Невеста для ректора (СИ) - Пашнина Ольга Олеговна - Страница 58

• Предыдущая
• 58/62
• Следующая

Моя кафедра встретила меня очень хорошо. Я даже и не подозревала, что коллеги настолько любят меня. Ежедневно кто-то из профессоров и преподавателей приходил ко мне, приносил всякие вкусности, рассказывал забавные истории. Заходили студенты, даже госпожа Торн зашла и, постояв около меня несколько минут, похлюпав носом, ушла. Лира и Пит почти безвылазно сидели у меня днем, вместе нам было легче переживать боль от потери Элен. Мы часами молчали, читали книги, ребята выполняли домашнее задание, несмотря на то, что их освободили от уроков на несколько дней. Лира постепенно оживала, да и Пит выглядел не таким подавленным. Только сейчас я заметила, как важна поддержка в тяжелое время.

Миха обрадовался, увидев меня, когда наш дракон приземлился перед главным входом. Медвежонок заревел, выдал в воздух мощную струю пламени и бросился ко мне на руки. Если бы не отец, поддержавший нас, я бы упала: за короткий промежуток времени Миха поправился килограммов на десять, не меньше. Теперь он гордо шествовал рядом со мной везде, кроме, разве что, душа, а на ночь укладывался спать в коридоре. Да и то лишь потому, что ректор его в комнату не пускал: Миха начал линять и по всему университету разносил клубки красной шерсти.

У меня болело сердце. Не так, как пишут в приключенческих и любовных романах, нет. Оно не разрывалось от мифической душевной боли, не билось сильнее от отчаяния, оно действительно болело так, что не помогали даже зелья. Я старалась больше отдыхать, усиленно питалась и выполняла все рекомендации Бонни, ибо умирать от остановки сердца мне не хотелось.

Я жила в комнате Михаила, смотреть на свою я почему-то не могла. Несомненно, переживаний мне добавлял и тот факт, что наши отношения никак не прояснились. Днем он пропадал на работе, засиживаясь в кабинете допоздна, утром уходил очень рано, а я физически не могла заставить себя встать до рассвета, чтобы застать его. А ночью он, хоть и спал со мной в одной кровати, вообще меня не замечал. Вел себя холодно, отстраненно и почти не разговаривал. Словно выполняя какой-то опостылевший ритуал, он приносил мне мои лекарства, поправлял подушки, помогал встать, иногда сажал у окна. Слабость не проходила, я могла часами плакать без особой причины, руки все чаще тряслись. Но Михаил всего этого не видел. Его терзали собственные демоны.

Мне хотелось обнять его, сказать о своей любви, но страх, этот проклятый страх, что тебя не любят в ответ, что отвергнут и посмеются, не давал мне покоя. Хуже времени у меня не было. Даже реабилитация в приюте после смерти родителей прошла менее болезненно. Как никогда мне нужна была поддержка, и как никогда я ее не получала. Отчасти я понимала, что Михаилу сейчас не до меня, но какая-то детская обида заставляла сворачиваться ночью калачиком и вспоминать моменты, когда счастье захлестывало меня полностью.

В одну из ночей я вдруг проснулась ни с того, ни с сего. Будто бы какой-то толчок заставил меня открыть глаза посреди ночи. Сна не было ни в одном глазу. Я несколько минут рассматривала потолок, надеясь заснуть, а потом перевернулась на бок, чтобы посмотреть на спящего Михаила.

В свете луны его лицо блестело от слез. Я замерла. Впервые видела плачущего мужчину. Михаил никак не вязался в моей голове со слезами, сильнее и жестче человека я еще не встречала. Что же такое могло заставить Риорского плакать?

Я подумала что, может, стоит оставить его наедине со своими мыслями и притвориться спящей. А потом плюнула на все. Я люблю его!

Осторожно я коснулась его руки. Мужчина вздрогнул и замер, не глядя на меня. А потом накрыл мою ладонь своей, и теплое счастье затопило душу.

Я положила голову ему на плечо и тихо спросила:

- Что случилось?

Голос хриплый, срывающийся:

- Элен сегодня казнили.

Я всхлипнула и крепче прижалась к любимому. Бедная моя девочка, рыжая принцесска… Не могла я ее винить в случившемся, не могла злиться.

От боли за Элен, от жалости к Михаилу, потерявшему дочь, я расплакалась. Михаил обнял меня, никак не успокаивая. Да и что он мог сделать?

- Идем, - я встала и поманила Михаила.

- Куда? – спросил он, вытирая глаза.

- Надо поговорить.

- Сейчас? Вишенка, давай…

- Сейчас, - отрезала я. – Потом будет больнее. Одевайся.

Пока Михаил одевался, я накинула плащ, свернула теплое одеяло и стала ждать его у двери. Он послушно пошел за мной, поднимаясь все выше и выше, пока мы не вышли на крышу. Там я расстелила одеяло и улеглась, жестом пригласив Михаила лечь рядом.

Тому, судя по выражению лица, было все равно, что делать.

Я посмотрела на небо, которое сверкало мириадами звезд. Нашла на небе то, что искала и срывающимся голосом сказала:

- Когда я приехала в приют, мне было очень страшно. Родители погибли, я была маленькая и не понимала, что случилось и за что меня так наказали. Вокруг были незнакомые люди, которые постоянно говорили, что я осталась совсем одна. Тогда я сбежала. Добежала лишь до поля, что находилось неподалеку, легла в стог сена и смотрела на звезды. Я решила, что мама и папа заболели и отправились на небо, стали звездочками. Глупо, но тогда я поверила, что это правда и успокоилась. Родители смотрели на меня сверху. В моей памяти они навсегда остались хорошими.

Я взяла руку Михаила и указала на крохотную звездочку, что сияла вдалеке от крупных созвездий.

- Вот это будет наша Элен. Чудесная добрая девочка. Та Элен, которую мы любили. Она всегда будет с нами, в любую ночь мы можем с ней повидаться. Смотри, какая красивая…

Михаил застонал, не в силах сдерживать боль, рвущуюся наружу. Я крепко обняла его.

- Все пройдет, - прошептала я.

- Милая моя, прости меня. Прости, Веста.

И я действительно простила. За все. За боль, которую он мне причинял, за оскорбления, за пренебрежение, за недоверие. Я любила этого мужчину, а он сейчас как никогда нуждался в моей любви. Хоть раз его кто-то любил? Хоть от кого-то он получал тепло и заботу?

- Все хорошо, - сквозь слезы улыбнулась я. – Я люблю тебя.

В ответ Михаил крепко обнял меня, скрывая слезы.

Мы лежали, не думая ни о чем. Я чувствовала, как уходит отчаяние, а впереди неясно, но ощутимо мерцает надежда на будущее. На небе сияли звезды. Тогда я поверила, что у нас все будет хорошо и впервые подумала, что Меридия была права.

***

А на утро уезжал отец. Я, невыспавшаяся, но в гораздо лучшем настроении, чем было ранее, вышла его провожать. С Михаилом он попрощался отдельно, он долго что-то обсуждали, не пустив меня.

Дракон из Службы Безопасности уже был готов к взлету, багаж загружен.

Мы стояли друг напротив друга и молчали. Отец слабо улыбался, не зная, что говорить.

А я знала, но начать не могла.

- Милая, - начал отец. – Я так рад, что встретил тебя. Я долго откладывал этот момент, но рано или поздно он должен был произойти. Дочка, ты…ты удивительная, я очень горжусь тобой. Прости меня за все, я был… полным ублюдком. Я…

- Не утруждай себя.

Я наблюдала, как меняется его выражение лица, сначала растерянное, потом насмешливое.

- Хорошего в тебе ни на грош. Не знаю, зачем ты вернулся, но обязательно выясню.

- И с чего же ты взяла, будто у меня какая-то цель есть?

Вот теперь я отца узнавала. Грубый, жесткий.

- Не верю, что мерзавец, готовый убить собственного ребенка ради какого-то ритуала, способен через несколько лет все осознать и переосмыслить. Я долго колебалась: мечтала поверить в твою искренность, но опыт с Элен подсказал мне, что не стоит обращать внимание на внешнее впечатление. Оно зачастую обманчиво. Зачем тебе все это, я еще не поняла…

- А хочешь, объясню?

Отец подошел ко мне почти вплотную.

- Тебе следует поклониться мне, Веста. Король слаб, его сыновья умирают, принцесса и королева казнены. Я назначен регентом короля. И единственным, кто имеет право претендовать на трон. Как думаешь, сколько нынешний король протянет и как быстро я стану править Городом?

• Предыдущая
• 58/62
• Следующая