Воздухоплаватель - Кунин Владимир Владимирович - Страница 21

• Предыдущая
• 21/25
• Следующая

Риго читал письмо. Несколько раз он без удивления, но какими-то новыми глазами посмотрел на Заикина и молча продолжал читать. Потом спросил:

— Когда мсье получил это письмо?

— Да уж двенадцатый день ношу, да все не решаюсь...

Риго поднял глаза в потолок, что-то подсчитал и спокойно сказал:

— Мсье, мне не надо переводить вам это письмо. Мадам все скажет вам сама. Она уже пять дней как должна быть в Петербурге.

— Батюшки-светы! — вскричал Заикин. — Ты что, сдурел?

— Это вы сдурел, мсье. Так долго носить письмо от женщины!

Но Заикин уже кричал в коридор на весь вагон:

— Петя! Петр Данилович! Я в Петербург еду! Я в Петербург еду!..

Выскочил Петр Данилович Ярославцев из купе, выскочил ошалелый франтик, высунулись из своих купе напуганные недовольные пассажиры.

— Где мои вещи?!

— Да здесь, здесь... Мы тоже поворачиваем? — спросил Ярославцев, и у франтика от огорчения отвалилась челюсть.

— Нет, — сказал Заикин. — Вы продолжаете путь в Одессу. Я вернусь через неделю. Вы там пока все приготовьте... Я, может быть, не один вернусь!

Заикин стоял на краю Коломяжского летного поля и смотрел на парящий высоко в небе аэроплан. В одной руке он держал небольшой дорожный саквояж, в другой — легкое летнее пальто.

За его спиной стоял извозчик, который привез его сюда, и тоже смотрел в небо.

Мимо пробежал солдатик из стартового наряда.

— Эй! — крикнул ему Заикин. — Кто в воздухе?

— Какая-то баба французская, — на бегу ответил солдатик. — Завтра у нее первое выступление, так она третий день летает как ненормальная!

Заикин посмотрел вверх и расплылся в счастливой улыбке.

Неподалеку, около ангаров, стояла группа офицеров и штатских. Вокруг суетились служители аэродрома и солдаты из воздухоплавательной команды.

Кто-то из офицеров подозвал служителя, показал на Заикина и его извозчика и что-то приказал.

Служитель подбежал к Заикину и строго сказал:

— Сударь, здесь посторонним не положено! Извольте отсюда.

— Я вот тебе сейчас покажу «не положено», — усмехнулся Заикин и снова уставился в небо.

Служитель повернулся к группе офицеров и прокричал жалобно:

— Они не желают и грозятся!

Все повернулись в сторону Заикина, и один из штатских вдруг всплеснул руками:

— Господи! Да ведь это же Заикин! Иван Михайлович!.. Ваня! Ванечка!!! — и бросился к Заикину.

Это был Петр Осипович Пильский.

В центре группы стоял высокий военный в длинной шинели. Здесь же были подполковник Ульянин, поручик Горшков, Габер-Влынский и Михаил Ефимов.

— Ну вот, — сказал высокий военный, — я наконец с ним и познакомлюсь...

Заикин и Пильский поцеловались трижды, радостно разглядывая друг друга, и Заикин спросил:

— Какими же судьбами, дружочек ты мой сердешный? А, Петр Осипович?

— Мне заказали серию статей. Вот я и здесь. Тебя не спрашиваю. — Пильский показал на круживший над ними аэроплан и добавил: — Давно ждем тебя... Пошли! — И повел Заикина к группе.

— А Клава скоро на посадку пойдет? — спросил Заикин.

— Минут через двадцать. Успеешь, международный донжуан!

Они подошли к группе военных и штатских, и молоденький Горшков в порыве дружеских чувств хотел было броситься к Заикину, но Ульянин сдержал его:

— В присутствии великого князя, поручик, вы могли бы проявлять свои эмоции с меньшим рвением! — Затем он отступил в сторону и с легким поклоном сказал высокому военному: — Ваше императорское высочество, позвольте представить вам нашего товарища, известного борца и авиатора господина Заикина Ивана Михайловича.

— Рад познакомиться, — протянул руку великий князь. — Много хорошего мне рассказывал о вас покойный Лев Макарович Мациевич.

— И я рад, ваше сияте... Виноват. Ваше императорское превосходи... — запутался Заикин и смутился.

— Просто Александр Михайлович, — выручил его великий князь.

— Простите великодушно, Александр Михайлович, — сказал Заикин. — Я, знаете ли, с дороги... С поезда прямо на могилку ко Льву Макарычу. Посидел, повспоминал, поплакал, да и сюда... Так что голова кругом, Александр Михайлович...

Великий князь взял Заикина под руку, отвел его на несколько шагов от общей группы и сказал:

— Я слышал, вы разбились в Харькове? Как это произошло?

Заикин посмотрел в небо на аэроплан де ля Рош. Великий князь тоже посмотрел вверх и улыбнулся:

— У нас еще есть время. Баронесса произведет посадку минут через пятнадцать.

Заикин испуганно глянул на великого князя, но тот был уже серьезен и ждал ответа на свой вопрос. И Заикин сказал:

— Первый блин — комом. Александр Михайлович. Так рвался из-за границы на родину, а потерпел сразу же неудачу...

— Из-за чего?

— Я ему говорю: «Лететь нельзя — ветер больно сильный».

— Кому?

— Господину харьковскому полицмейстеру... А он мне: «Нет, полетите!» Я говорю: «Аэроплан сломаем, и никакого удовольствия публика не получит». А он: «Летите, и все тут. Иначе вы из кассы ни копейки не получите!» А ветер кошмарный! Прямо с ног валит. Ну, куда денешься, полетел. Круг сделал, стал на посадку заходить, меня как у самой земли швырнет! Перевернулся и об землю! Ну, неделю отлежался, очухался. А полицмейстер все равно выручку арестовал. Говорит: «При таком положении дел полет считаю несостоявшимся...»

Великий князь остановился.

— Иван Михайлович, а не согласитесь ли вы стать инструктором в школе военных летчиков? Мне кажется, что вам очень пошла бы офицерская форма с погонами капитана воздушных сил России. Вы будете хорошо обеспечены, и, надеюсь, вам тогда не придется сталкиваться с господами харьковскими полицмейстерами.

— Что вы, Александр Михайлович! Я ведь сильно малограмотный...

— Не словесности же вы будете обучать курсантов, а практике. Воздухоплаванию.

— Мы как-то во Франции после полетов шли с Львом Макарычем, а мимо нас ученики разных наций в отель спешили. Лев Макарыч посмотрел на них и говорит: «Неужто когда-нибудь эти ребята будут воевать друг против дружки на аэропланах?» А я ему говорю: «Бог с тобой, Лев Макарыч... Что за страсти ты говоришь?!» А оказывается, вполне возможно такое, а, Александр Михайлович?

— Во всяком случае, нам нужно быть готовыми к защите отечества.

— Не обижайтесь, Александр Михайлович, — мягко сказал Заикин. — Гром грянет — первый взлечу, а пока...

— Хорошо, Иван Михайлович.

Заикин оглядел великого князя с ног до головы и хмыкнул.

— Что вы? — спросил великий князь.

— Хорошим борцом могли бы быть, ваше императорское высочество, судя по комплекции, — рассмеялся Заикин.

— Только по комплекции, Иван Михайлович, только по комплекции... Во всем остальном я, к несчастью, борец никудышный, как ни грустно в этом признаться, — тихо сказал великий князь.

Садился аэроплан Клотильды де ля Рош. К посадочной полосе побежал француз-механик и спокойно пошел какой-то пожилой господин.

Великий князь и Заикин подошли к общей группе, и, улучив момент, Заикин шепотом спросил у Пильского:

— А где ее антрепренер?

— А вот он. — Пильский показал на пожилого господина. Потом посмотрел на удивленного Заикина и добавил: — С Леже она разошлась окончательно перед самым отъездом в Россию... Она тебя очень ждет.

Садился аэроплан Клотильды де ля Рош. Вот он почти коснулся колесами земли...

...как в эту секунду из мотора полыхнули языки пламени. Аэроплан ударился колесами о землю, подскочил, снова ударился и рухнул, объятый огнем.

— Клава!!! — в ужасе закричал Заикин и бросился к горящему аэроплану.

— Осторожней! Сейчас бензин взорвется!.. — крикнул кто-то.

Но Заикин мчался через все поле, на ходу сбрасывая с себя сюртук. Со всех сторон Коломяжского аэродрома к посадочной полосе бежали люди. Заикин обогнал всех и первым подбежал к искалеченному горящему аэроплану.

Клотильда де ля Рош без сознания лежала под исковерканной конструкцией.

• Предыдущая
• 21/25
• Следующая