Сломанный меч - Андерсон Пол Уильям - Страница 32
- Предыдущая
- 32/51
- Следующая
Он стал думать по-волчьи, мысли его стали как бы уже и острее. Когда он был зверем, он не мог думать обо всем том, что занимало его голову человеком, а когда же он снова превращался в человека, он не мог вспомнить всего, о чем думал и что чувствовал, будучи зверем. Вперед, вперед! Ночь пролетала милями под его лапами. Он почувствовал запах зайца — заяц притаился неподалеку, вытаращив в испуге глаза. Из его волчьей пасти потекли слюни. Но человеческая душа погнала свою огромную серую оболочку вперед. Кричал филин, деревья, холмы, скованные льдом реки пронося мимо и луна устало. Плыла по небу; он продолжал бежать.
Наконец под серебристыми облаками начали вырисовываться башни, вершины которых упирались в небо, покрытое морозными зимними звездами.
Эльфхьюф, Эльфхьюф, любимый и павший, теперь угрожающе чернел перед ним. Он стал подкрадываться к его стенам. Все волчьи чувства были насторожены, нет ли поблизости врагов? Он почувствовал змеиный запах троллей. Он поджал хвост и оскалился. Замок пах троллями — и что хуже всего, страхом, болью и удушающим гневом. Своими волчьими глазами он не мог разглядеть вершины стены, под которой притаился. Он слышал шаги часовых над собой, он чуял их и дрожал от желания перегрызть им горла. Спокойно, спокойно, сказал он сам себе. Они прошли, они прошли мимо него. Пора снова превращаться. Будучи зверем, он должен был заставить себя измениться. Он скорчился, почувствовал, как все в нем двигается и меняется, и в голове у него поплыло. Затем он расправил широкие орлиные крылья и поднялся в небо. Теперь его зрение было нечеловечески острым, и счастье полета, ветра и небесной бесконечности пропитало каждое его перо. Но у сурового орла было достаточно воли, чтобы справиться с этим величественным опьянением. Его глаза не были глазами совы, а на высоте он представлял собой хорошую цель для стрел троллей. Он пролетел над двором, ветер свистел в его перьях. Он сел у ступеней башни, густо поросшей плющом, и скрылся в ее тени.
И снова он превратился, на этот раз в выдру. Теперь его нюх не был таким острым как у волка, хотя все равно он был лучше человеческого, но его зрение и слух стали острее. Его тело приобрело гибкость и настороженность, каждый волосок, кончики усов чувствовали необъяснимым для человека образом; и его быстрота, гибкость, блеск его шкуры доставляли удовольствие глупому, самодовольному и веселому уму выдры. Он лежал тихо и неподвижно. Он услышал крики со стен замка, должно быть кто-то заметил орла и ему лучше здесь не задерживаться. Оп побежал вдоль стены, прячась в тени. Выдра была слишком большой, чтобы быть в безопасности — лучше бы он был лаской или крысой, но она была лучшее, во что он мог превратиться. Хорошо что Фреда принесла эти три волшебные шкуры.
Дверь была приоткрыта и он проскользнул вовнутрь. Он знал каждый угол и поворот лабиринта. Он понюхал воздух, и кончики его усов зашевелились. Сквозь запах троллей пробирался также густой запах сна. Он обрадовался. Он почувствовал, что неподалеку ходят несколько троллей, но встречи с ними он легко сможет избежать. Он пробрался к праздничному столу. Всюду спали тролли и пьяно храпели. Гобелены были порваны, мебель разбита, тысячелетние орнаменты из золота, серебра и драгоценных камней украдены.
«Было бы лучше, — подумал Скэфлок, — если бы замок захватили кобольды. Они по крайней мере воспитаны. А эти грязные свиньи…» Он побежал вверх по ступеням в палаты Имрика. Кем бы ни был новый граф, скорее всего он спит там… и Лиа вместе с ним. Выдра прижалась к стене. Он тихо прорычал, обнажив острые как иглы зубы. Его желтые глаза засверкали. Он почувствовал тролля. Граф поставил часового и… Подобно серому удару молнии на тролля прыгнул волк. Сонный часовой не сразу понял, что его ударило, пока клыки не впились в его горло. Он упал, замахал руками, пытаясь защититься от зверя на его груди, и умер. Скэфлок припал к земле. Кровь капала с его зубов. У нее был горьковатый привкус.
Они могли услышать шум… нет, ни звука тревоги, никто не проснулся… к тому же замок был слишком большим… Ему придется оставить тело, а его могут найти, пока он будет искать меч. Да, конечно же, на него наткнутся… нет, подожди… Скэфлок превратился в человека и перерезал горло тролля его же мечом, чтобы не было видно следов зубов. Они могут подумать, что часового убили в какой-нибудь пьяной ссоре. Лучше бы они так и подумали.
Так он мрачно рассуждал, вытирая с губ и сплевывая кровь, И снова выдра бежит вперед. Дверь в комнаты Имрика была закрыта, но он знал секретный свист, который открывал замок. Он тихо просвистел его, толкнул носом дверь, и вошел. На кровати Имрика спали двое. Если граф проснется, это будет концом поисков Скэфлока. Он тихо пробрался к кровати, каждый шорох казался невыносимо громким. Перед кроватью он встал на задние лапы. Среди серебряно — золотых волос на подушке лежала голова Лиа. Рядом с ней голова человека, выражение лица которого мрачно даже во сне, но каждая черта его лица напоминает ему его собственную. Значит, новым графом стал элодей Вальгард. Скэфлок еле удерживался, чтобы не впиться волчьими зубами в это горло, не выклевать орлиным клювом эти глаза, не сунуть нос выдры в его распоротый живот. Но это животные желания. Осуществить их — значит устроить шум, а это будет стоить ему меча. Он дотронулся носом до гладкой щеки Лиа. Ее длинные ресницы поднялись, она широко раскрыла глаза, она его узнала. Она очень медленно села. Вальгард пошевелился, застонав во сне. Она застыла. Берсеркер бормотал. Скэфлок услышал обрывки его речи: — подменыш… топор… О Мать!
Лиа опустила одну ногу на пол. Затем, опираясь на нее тихо встала. Подобно тени скользнула она через комнату, затем через вторую и третью. Скэфлок бежал за ней. Она бесшумно закрывала за собой двери.
— Теперь мы можем поговорить, — прошептала она. Он предстал пред ней в человеческом обличье, и она упала в его объятия плача и смеясь одновременно. Она поцеловала его, и он на мгновение забыл о Фреде, осознав, какая женщина была в его объятиях. Она увидела это и потянула его к постели.
— Скэфлок, — шептала она, — милый.
Он взял себя в руки.
— У меня нет времени, — твердо сказал он. — Я пришел за сломанным мечом, даром Эзира.
— Ты устал. — Она провела рукой по его лицу. — Ты мерз, голодал и рисковал жизнью. Отдохни, Скэфлок, я тебя утешу и обогрею. У меня есть потайная комната…
— Нет времени, нет времени, — проворчал он. — Фреда ждет меня, вокруг нее тролли.
— Фреда. — Лиа побледнела. — Значит эта смертная все еще с тобой.
— Да, и она стала доблестным воином Эльфхайма.
— Я тоже неплохо поработала, — зло и весело сказала Лиа. — Вальгард убил из-за меня Грума, графа троллей. Он сильный, но я им управляю. — Она подошла ближе. — Он лучше троллей, он почти как ты — но он — не ты, Скэфлок, и я устала притворяться.
— О, скорее! — Он потряс ее: — Если меня поймают, это будет концом Эльфхайма, и каждая минута против нас.
Какое — то время она стояла молча. Затем она посмотрела в окно, на тучи закрывавшие луну, на тихую, холодную землю, ожидавшую рассвета.
— Да, — сказала она. — Что может быть лучше и естественней того, что ты спешишь к своей любимой… к Фреде? — Она обняла его, весело улыбаясь. — Хочешь узнать, кем был твой отец, Скэфлок? Рассказать тебе, кто ты на самом деле?
Он зажал ей рот ладонью. Он испугался.
— Нет! Ты же слышала, что сказал Тор!
— А ты заставь меня замолчать, — сказала она, — поцелуем.
— Я не могу ждать… — Он подчинился ей. — Теперь мы можем идти.
— Холодным был поцелуй, — грустно сказала она.
— Холодным, как холоден любой долг.
— Хорошо, пойдем. Но ты голый и без оружия. Ты не сможешь унести железный меч в зверином обличье, а значит тебе лучше одеться. — Она открыла сундук. — Вот, выбирай, что хочешь.
Он в спешке натягивал на себя одежды. Богато украшенные мехом, они должно быть были перешиты для Вальгарда из одежд Имрика, они были ему как раз. На пояс он повесил молот. Лиа набросила на себя ярко-красную накидку.
- Предыдущая
- 32/51
- Следующая
