Сумеречный мир - Андерсон Пол Уильям - Страница 9

• Предыдущая
• 9/51
• Следующая

— Что вы тут несете? — внезапно закричал он. — Откуда вы можете это знать?

Драммонд рассказал ему о поселении у канадской границы.

— Как будто вы этого и сами не знали, — скептически добавил он. — Неужели ваши физики не докладывают вам об уровне радиации? Неужели об этом молчат ваши доктора, инженеры и тот генетик, которого я отыскал? Судя по вашим познаниям в биологии, они провели с вами немало времени. И я уверен, что каждый из них убеждал вас в одном и том же!

Робинсон упрямо покачал головой:

— Все это чушь! Вы просто не понимаете. Число мутаций не может быть таким большим.

— Хорошо, допустим, я ничего не понимаю. Но почему бы вам, несчастному глупцу, не осмотреться вокруг? Вы только взгляните на растения и животных! Неужели здесь ни у кого не рождались дети?

— В том-то и дело, что нет. Роды стали редким явлением, и в медицинском центре города на учете лишь несколько беременных женщин. — Лицо Робинсона дрогнуло и сморщилось. — Не сегодня-завтра Элейн должна родить. Она уже в госпитале. Вы, наверное, не знаете, но все наши дети умерли от чумы два года назад. Этот ребенок — моя единственная надежда. И я хочу, чтобы он вырос в правильном мире — без мутантов и бомб. Вы и я… наша дорога закончена. Мы старое поколение — поколение тех, кто разрушил мир. Но мы должны отстроить его заново, а затем уйти и оставить все нашим детям. Я хочу сделать планету пригодной для жизни, потому что здесь останется мой ребенок, понимаете? Вы понимаете меня?

И Драммонд действительно понял. Какое-то время он молча смотрел на генерала. В его груди вскипали нежная жалость и доброта. Скуластое лицо смягчилось, глубокие морщины разгладились, и он тихо прошептал:

— Да, теперь я понимаю. Так вот откуда эта фантастическая выносливость и желание построить здоровый мир. Вот почему вы чуть не сошли с ума, когда возникла проблема с мутантами. Вот почему вы не можете смириться. — Он обнял друга, а затем слегка подтолкнул его к двери. — Пойдемте навестим Элейн. Узнаем, как ее дела. И не забудьте — по пути нам надо где-то достать цветов.

Едва они вышли на улицу, мороз вцепился в их лица колючими пальцами. Под ногами сухо похрустывал снег. Он почернел от сажи и пыли, но небо над головой было удивительно чистым и голубым. Изо рта и ноздрей дымком вырывалось дыхание. Со строительной площадки доносились голоса людей, и нависавшие скалы вторили им слабым эхом.

— А может быть, нам улететь на другую планету? — внезапно спросил Робинсон и тут же сам ответил на свой вопрос: — Но у нас для этого нет сил и средств. К тому же все остальные планеты не пригодны для жилья. Остается одно — отстроить нашу Землю. Отыскав несколько безопасных мест — а я верю, что их достаточно много, — мы переселим туда здоровых людей и будем ждать, пока период мутаций не закончится. Главное, выжить, а отстроиться всегда успеем.

— Но безопасных мест больше нет, — напомнил Драммонд. — Ему не хотелось спорить, и он сменил тему разговора: — А что предлагает ваш генетик? Какой выход из ситуации видит биологическая наука?

— По правде говоря, он ничего не знает. Его область науки, видите ли, до сих пор не изучена. Поэтому он может только Делать научные предположения.

— И все равно я считаю, что единственным решением проблемы будет принятие мутантов в наше общество на равных правах. Мы должны забыть о насилии. Каждый из нас землянин независимо от того, как он выглядит. — Немного помолчав, Драммонд добавил: — Забавно… Мы считали доброту и смирение довольно непрактичными в общении, но теперь они становятся основными требованиями для сохранения жизни. Как жаль, что мы не поняли этого раньше и нам потребовались миллионы жертв, чтобы признать такую простую истину. Вот только удастся ли нам убедить в своей правоте остальную часть мира?

В окне одного из домов они увидели цветы в горшочках. Робинсон купил их за последние крохи табака. По дороге в госпиталь он часто останавливался и переводил дух. Его лицо раскраснелось. На висках блестели замерзшие капельки пота.

Медицинский центр располагался в самом большом здании города, и его оборудование славилось по всей стране. Когда они вошли в просторный холл, к ним навстречу поспешила медицинская сестра.

— А я только что хотела отправить за вами, генерал, — сказала она. — Роды уже начались.

— Элейн… Как ее самочувствие?

— Пока все идет хорошо. Прошу вас, подождите, здесь. Драммонд опустился в кресло и молча взглянул на Робинсона. Тот нервно прохаживался вдоль стены.

«Бедный малый, — подумал он. — Почему мужчины так забавны в своем ожидании? Только не стоит смеяться над этим. Вспомни себя, когда ты ждал вестей о Барбаре…»

— Вы знаете, я так рад, что мы достали им обезболивающие средства, — зашептал генерал. — Они здорово помогают… А Элейн такая слабая…

— С ней все будет в порядке.

«Эх, приятель, — подумал Драммонд, — тебе бы сейчас не об этом волноваться…»

— А вы не в курсе… Как долго это длится? Сколько надо ждать?

— Трудно сказать наверняка. В каждом случае по-разному. Вам надо немного расслабиться.

Драммонд расстегнул куртку и достал кисет. Он наполнил свою трубку табаком и со вздохом передал ее генералу. Это был последний табак, но для друга ничего не жалко.

— Покурите. Обычно помогает.

— Спасибо, — ответил Робинсон и шумно запыхтел. Время медленно уползало в прошлое, минуты казались часами, и Драммонд с тревогой думал о том, как ему вести себя, если это случится. Конечно, он тоже надеялся на лучшее, на данные статистики не предполагали легкого исхода. И все же он не психиатр. Пусть все идет своим чередом.

А потом их ожидание закончилось. К ним вышел доктор. Марлевая повязка и халат придавали его фигуре загадочный Ж непроницаемый вид. Робинсон застыл перед ним как статуя.

— Я знаю, вы храбрый мужчина, — сказал доктор мрачно, снимая повязку с лица. — Вам потребуется все ваше мужество.

— Она… — Его голос почти не походил на человеческий.

— С вашей женой все в порядке. Но вот ребенок… Сестра принесла небольшой комочек, завернутый в пеленки. Это был мальчик. Но вместо рук от плеча тянулись мягкие и гибкие щупальца.

Робинсон взглянул на ребенка, и что-то в нем сломалось. Его лицо побелело. В поисках поддержки он повернулся к полковнику. Драммонд видел многих мутантов и знал, что это не самый худший случай. Ему даже удалось немного успокоить убитого горем отца.

— Он подрастет и научится пользоваться этими… руками. Возможно, в чем-то поможет хирургия. Но самое главное — ваш мальчик будет жить. На самом деле это не уродство. А при определенном типе работ он даже будет иметь некоторые преимущества. Если у него нет других отклонений, можете считать, что у вас родился здоровый парень.

— Других отклонений, — прошептал Робинсон. — Как вы можете такое говорить?

— Это вы еще не можете. Но у вас хватит мужества, генерал… у вас и Элейн. Вдвоем вы с этим справитесь.

Да, вдвоем всегда легче, подумал Драммонд и быстро добавил:

— Я знаю, почему вы не понимали этой проблемы. Вы не хотели ее понимать. Внутри вас находился психологический блок, подавлявший любые факты, с которыми вы не смели соприкасаться. Ребенок стал для вас символом последней надежды. Вы не могли допустить, что он окажется мутантом, поэтому ваше подсознание отметало любые разумные рассуждения на тему мутаций.

Но истина всплыла на поверхность, и вы поняли, что в этом мире больше нет безопасных мест. Их нет нигде. Это может подтвердить огромное число мутантов, рожденных в первом поколении. Большинство из них проявляет регрессивные отклонения, а это значит, что оба родителя имели предрасположенность к таким изменениям еще до зачатия ребенка. Но генетические изменения возникают Чрезвычайно редко, если только мы не будем причислять к ним тупиковые линии эволюции — например четырехлепестковый клевер или альбиносов.

Вы только подумайте, сколько же таких изменений должно произойти, чтобы всего за четыре года у значительной части всех мужчин и женщин Земли возникли согласованные пары одинаковых отклонений. А сколько их вообще в генах каждого из родителей? Люди просто отдают то, что собрали после войны.

• Предыдущая
• 9/51
• Следующая