетого, солидного местного жителя, катившего по дороге тележку. Рядом с ним шла женщина, которая наверняка была его женой, а рядом шли двое детишек. Они явно уходили из дома, ведя за собой остатки своих стад – пару овец.

Когда земледелец увидел нас, он отпустил ручки тележки и отер пот.

– Вы не здешние, что ли? – спросил он нас, когда мы подошли ближе. Его речь звучала странновато на наш слух. Хотя он говорил и на понятном нам языке, стало ясно, как далеко забрались мы от дома.

– Нет, господин, – кивнул я. – Мы не здешние.

Мужчина продолжал:

– Предупреждаю вас, вы идете по опасной дороге. Если хотите вернуться в родной дом, идите в другую сторону.

Я покачал головой.

– Если эта дорога ведет к гидре, – сказал я, – то нам туда.

У мужчины глаза на лоб полезли.

– И что вы будете делать, когда отыщете тварь?

Я помолчал, раздумывая над ответом.

– Думаю, я ее подою, – сказал я наконец. – Я слышал, что сыр из молока гидры весьма ценится у торговцев.

– А я ее убью, – встрял Энкид. Он согнул свою костлявую руку и, нахмурившись, окинул критическим взглядом едва заметные мускулы.

Женщина лишь устало взглянула на нас и побрела дальше, потянув за собой детишек. Но мужчина не сводил с нас широко открытых глаз. Несколько мгновений он молчал. Похоже, мы наткнулись на людей, которые все воспринимали всерьез, пусть даже самую невероятную чепуху. Наконец он умудрился заговорить:

– А как же вы собираетесь это сделать?

– Придумаем что-нибудь, – заверил его я.

– Вы спятили! Ваши родители никогда вам не говорили, что вы оба – полные дураки?

– Да они все время нам это говорили, – сказал мой спутник. – Да только мы их не слушали.

Энкид с удовольствием еще бы пообщался с обалдевшим встречным, но я сгорал от нетерпения, и потому мы пошли дальше. Еще пару дней мы без толку бродили по краям топи, разве что сандалии Энкида утопили в глубокой грязи. Они были не на высокой подошве, как мои, но, к счастью, его собственные подошвы оказались жесткими, как бычья кожа.

Наконец, благодаря нашей настойчивости или чистой случайности, мы наткнулись на след, который и слепой бы заметил. На мой неопытный взгляд, тут кто-то волок в болото тушу побольше львиной. Энкид сразу же заявил, что никакой другой твари в подлунном или солнечном мире этот след принадлежать не может.

– Это след гидры! – заявил он и в возбуждении топнул босой ногой по грязи, забрызгав нас обоих.

– Откуда ты знаешь? – спросил я. – Ты же никогда ее прежде не видел.

– Ну и что? Я сейчас это вижу. Что еще-то может быть?

Тут он был прав. Мы пошли по следу. Какая бы тварь ни оставила этот чудовищный след, было легко понять, в какую сторону она ползла, судя по примятой траве. Мы медленно шли, глядя на поломанный подлесок и вывороченные корни. Я сжимал в руке палицу, будучи готовым в любой момент вступить в бой.

На сей раз для выслеживания нашей добычи не нужен был опытный следопыт. Примерно через час мы пришли ко входу в низкую пещеру, вырытую почти на уровне воды, достаточно большую, чтобы туда вместилась пара Авгиевых жеребцов. Это не могло быть ничем иным, кроме логова гидры, так мы решили.

Мы стояли по другую сторону узкого ленивого ручейка, отделявшего нас от пещеры, смотрели во мрак и думали, что же делать дальше, как вдруг в глубине пещеры, в заполнявшей ее воде послышался какой-то скрежет. Я увидел какое-то движение. Там, в темноте, в воде шевелилось что-то огромное. Что бы там ни было, мне показалось, что тускло блеснула рыбья чешуя. Но то, что я видел, было не в воде, а над ней, и тварь двигалась так, как не движется ни одна рыба.

– Она там! – решил я.

Мы оба стали кричать, надеясь вызвать ее обитательницу наружу, а Энкид даже запустил плоский камень, который пропрыгал прямо по воде в пещеру. Однако все оставалось тихо.

– Придется устроить засаду, – сказал я.

– Тогда займемся делом.

На возвышенности поблизости было много сушняка, и мы при помощи кремня высекли искру и запалили небольшой костерок. Наконец и мой лук пригодился – я стал пускать горящие стрелы в логово твари.

– Смотри, Геракл! – сказал Энкид.

Остановившись, я повернулся туда, куда он указывал. В паре сотен ярдов собралась кучка людей, чтобы посмотреть на зрелище. Их было человек восемь-десять, они стояли на маленьком обрыве над топью и смотрели на нас. Судя по их одежде, это были не простые земледельцы или пастухи. Чуть позже я увидел вторую кучку зрителей, смотревших на нас с другой стороны. Они сидели в большой лодке с веслами, но сейчас они не торопились, а старались держаться от нас на определенном расстоянии.