Фрейлина - Дрейк Шеннон - Страница 55

• Предыдущая
• 55/79
• Следующая

Елизавета пристально взглянула на нее:

— Конечно, вы пошлете письмо своей дорогой Марии. И в нем дадите ей понять, что я совершенно против этого брака.

Гвинет рассердилась, но скрыла свои чувства. Королеве Елизавете и Мэйтленду явно было известно что-то, чего не знала она.

Неужели Мария Шотландская решила выйти замуж за Дарнли?

Может быть, Гвинет не должна была так сильно удивляться, но она хорошо знала Марию. Она думала, что королева никогда не возьмет в мужья всего лишь подданного.Мария твердо верила в свои королевские права и говорила, что выйдет замуж ради блага своего государства, а не ради себя.

— Значит… королева Мария объявила, что выходит замуж за Генри Стюарта? — спросила Гвинет.

Королева Елизавета снова ударила по шару. Ударила сильно. Елизавета действительно была очень разгневана.

Но английскую королеву было сложно понять. Почему она разрешила Генри Стюарту вернуться в Шотландию, если не хотела, чтобы он стал поклонником ее «дорогой кузины»? Проверяла, насколько верна ей Мария? Надеялась помахать соблазнительной приманкой, а затем забрать ее у Марии?

Елизавета повернулась к молодой фрейлине:

— Она добивается одобрения государей христианского мира. Поскольку лорд Дарнли имеет склонность сначала слушать великих протестантских проповедников, а потом идти на мессу, короли многих стран согласятся, что он подходит ей в мужья.

Елизавета ударила по шару с такой силой, что он укатился за пределы площадки.

— Но яне одобряю этот брак.

— Мне следует поехать с милордом Рованом и увидеться с королевой Марией, — заявила Гвинет.

— Рован должен попытаться наладить отношения между королевой Марией и ее братом Джеймсом Стюартом. Вы должны остаться здесь.

— Но…

— Не я отдала этот приказ. Его прислала Мария: она уверена, что вы каким-то образом сможете изменить мое отношение к ее намерению.

— Я не верю, что смогу это сделать! — воскликнула Гвинет.

Елизавета, глядя куда-то в сторону, пожала плечами. Она всегда была загадкой для Гвинет.

— Рован скоро вернется, — произнесла она.

В этот вечер Гвинет, вернувшись в городской дом, подбежала к Ровану, обняла его и крепко к нему прижалась.

— Любимая, это всего лишь недолгая разлука, — сказал лорд Грэм.

Несмотря на успокаивающие слова, Гвинет вздрогнула.

Маленькая разлука.

Ей хотелось сказать Ровану, что они могли бы бросить вызов своей королеве. Он может отказаться от своих шотландских земель, и она охотно сделает то же самое.

Но она знала, что не может этого сказать. И Рован, и она любили Шотландию. Она знала: Рован считал, что может помирить лорда Джеймса с сестрой.

— Когда ты уезжаешь?

— Этим утром.

— Ночь еще наша, — прошептала она.

И она была права: у них еще была ночь. Всего одна ночь.

Гвинет наслаждалась, как драгоценностью, каждой секундой, которую они провели вместе. Девушка знала: позже она будет вспоминать каждое прикосновение его пальцев, каждое движение его губ, каждую подробность его тела.

Минуты наивысшей страсти сменялись минутами величайшей нежности. Всю эту ночь они не спали и в долгие бессонные часы уверяли друг друга, что расстаются ненадолго. Но слова — это лишь слова. С каким бы жаром они ни произносились, Гвинет не могла избавиться от страха.

И при этом она знала, что они могут любить друг друга так яростно лишь потому, что они такие, какие есть. Если бы она вынудила Рована отречься от любви к родине и чувства долга перед родной страной, она бы уничтожила в нем самую суть того, что так любила.

По поводу себя она не была уверена в этом. Она служила Марии со всей преданностью и верой, на которые была способна. Но она боялась, что, вернувшись, не узнает в ней ту, кому когда-то так искренне поверила и оказала такую большую поддержку.

С первыми лучами рассвета Рован обнял ее и прижал к себе. Он в последний раз овладел ее телом — с яростным пылом, с мучительной нежностью, но ласково и легко, и во время любви прижимал ее к груди так, словно раскрывал перед ней свою душу.

Несмотря на огромное желание Гвинет держать Рована в объятиях до последней минуты, ее одолел сон.

Когда она снова открыла глаза, Рована рядом уже не было.

Джеймс Стюарт был в бешенстве.

Его разговор с Рованом происходил не при королевском дворе: брат шотландской королевы под любыми предлогами старался не появляться там, даже если получал приказ явиться.

— Я в отчаянии, — говорил Джеймс. — Моя сестра приехала сюда с самыми лучшими чувствами и намерениями. Она заботилась о стране. Ей удалось очаровать народ и заслужить его уважение. А теперь она как будто забыла все, чему научилась из политики и искусства управления. Она просто сошла с ума.

Рован молчал. Ужас, как тяжелый груз, сковывал душу. Видеть такой разрыв между королевой и ее сводным братом было не просто печально — это было жутко.

Ему не пришлось отвечать. Джеймс, жестикулируя, продолжал говорить без остановки.

— Этот молодчик воспитан в Англии, и он всего лишь слуга Елизаветы. Его мать думает, что имеет право на английскую корону, а если она женит своего красавчика сынка на Марии Шотландской, вся семья еще больше задерет нос.

— Елизавета недвусмысленно заявила, что не благословит этот брак, — сказал ему Рован.

Джеймс покачал головой:

— Идите к Марии и посмотрите сам. Она просто потеряла разум. Уже планирует свадьбу.

— А вы на свадьбе не будете? — спросил Рован.

— Нет, не буду! — гневно воскликнул Джеймс. — Она отдаст страну родителям этого мальчишки — графу и графине Леннокс. А я говорю вам, что наши лорды с этим не согласятся.

— Но они могут согласиться потом. Если от этого брака родится наследник престола, шотландцы объединятся вокруг Марии — все равно, нравится им муж, которого она выбрала, или нет.

— Она уже именует его королем, хотя этот титул должен утвердить парламент или тайный совет, — раздраженно Джеймс.

— Вы и королева должны жить в мире друг с другом. Обязательно, иначе в стране будут новые междоусобицы.

— Я не желаю смотреть, как моя сестра отдает в чужие руки королевство нашего отца, — откровенно сказал Джеймс. — Вы должны пойти к ней с моими письмами.

Вот каким образом Рован оказался в Эдинбурге на свадьбе королевы Марии и Генри Стюарта, лорда Дарнли.

Он заметил изменения при дворе Марии. У нее теперь был новый секретарь, итальянец по фамилии Риччо. Все ее дорогие Марии по-прежнему состояли в ее свите, но рядом с ними появилось несколько новых молодых француженок и юных знатных шотландок.

Его даже не пригласили к королеве до свадьбы, которая состоялась на следующий день после его приезда в часовне Холируда. Но по крайней мере, ей были переданы письма Джеймса.

Королева венчалась не в белом платье, как положено по традиции, а в черном, с большим капюшоном. Этот наряд, конечно, был элегантен и удобен, но ясно показывал, что она вступает в брак как вдовствующая королева Франции. С испугом и смятением Рован смотрел на то, как Мария и Генри Стюарт дают друг другу брачные клятвы. До сих пор он думал, что знает Марию. Она была страстной, решительной, глубоко верила, что рождена быть королевой и имеет право властвовать. Как она могла влюбиться в человека с такой мелкой душой и позволить ему управлять собой?

Рован говорил себе, что не имеет права судить Марию. У него даже мелькнула шутливая мысль, что Мария могла влюбиться в Дарнли просто потому, что тот примерно на дюйм выше ее ростом. Избранник королевы был невероятно хорош собой, строен и, как говорили все, умело владел двумя самыми любимыми искусствами Марии — охотой и танцами.

Но что-то в нем беспокоило Рована. Дарнли был слишком хорош собой и слишком молод. У него не было сильного характера, за который шотландцы могли бы горячо полюбить и принять его как короля.

• Предыдущая
• 55/79
• Следующая