Двухместное купе - Кунин Владимир Владимирович - Страница 57

• Предыдущая
• 57/77
• Следующая

— Ты мне, падла, лапшу на уши не вешай! Где германские деньги?!

Любовь Абрамовна хотела что-то сказать, но Заяц снова ударил ее по лицу.

— Быстрей, сука!.. Быстрей!!! — Заяц лихорадочно стал рыться в тумбочке. — Где? Где?! Говори!..

Любовь Абрамовна собралась с силами и громко закричала:

— Сережа!.. Сереженька...

Этот крик перепугал Зайца. Он выхватил из-под головы Любови Абрамовны подушку, одной рукой схватил ее за горло, а второй притиснул подушку к ее лицу и навалился всем своим весом.

— Будешь говорить?! Где бундесовые деньги?!

Но тут по телу Любови Абрамовны пробежала короткая судорога, из-под одеяла затряслись старые худенькие ноги, а из-под подушки раздался короткий приглушенный всхрип...

— Говори, морда жидовская!.. — крикнул Заяц и сдернул подушку с лица Любови Абрамовны.

Навсегда застывшие глаза Любови Абрамовны смотрели в забрызганную кровью физиономию Зайца.

Заяц бросился к платяному шкафу. Все перерыл, выкинул постельное белье, какие-то скатерти, тряпки...

Наконец нащупал какой-то плотный пакет. Разорвал его вдрызг, а там... фронтовые письма покойного Натана Моисеевича...

Заяц рванулся в другую комнату, к буфету.

Нашел там только «хозяйственные» семьдесят пять рублей... Запихнул их в карман и услышал, как под окнами остановился автомобиль.

Выглянул из-за занавески — не «Запорожец» ли? Но это была мусороуборочная машина. Заяц успокоился...

Прошел в ванную, открыл все шкафчики, ничего не нашел, но помылся. Вытерся махровым полотенцем, рукавом попытался затереть пятна крови на телогрейке...

В кухне увидел на столе Серегину водку. Выпил ее из горлышка, пошарил в полупустом холодильнике, съел кусок «Докторской» колбасы...

Вернулся в «детскую», накрыл мертвую старуху одеялом — и вдруг!..

... Увидел на тумбочке толстый, некрасивый золотой перстень!

Ах, как понравился Зайцу этот перстень!.. Он бережно засунул перстень в нагрудный карман рубашки, прошел в прихожую, переступил через мертвого Серегу Самощникова, поднял сумку с инструментами и...

...стараясь не вступить в черную лужу крови, выскользнул из квартиры на улицу...

...где грохотала мусороуборочная машина, опрокидывающая в себя гниющее и вонючее содержимое мусорных баков...

Грохот этой машины, металлическое лязганье поднимаемых и переворачиваемых мусорных баков, шум тяжелого автомобильного двигателя — вся эта какофония...

...стала переходить в грохот несущегося по рельсам поезда...

...а изображение ленинградского проезда между хрущевскими пятиэтажками начало преобразовываться в...

— Все... Все!.. Все!!! — задыхаясь, прокричал В.В. — Не хочу... Не хочу больше ничего видеть!.. Не могу, Ангел! Я этого просто не выдержу...

— Успокойтесь, Владим Владимыч! Успокойтесь, дорогой вы мой... — испугался Ангел. — Ну, пожалуйста, успокойтесь. То, что вы видели, произошло больше десяти лет тому назад. Сейчас уже все хорошо...

— Выпить... — пробормотал В.В. — Ангел... Послушайте!.. Сотворите мне какую-нибудь выпивку. К черту джин! Никакого льда... Просто стакан водки! Умоляю...

— Владим Владимыч... Ну возьмите вы себя в руки. Я все для вас сделаю... Но вы подумайте — вас будет встречать ваша внучка Катя. А от вас — перегаром... Или, еще чего хуже, вы и протрезветь не успеете. Представляете себе?

— Ничего, ничего, Ангел!.. — быстро сказал В.В. — Катька поймет. Я ей потом все объясню, и она поймет... Она понятливая девочка!

— Я и не сомневаюсь. Но если вы настаиваете...

— Настаиваю, настаиваю!.. Не хотите же вы, чтобы я сейчас отбросил копыта?! А то из-за вашей историйки я очень близок к этому!..

— Ну, умереть-то я вам не позволю, — жестко проговорил Ангел.

— Ах вот как?! — злобно закричал В.В. — Что же вы тогда, тринадцать лет назад, ушами хлопали, когда Заяц убивал Серегу и Любовь Абрамовну?!

В слабеньком сером рассвете, сквозь клочковатый предутренний туман стелющийся перед электровозом, «Красная стрела» продолжала свой ночной бег из Москвы в Петербург...

Мимо пролетали еще темные, но уже различимые силуэты редких придорожных строений...

Уже не так ярко высвечивались пристанционные фонари...

...а в вагонах состава «Стрелы» стали появляться слабо освещенные окна купе...

В.В. пребывал в состоянии нервном и раздерганном — он метался по купе, садился, вставал...

Зачем-то выскакивал в коридор, возвращался, захлопывал за собой дверь купе — не мог найти себе места...

Маленькое жизненное пространство вагона и купе его раздражало, и от этого он нервничал еще больше...

— Успокойтесь, Владим Владимыч! Успокойтесь, дорогой вы мой... — испуганно увещевал его Ангел. — То, что вы видели, произошло тринадцать лет назад. Сейчас уже все хорошо...

— Послушайте, Ангел!.. Сотворите мне какую-нибудь выпивку. К черту джин! Никакого льда. Просто стакан водки! Умоляю...

— Владим Владимыч... Ну возьмите вы себя в руки. Я все для вас сделаю. Но вы подумайте — вас будет встречать ваша внучка Катя. А от вас — перегаром... Или, еще чего хуже, вы и протрезветь не успеете. Представляете себе?

— Ничего, ничего, Ангел!.. — быстро сказал В.В. — Катька поймет. Я ей потом все объясню, и она поймет... Она понятливая девочка!

— Я и не сомневаюсь. Но если вы настаиваете...

— Настаиваю, настаиваю!.. Не хотите же вы, чтобы я сейчас отбросил копыта?! А то из-за вашей историйки я очень близок к этому!..

— Ну, умереть-то я вам не позволю, — жестко проговорил Ангел.

— Ах вот как?! — злобно закричал В.В. — Что же вы тогда, тринадцать лет назад, ушами хлопали, когда Заяц убивал Сережу Самошникова и Любовь Абрамовну?!

И вот тут Ангел так посмотрел на В.В.!..

...что тот сразу обмяк, перестал метаться по купе и плюхнулся на свой диван...

Три секунды длилось напряженное молчание, а потом Ангел спросил холодно и неприязненно, отчетливо выговаривая каждое слово:

— Вы не забыли, что я тогда — обескрыленный и лишенный ангельского чина подросток — находился в Западной Германии и ждал документы для человеческой легализации? А, Владимир Владимирович?

В.В. помолчал, тихо и виновато сказал:

— Простите... Я не хотел обидеть вас, Ангел. Но Господь-то куда смотрел? Ему что — Лешки Самошникова было мало?!

— Это уже все риторика, Владим Владимыч. Интеллигентские всхлипывания, сотрясающие воздух, — не более. Вы еще вспомните одиннадцать тысяч убитых в Афгане, нескончаемую Чечню... Девочек-самоубийц, взрывающихся в толпе невинных людей...

— Простите меня, Ангел. Я не имел права разговаривать с вами в таком тоне... Знаете, чем всегда был хорош советский человек? Он умел признавать свои ошибки и каяться. Сейчас такого днем с огнем не найдешь. А я вот сохранил в себе эту счастливую особенность времен стагнации...

— Ладно... Будет вам, — улыбнулся Ангел.

— Скажите, Ангел, а куда же в действительности делись эти проклятые деньги, из-за которых погибли Любовь Абрамовна и Сергей Алексеевич?

— Знаете, Владим Владимыч, а ведь подполковник Петров — отец Лидочки был абсолютно прав!.. На эти два миллиона тут же наложило лапу западногерманское финансовое управление, а потом они тихо исчезли в бездонном кошельке городского бюджета. А треть суммы обросла какими-то параграфами и разбрелась по карманам нескольких отцов города.

— Симпатичная подробность, — пробормотал В.В. и спросил нарочито грубовато: — Где водка?

— Обещайте, что будете закусывать.

— Обещаю, обещаю. Где водка?

— Перед вами.

На глазах у В.В. возникли тарелочка с севрюжьими бутербродами и полный стакан.

В.В. принюхался, сказал удивленно:

— Это же «Гордон-джин»!

— Правильно, — подтвердил Ангел.

• Предыдущая
• 57/77
• Следующая