Что моё, то моё - Хольт Анне - Страница 16

У неё и самой был такой дождевик. Он висел в шкафу, на даче у родителей, и использовался лишь во время проливного дождя. «Ф» стёрлась наполовину, а «Б» почти полностью.

Мужчины смеялись. Один из них положил в рот пластинку жевательной резинки, а потом поправил кепи и открыл дверцу перед женщиной на высоких каблуках, подошедшей к автомобилю. Ингер Йоханне отвернулась. Ей нужно было поторопиться, чтобы успеть на автобус. Она по-прежнему ощущала слабость и тошноту и надеялась, что сможет поспать в автобусе. Иначе ей придётся остаться на ночь в Хайэннисе – вряд ли она будет в состоянии вести машину в темноте.

Ингер Йоханне уже почти бежала. Чемодан подпрыгивал и шатался из стороны в сторону на маленьких колёсиках. Задыхаясь, она вручила водителю свой багаж и вошла в автобус.

Тут ей пришло в голову, что за всю поездку она ни разу не вспомнила об Акселе Сайере. Может быть, уже завтра она встретится с ним. Каким-то непостижимым образом у неё сформировалось представление о внешности этого человека: довольно привлекательный, не особенно высокий, скорее всего с бородкой. Одному Богу известно, захочет ли он встретиться с ней. Приехать в США, сорваться с места, без договорённости, без каких-либо конкретных сведений, за исключением адреса в Харвичпорте и старой истории о человеке, осуждённом за преступление, которого он, вероятно, не совершал, – всё это было настолько не похоже на её обычное здравомыслие, что она, думая об этом, улыбалась своему отражению в стекле. Она в США. В определённом смысле она снова дома.

Она заснула, как только автобус въехал в тоннель.

Последний, о ком она подумала, был Ингвар Стюбё.

18

Проснувшись во вторник утром, Ингер Йоханне Вик никак не могла понять, какое за окном время суток. Накануне вечером она взяла напрокат автомобиль в аэропорту Барнстейбл, представляющем собой всего-навсего две взлётные полосы и невысокое вытянутое в длину здание терминала. Продавщица газетного киоска протянула ей ключи и смущённо зевнула. До полуночи оставалось два часа. Несмотря на то, что до отеля в Харвичпорте, где она заранее заказала комнату, можно было добраться меньше чем за полчаса, рисковать она не стала. Ингер Йоханне остановилась в мотеле «Хай-энниспорт», который находился в пяти минутах езды от аэропорта. Приняв душ, она решила немного прогуляться.

На набережной во всём ощущалось приближение лета. Подростки проскучали всю зиму, а теперь шумели и громко смеялись, объединившись в весёлые компании. Дети помладше разъезжали на самокатах, не обращая внимания на недовольные возгласы матерей и напоминания о том, что уже пора спать. До Дня поминовения ^[10]оставалось меньше недели. Тогда население Кейп-Кода с его курортами увеличится раз в десять и останется таким до сентябрьского Дня труда ^[11], до начала нового мёртвого сезона.

Ингер Йоханне нагнулась, пытаясь в потёмках на ощупь отыскать упавшие на пол наручные часы.

Часовая стрелка только что прошла цифру шесть. Она проспала всего пять часов, но чувствовала себя выспавшейся и хорошо отдохнувшей. Уныло гудящий кондиционер внезапно замолчал. В комнате было градусов двадцать пять. Она подняла жалюзи, и комната наполнилась солнечным светом. Ингер Йоханне постояла у окна, щурясь от ярких лучей. Скоростной катер «Martha's Vineyard» – «Виноградник Марты», вычищенный и подкрашенный, стоял у пристани; ветер дул с берега, так что швартовые время от времени натягивались. За пристанью, среди небольшой рощицы, возвышался внушительный серый памятник Кеннеди. Вчера вечером она была там, сидела на лавочке и любовалась морем. Солёный воздух к тому времени заметно похолодал. Монумент, массивная стена с невыразительным медным рельефом посередине, был у неё за спиной. Расплывшийся в сумерках профиль погибшего президента напомнил ей короля, изображённого на гигантской монете.

– Король Америки, – пробормотала Ингер Йоханне, включив ноутбук в сеть.

Всего одно письмо имело ценность – рисунок Кристиане. Три зелёные фигуры, образующие круг. Кристиане, мама и папа. Огромные руки, которыми они держались друг за друга, сплелись пальцами, словно мангровые деревья корнями. Посреди круга было изображено зубастое существо. Ингер Йоханне не могла понять, кого нарисовала дочь, и прочитала сообщение в приложении к рисунку.

– Он подарил ей собаку! – простонала она.

В начале десятого Ингер Йоханне села в машину в ужасном настроении. Она уехала всего сутки назад, а Исак уже успел купить дочери собаку. Кристиане, безусловно, станет настаивать на том, чтобы в те недели, когда будет жить у неё, Ингер Йоханне забирала и эту бестию. А ей совсем не хотелось иметь никаких собак.

Исак мог хотя бы поинтересоваться её мнением.

Раздражение не проходило. Она ехала по двадцать восьмому шоссе вдоль побережья. Дорога петляла между небольшими городками, время от времени за кораблями и лайнерами становился виден пролив Нантакет-Саунд. Солнце слепило глаза. Она остановилась у популярного туристического магазина, чтобы купить недорогие солнцезащитные очки. Свои тёмные очки с диоптриями она забыла в Норвегии. Перед ней стоял выбор: либо плохо видеть, заменив очки солнцезащитными, либо сохранить ясность зрения, но мучиться от слепящих солнечных лучей. Продавцу так хотелось всучить ей ковбойскую шляпу, что в конце концов она согласилась. Какая ковбойская шляпа в штате Массачусетс? Тридцать долларов псу под хвост. Она надеялась, что он не увидел, как она запихивала экзотический головной убор в зелёную урну. У продавца не было правой ноги, вероятно, в 1973 году, когда американцы ушли из Вьетнама, он был девятнадцатилетним рядовым.

Шоссе Мид-Кейп соответствовало своему названию. Четыре полосы разделяли полуостров вдоль на две части. Ингер Йоханне заподозрила себя в желании оттянуть время: она решила всё-таки выбрать дорогу, проходящую по побережью. Вчера она улыбалась своей импульсивности. Теперь её радость куда-то улетучилась.

Ей показалось, что барахлит коробка передач.

Что она скажет?

Исак мог и ошибиться. Он положил руку на сердце и закатил глаза, когда она спросила: уверен ли он, ведь на свете живёт не один Аксель Сайер? Пусть их и не много, но уж наверное Аксель Сайер из Харвичпорта – не единственный человек с таким именем на земле. Этот, возможно, никогда и не жил в Осло. И в тюрьме он тоже мог не сидеть. А если и отбывал наказание, то, вполне вероятно, не захочет вспоминать об этом. У него, скорее всего, семья. Жена, дети, внуки, абсолютно не подозревающие о прошлом своего pater familias, отца семейства. Совсем ни к чему эти воспоминания. Несправедливо по отношению к Акселю Сайеру. Вчера она улыбалась своей импульсивности. Сегодня ей уже казалось, что поездка в США, которая представлялась ей «поиском истины», больше напоминает бегство от… Нет-нет, не от чего-то серьёзного, сразу же перебила она себя. Да и не бегство это вовсе. В Америке ей лучше удаётся разобраться в собственных намерениях, поэтому-то она сюда и приехала. Ей только не совсем ясно, в чём именно она хочет разобраться…

Когда до дома Акселя Сайера, чей адрес, записанный на бумажке, лежал под фотографией Кристиане в блокноте, оставалась всего одна миля, она твёрдо решила вернуться. Ну что ж, поездка не удалась. Альвхильд Софиенберг должна понять. Исследование Ингер Йоханне вполне обойдётся и без Акселя Сайера. Его дело не такое уж интересное. У неё есть на примете и другие осуждённые, добраться до которых можно было на метро или на самолёте местного сообщения. Например, в Тромсё.

Рычаг переключения передач сильно скрипел.

Она продолжала ехать в том же направлении.

Наверное, ей стоит хотя бы посмотреть на его дом. Совсем не обязательно с ним общаться. Раз уж она добралась сюда, неплохо было бы посмотреть, как Аксель Сайер обустроился здесь. Дом, сад и припаркованный рядом автомобиль могут поведать историю, ради которой стоило проделать такой длинный путь.