Двухместное купе - Кунин Владимир Владимирович - Страница 65

• Предыдущая
• 65/77
• Следующая

— Да.

— Сами принять участие в этом акте отмщения мы не имеем права. Как бы нам этого ни хотелось. Так?

— Так...

— В таком случае мы обязаны создать для Охраняемых нами условия максимальной безопасности при исполнении ими Справедливой акции возмездия. Понял?

— Да. Но как? — растерялся маленький Ангел.

— Проще пареной репы, — сказал Старый Ангел-Профессор. — Скорее всего Толику-Натанчику придется уехать из своего узилища в Ленинград. Никто не должен знать, что в то время, когда этот подонок Заяц будет Справедливо уходить из жизни, Толика не было в колонии! Ибо подозрение в убийстве Зайца может сразу же пасть на него... Наоборот, десятки мальчишек-заключенных, воспитатели и охранники должны будут потом на следствии подтвердить, что именно в это время Толик-Натанчик Самошников — младший брат нашего покойного Леши — находился в колонии у всех на глазах! И для этого на несколько часов Толиком станешь ты... Это не очень сложно. Сейчас я покажу тебе, как это делается!..

— Так я появился в колонии... — сказал Ангел. — Оставаясь невидимым, день я присматривался, а потом ночью явился к Толику во время его сна... А чтобы он мне поверил, я отдал ему две Лешины кассеты и остальное время ждал приезда Лидочки... Когда же они смотались в Ленинград, я принял облик Толика и постарался сделать так, чтобы меня все видели — и пацаны, и взрослые... Единственное, с чем я не справился, Владим Владимыч, это с голосом Толика. Наверное, там, на крыше Лешиного дома, куда ко мне прилетал мой Старый Учитель-Ангел, я прошляпил инструкции старика по идентификации голосов... От этого мне приходилось хрипеть и сипеть. Будто я простудился... Изображал я это так талантливо, что чуть не загремел в медпункт! Еле отговорился. И с матерными словами у меня не очень получалось... А ночью в колонии снова появился Толик. И я, к счастью, был избавлен от необходимости врать, что вообще-то ангелам категорически противопоказано! А труп Зайца обнаружили только на вторые сутки...

Около ремонтного бокса под номером шестьдесят четыре стояли черная «Волга», милицейский «уазик», зачем-то «скорая помощь» и «труповозка» — автофургон без окон с единственной задней дверью.

Обе половинки этой двери были распахнуты, и туда как раз в эту минуту вносили на носилках прикрытый черной клеенкой труп Зайца...

Ворота гаражной ремонтной зоны были распахнуты, и там копошилась оперативная группа уголовного розыска...

...в которой участвовали двое уже знакомых нам оперативников — те, которые когда-то арестовывали Толика за угон «хлебовозки», потом принимали Николая Ивановича Петрова у себя в Третьем отделении милиции и много позже присутствовали в крематории на похоронах Любови Абрамовны Лифшиц и Сергея Алексеевича Самошникова.

Это они тогда пообещали Толику найти убийцу его отца и бабушки...

Уныло ходил по гаражу милиционер-кинолог с собакой-ищейкой.

Собака с отвращением отворачивала морду от чего бы то ни было и рвалась с поводка на свежий воздух. А ее оперативный руководитель тоскливо пытался сказать каждому:

— Ну чего вы хотите от собаки-то, когда вокруг все бензином вымыто?! Да еще труп неизвестно сколько провисел тут облеванный и обоссанный... Здесь человеку-то находиться невмоготу, а вы еще от собаки чего-то требуете... Кажный раз только одни попреки и слышишь!..

— Никто от твоей шавки ничего не требует, — сказал ему один наш знакомый оперативник. — Вали с ней отсюда по холодку, не путайтесь под ногами!..

У распахнутых ворот ремзоны толпился всякий милицейский служебный люд.

Здесь же снимали показания с председателя кооператива и нескольких гаражевладельцев...

— А еще у кого могли быть ключи от этого ремонтного бокса? — спрашивал председателя второй знакомый нам оперативник.

— Ключи от этого гаража могли быть только у меня — у председателя. Я получаю заявку на самостоятельный ремонт машины от членов нашего кооператива, выдаю ключики под расписку, а потом так же их принимаю. Все! И вторые ключи были у подполковника милиции Петрова Николая Ивановича... Он тоже член нашего кооператива. И член правления.

— А он когда последний раз здесь ремонтировался? — словно невзначай спросил следователь районной прокуратуры.

Оперативник все записывал и записывал в свой потрепанный блокнот...

В гараже следственная бригада снимала отпечатки пальцев с тельферной колодки, с бутылки из-под ликера «Южный», с табуретки...

Еще кто-то внимательно осматривал внешний край воротных створок, замок, ручку двери...

— Николай Иванович, считай, здесь уже с полгода не был, — сказал председатель кооператива. — Как «Москвича» своего продал, так и перестал сюда ходить... Он сейчас на «Жигуля» копит. Ждет, когда дадут ему машину у вас в эМВэДэ, и снова начнет появляться в гараже.

— У нас дадут — как же... — сказал оперативник. — Догонят и еще дадут!

А следователь прокуратуры тут же переспросил:

— Так вторые ключи, вы говорите, у этого Петрова были?

И стал записывать в свой блокнот.

Подошел водитель «труповозки»:

— Увозить можно? А то у нас еще три вызова...

— Чего ты у меня спрашиваешь?! У тебя хозяин — судмедэксперт! Вот его и спрашивай...

— А он велел к вам идти...

— А я тебе велю идти к бениной маме с этим дохлым говнюком!

— Все ясно, — мирно сказал водитель «труповозки». — Уже пошел.

Он сел за руль своей мрачной машины и уехал вместе со своими помощниками и трупом Зайца.

Начальник уголовного розыска райотдела, садясь в свою потрепанную черную «Волгу», говорил старшему опергруппы Третьего отделения:

— Короче... Знаете, что делать. Ученого учить — только портить. Если что — докладывайте. То, что это не самоубийство, и ежу понятно. Привет!

И тоже уехал...

Это был тот же самый кабинет, куда когда-то приезжал подполковник Петров выручать Толика Самошникова...

За двумя письменными столами сидели те же самые оперативники.

Один из них заканчивал допрашивать пацана из окружения Зайца:

— Так ты говоришь, что до поездки Зайцева к тетке этого золотого кольца у него не было?

— Не было...

— А появилось только после того, как он вернулся в Ленинград?

— Да.

— Ну хорошо... Распишись вот здесь... Молодец! И вот здесь тоже... Хорош. Нужно будет — вызовем. Вали отсюда...

Второй оперативник оторвался от бумаг, сказал выходящему пацану:

— И позови из коридора следующего!

Первый опер — второму:

— Костя, махани в колонию — к Тольке Самохе. Может, чего нароешь...

— А как я туда доберусь?

— Сходи к Петруччио. Может, даст машину...

Этого начальника мы уже видели в кооперативном гараже, когда увозили труп Зайца.

— Петр Петрович, — сказал оперативник, — мне бы в колонию смотаться, к Самошникову... Вы мне машинку какую-нибудь не дадите?

— Ага! — сказал Петруччио. — Сейчас — с разбегу. Перетопчешься. Мы все — в говне, а ты — в белой манишке с «бабочкой»! Да?

— Просто, Петр Петрович, я подумал...

— Не о том подумал, Костенька... Ты думай про то, что у нас одна «Волга», которая под моей задницей разваливается, патрульный «УАЗ» и один оперативный «Москвич», который колеса на ходу теряет от старости. А горючее мы, как последние курвы, у знакомых шоферюг сшибаем. Что вполне можно квалифицировать и как вымогательство, и как «получение взятки»! А насчет колонии, Костя, мысль хорошая. Двигай!

У подъезда скамеечки, старушки с внуками и без...

— Фирочку-то скоро выпишут?

— Лидка Петрова говорила, что вот-вот...

— Ох, бедненькая-а-а!.. Господи, как же это Боженька-то допустил такое?!

• Предыдущая
• 65/77
• Следующая