Теневые игры - Чайкова Ксения - Страница 23
- Предыдущая
- 23/122
- Следующая
– То-то и оно,- равнодушно кивнула Тень. Попытка поддеть или обозлить ее, как всегда, не удалась – иногда Торину казалось, что наемница просто бесчувственная деревяшка, не способная ни на какие эмоции. Вернее, способная, да не на те, которые нужны.- Следовательно, аристократ в сопровождении храны вызывает удивление и вполне обоснованные подозрения. Ведь это означает, что он чего-то опасается. ДлЯ того чтобы избежать любопытных взглядов и ненужных вопросов, мы с тобой и разыгрываем влюбленную парочку. И все бы ничего – ты же видел, как хорошо работала эта легенда во время поездки в Меритаун,- но, к сожалению, боги столкнули нас с моим бывшим клиентом.
– А ты с ним тоже… ну…
– Нет,- Тень, поняв графа с полуслова, коротко зло хохотнула, и невидимая в темноте кареты демон поддержала хозяйку насмешливым шипением.- С ним я по приемам не шлялась и аристократам не улыбалась. Так что не бойся, преемником барона тебя не ославят.
– Да? А что же ты для него делала?
– А тебе было бы приятно, если бы я на всех углах о твоих заказах болтала? – вопросом на вопрос ответила Тень, слегка приподняв брови, потом все-таки смилостивилась над изнывающим от любопытства графом и спокойно пояснила: – Один… э-э-э… скажем, человек не угодил барону, который тогда был вовсе не бароном, а… Впрочем, это неважно. Короче, я отравила неугодного Вайскому человека. Веселенькое было дельце, правда, Тьма? Ух и развлеклись же мы тогда…
– Вот так просто? Пришла и отравила? – вскинул брови Тории, пораженный не столько печальным окончанием чьей-то жизни, сколько небрежностью комментария наемницы.
– Именно. Пришла и отравила.- Тень недобро ухмыльнулась и многозначительно повертела в пальцах извлеченный из какого-то потайного кармашка крохотный хрустальный флакон. Аристократки в таких обычно нюхательные соли носят, дабы окружающие могли оказать первую помощь, если прекрасной леди вдруг вздумается прилюдно лишиться чувств. Какое-то вещество было насыпано и в пузырек Тени. Но Лорранский вдруг усомнился, что там находятся невинные пахучие кристаллики. Зная наемницу, можно даже предположить, что во флаконе прячется если не яд, то какие-то страшные нелицензионные заклинания.
– А кем был тот человек, с которым повздорил Байский? – не унимался неугомонный аристократик, опасливо поглядывая на пузырек с нюхательными солями в моих руках. Я скосила на Торина глаза и улыбнулась так нехорошо и многозначительно, что он отшатнулся и, судя по изменившемуся лицу, начал лихорадочно перебирать в памяти всех своих родственников, прикидывая, не помирал ли кто из них год назад ни с того ни с сего.
Я же, отделавшись от настырного аристократа, откинулась на спинку сиденья и задумчиво потерла лоб. Упомянутый Вайский являет собой отличный пример того, как при помощи личных качеств вроде недюжинного ума, предприимчивости и целеустремленности можно выбраться с самого дна и попасть в высшее общество. Лет сорок назад Вайский, тогда зовущийся просто Марином Тонкие Пальцы, начал упорное восхождение вверх по социальной лестнице. Райдасса, в то время только поднимающаяся из разрухи после войны Ветров, предоставляла ретивым и решительным уйму возможностей пробиться наверх. И Марин не преминул ими воспользоваться. В сорок лет он стал главой гильдии грабителей – той самой, место в которой некогда купил за золотую подвеску в виде смеющейся луны, снятой с шеи благороднорожденной дамы, ехавшей в карете в сопровождении кучера, лакея да охранника. Скольких трудов ему стоило ограбить блистательную леди, не ведомо никому. Но он это сделал и был принят в гильдию на самую низкую должность, какая тогда только существовала, – наводчика и осведомителя. За тридцать лет Марин ухитрился подняться от уличного босяка до экселенца, на месте которого и просидел почти десятилетие. Один из самых удачных ходов за его правление – это объединение гильдий воров и грабителей, которому в немалой степени поспособствовала и я. Сильно тогда экселенцы поцапались, насмерть. Все влияние да потенциальных жертв делили, никак понять не желали, что жертвы эти самые, как ни крути, ни тем ни другим претендентам на их потом и кровью нажитое имущество особенно рады не будут. Списался тогда Марин с главой нашей гильдии, специалистов просил, да сразу двух – одного для близкого общения с экселенцем воров, другого для себя – опасался, как бы к нему убийц не подослали. Тогда-то мы с ним и познакомились. Айранэта, присланного со мной в паре, в то время еще не получившего своих отметин и работавшего по специальности, Марин оставил при себе в качестве охранника и телохранителя, а меня отправил на более быструю и грязную работу. Втереться в доверие к главе гильдии воров, а потом аккуратно подсыпать яда ему в вино не составило особого труда, но до этого пришлось не раз и не два выходить на ночной промысел с коллегами по ремеслу и, скрепя сердце, нападать на прохожих. Раньше грань между грабителями и ворами была очень четкой: вор – тот, кто лишает жертву денег и драгоценностей так, что она того не замечает и еще долго пребывает в блаженном неведении относительно ухудшения своего материального положения, а грабитель – тот, кто отнимает у нее упомянутые предметы насильно, с применением грубой физической силы и холодного оружия. Но потом гильдия грабителей объединилась со взломщиками и стала помимо прочего промышлять в домах горожан, а воры начали вооружаться ножами и стилетами. В результате, когда я под именем Юниллы влилась в сплоченные ряды воровского сообщества Каленары, там уже мало кто вспоминал, что другое название их гильдии созвучно с моим профессиональным прозвищем. Лет этак двадцать назад их еще называли Тенями – за умение освободить жертву от груза монет тихо и незаметно. А нынче все полетело к демонам во Мрак вековечный.
Многие почему-то считают, что жизнь вора проста и легка до умиления. Лично я, на своей шкуре как-то раз испытавшая все прелести вольной жизни за счет нажитых другими материальных благ, могу со всей ответственностью заявить, что это не так. Кто бы знал, сколько нужно просидеть в засаде в подворотне, зачастую под ливнем или сильным ветром, ради одного-единственного сорванного плаща, отобранного перстня или срезанного кошелька! А сколько беготни с истошными воплями "Держи! Хватай! Вяжи!" требуется для отвода глаз или спасения от жаждущих мести рук несговорчивых жертв! А сколько уловок и ухищрений: и на диво достоверное изображение эпилептического припадка с помощью великолепных актерских навыков и кусочка мыла во рту, и жалостливые рассказы о сгоревшем доме и погибшей в огне семье с вечным рефреном "Сами мы не местные". И пляски с раздеванием, и имитации погони за неверной женой, и крики, и смех, и детский плач, и дуэль на шпагах, и громкие бабьи дрязги с применением обычного женского арсенала приемов (хватания за волосы, пощечин, разрывания одежды) – все для того, чтобы отвлечь внимание горожан от их кошельков и аккуратно выгрузить из них золотые и серебряные монеты. В умении вызывать сострадание у обывателей с ворами не тягаться даже нищим. Вот только те, кто облегчает кошели тихо и незаметно, не бьют па жалость и не требуют денег открыто, что объясняет немалую популярность их постановочных сценок в народе. А то, что с пояса исчез мешочек с монетами, с пальца перстень, а с шеи – золотая цепочка, зеваки обнаруживают, как правило, еще нескоро,- когда, досмотрев душераздирающий спектакль до конца и искренне посочувствовав актерам, возвращаются домой. И претензии предъявлять некому – кто ж виноват, что у разини в давке кошель срезали?
Впрочем, дело, конечно, не в этом. Приходилось мне и воровать, и грабить, и убивать, и на великосветских приемах паркетные полы пышными юбками подметать, и благороднорожденным искусственно улыбаться, и, себя не помня, из аристократических постелей со всех ног удирать. Жизнь у храны вообще богата на события, происшествия и встречи. Но одно всегда должно оставаться неизменным: высокое качество выполняемой работы. К своему ремеслу, какое бы оно ни было, нужно подходить серьезно и ответственно. Так, как Марин. Просидев на посту экселенца объединенной гильдии пару лет, он сдал дела своему приемному сыну, а сам начал упорно пробиваться в верхи райдасского общества. Зачем ему это – ума не приложу, разве что из самолюбия да для повышения самооценки. В ряды благороднорожденных и высшей знати Марина, конечно, не допустили, но немалое состояние открыло перед бывшим грабителем добрую половину аристократических дверей. Ибо наша голубая кровь не испытывает недостатка лишь в высокомерии да надменности, а в презренном металле нуждается частенько, да еще как. Транжирить скопленные дедами состояния аристократы умеют, а вот зарабатывать у них получается отчего-то не слишком хорошо.
- Предыдущая
- 23/122
- Следующая
