Огонь эльфов. Сага о Тале - Фельтен Моника - Страница 27

• Предыдущая
• 27/84
• Следующая

— Туда? — Вейт устало указал рукой в одном направлении. — Или туда? — махнул он в другую сторону.

Керим ответил не сразу. Он сидел, прислонившись спиной к дереву и закрыв глаза.

— А почему бы нам не посидеть здесь и не подождать, пока кто-то придет? Возможно, он будет знать, куда нам идти, — сонным голосом пробормотал он.

— А потому, что эта местность настолько удалена от столицы, что мы тут скорее поумираем с голоду, чем кого-нибудь встретим, — раздраженно ответил Вейт, задумчиво почесав ухоженную бороду. Потом поднялся и мягко пнул Керима в бок. — Вставай! — сказал он, махнув рукой налево. — Пойдем туда.

В то утро Сунниваа проснулась, вся дрожа. Руки-ноги затекли. Пальто она не взяла, а тонкая сорочка промокла от росы.

Холод пробирал девушку до костей.

Сунниваа была уверена, что служительницы ищут ее, но здесь ее никогда не найти. Никто, кроме нее, об этом месте не знает. Никто, даже Кьяни.

Я никуда не пойду! Они не смогут меня заставить! Сунниваа с силой швырнула камень в пруд. Всплеск спугнул розовых цапель, стоявших в воде в ожидании добычи. Они с громким криком поднялись в воздух и исчезли. Сунниваа смотрела им вслед, пока они не скрылись из виду. Взглянув на пруд, она замерла. Что-то изменилось! Она чувствовала, что на нее смотрят. Кто-то наблюдал за ней!

— Кьяни? — неуверенно спросила она. — Это ты?

Ничто не шелохнулось. Сунниваа поднялась и огляделась. Со всех сторон ее окружала темно-зеленая листва, немного тронутая красками осени. На ровной глади пруда одиноко плавала утка, а высоко в ветвях деловито сновали белки. Вокруг царили мир и покой. Должно быть, показалось.

Тихий хруст в зарослях заставил Сунниваа вздрогнуть. Теперь она была совершенно уверена: кто-то притаился в кустах за дубом. Девушка ощущала чье-то присутствие. По спине пробежал холодок, и она медленно попятилась. За дубом ни шороха. Кто бы там ни прятался, он пришел не за ней.

Сунниваа почувствовала, что уперлась спиной в кусты дикого винограда, окружавшего поляну со всех сторон. Она бросила последний взгляд на заросли, из которых раздавался хруст, повернулась и бросилась из лесу. Безотчетный страх гнал ее прочь. И хотя она решила не возвращаться больше в Ин-Гвана-Тхсе, все же была очень рада, когда прямо перед ней возникли деревянные домики деревни.

— Сунниваа, девочка моя. — Между домами показалась круглая фигура Ровен. Встревоженная, она пошла навстречу измученной девушке.

— Ну что за непослушная девочка, — мягко пожурила она Сунниваа, крепко обнимая ее. — Мы так о тебе беспокоились. Ну почему, во имя Богини, ты убежала и где ты так долго пряталась?

Сунниваа виновато понурилась. Плечи ее дрожали.

— Я не хочу быть служительницей, — пробормотала она, не ответив на вопросы Ровен.

— Сунниваа! — в ужасе воскликнула Ровен. — Как ты можешь говорить такое?!

— Они хотят отослать меня, Ровен, — девушка взглянула на свою учительницу, и горячие слезы брызнули из ее глаз.

— Кто хочет? — Ровен не могла поверить в то, что говорила Сунниваа.

— Богиня и матушка служительница, то есть моя матушка, — всхлипнула Сунниваа. — Но я не хочу уходить, не хочу. Я лучше умру, чем покину родной дом, — и она, громко всхлипнув, спрятала лицо на плече Ровен и зарыдала.

— Но, но… — Ровен любовно прижала ученицу к себе. — Думаю, будет лучше, если мы пойдем к твоей маме и ты еще раз поговоришь с ней. — И она ободряюще улыбнулась девушке. — Ты наверняка что-то не так поняла от волнения. Я даже представить себе не могу, чтобы кто-то хотел тебя отсюда отослать.

В дверь матушки служительницы постучали, и, когда та открыла, перед ней стояла Сунниваа, бледная, с заплаканными глазами. О Богиня, как же сильно она меня любит, подумала Банья-Леа. И почему, о Богиня, ты не можешь избавить нас от горечи расставания? Она молча обняла Сунниваа, та не отстранилась. За спиной девушки возникла Ровен. Она закрыла дверь, сама оставаясь в небольшой прихожей.

— Матушка, не отсылай меня, — взмолилась Сунниваа. — Я не та, кем считает меня Богиня. — Плечи ее дрожали, но она проглотила слезы. Банья-Леа, приподняв лицо за подбородок, заглянула Сунниваа в глаза.

— Ты не должна была убегать, — с укоризной сказала она. — Я столько должна тебе рассказать. Если ты выслушаешь меня, то, возможно, взглянешь на все немного иначе.

Она указала на стул. Сунниваа выскользнула из ее объятий и села.

— Что бы ты ни сказала, ничего не изменится. Я не уйду, — настойчиво сказала она.

— Вот как? Ты так думаешь? — матушка служительница присела напротив Сунниваа. — Тогда слушай меня внимательно, потому что сейчас ты узнаешь правду о своем рождении.

Но на моем плече нет никакого Знака, — Сунниваа схватилась за ткань своей одежды и обнажила плечо. То, что она узнала от своей приемной матери за последний час, испугало ее до глубины души. Но все же на ее плече не было никакой родинки, а значит, оставалась надежда, что произошла ошибка.

— Посмотри сама, — сказала она и повернулась к Банья-Леа спиной. Матушка служительница поглядела на безупречную кожу Сунниваа и покачала головой.

— Его не может увидеть никто, девочка моя, — тихо сказала она. — Но он там. Прежде чем Наэми отдала тебя на мое попечение, она с согласия старой матушки служительницы наложила на тебя эльфийское заклинание, которое скрывает знак от всех.

— Почему она сделала это? — Сунниваа по-прежнему пыталась заглянуть себе за плечо.

— Чтобы защитить тебя, — пояснила Банья-Леа. Она подошла к окну. Солнце поднялось высоко над деревьями, окружавшими город-храм. Но его золотистые лучи почти не проникали сквозь листву, рисуя на ней живой узор из света и тени.

— Никто, даже другие служительницы, не должен узнать об этом, — продолжала она. — Ты знаешь, что двое из них каждую осень отправляются в Даран искать себе спутника. Опасность, что о тебе узнают, слишком велика.

— Я поверю только тогда, когда увижу Знак собственными глазами, — заявила Сунниваа.

— Это эльфийское заклятие, Сунниваа. Только туманная эльфийка может снять его. — Банья-Леа повернулась к девушке.

— Тогда пусть будет так, — потребовала та. — Ты же матушка служительница, так это в твоей власти. — Сунниваа хорошо сознавала, насколько неуважительны были ее слова.

— Сунниваа, дитя мое, ты и не представляешь себе, какой опасности подвергаешься. Никто не должен видеть Знак на твоем плече, — напомнила Банья-Леа, но Сунниваа упрямо покачала головой.

— Матушка, да пойми же, — настаивала она, — если я не увижу его своими глазами, то я никогда не поверю в свое предназначение.

Банья-Леа снова вздохнула и взяла ладони Сунниваа в свои.

— Я могу тебя понять, — призналась она. — Мне тоже хотелось бы, чтобы эта миссия выпала кому-нибудь другому. Ты — моя дочь, и я люблю тебя больше жизни. Но ведь я знала о твоем предназначении с самого начала, и, хотя мне и трудно, я отпущу тебя, — она нежно улыбнулась Сунниваа. — Развеивать чары опасно. Но я понимаю, что ты хочешь увидеть Знак собственными глазами, и поэтому попытаюсь вызвать Наэми.

Сунниваа хотела сказать что-то еще и уже даже открыла рот, но матушка служительница закрыла глаза и прижала ладони к вискам. Казалось, она совершенно расслабилась. Только однажды она пошатнулась, и Сунниваа подскочила к ней, чтобы поддержать, но тут Банья-Леа открыла глаза и улыбнулась:

— Наэми сейчас будет здесь, — бесцветным голосом сказала она.

Вскоре воздух в маленькой комнатке завибрировал. У окна он задрожал, словно стояла сильная жара, и через несколько мгновений в комнате появилась туманная эльфийка. Она повернулась, легко махнула рукой, после чего дрожание успокоилось.

— Приветствую тебя, Банья-Леа, и тебя, Сунниваа! — туманная эльфийка кивнула матушке служительнице и как-то странно посмотрела на рыжеволосую девочку.

Банья-Леа улыбнулась.

— И я приветствую тебя, Наэми. Спасибо, что так быстро откликнулась. Я позвала тебя, потому что нам нужна твоя помощь, — и с этими словами она указала на Сунниваа. — Вчера должно было состояться посвящение Сунниваа, но она не сумела вынести значения своих видений и скрылась в лесу.

• Предыдущая
• 27/84
• Следующая