Двухместное купе - Кунин Владимир Владимирович - Страница 24

• Предыдущая
• 24/77
• Следующая

Лешка еще раз оглянулся по сторонам и полез в фургон.

Марек закрыл задние двери фургона, накинул запор, повесил «липовую» пломбу и пошел в кабину...

...где уже привычно расположилась хорошенькая Юта Кнаппе.

Когда Марек сел за руль и завел двигатель, Юта бросилась ему на шею.

Марек мягко освободился от ее объятий.

— Чекай, чекай, кохане! — по-польски сказал Марек и повторил по-немецки: — Битте, вартен, Юта! Их заге, айн бисхен вартен, майн либе медхен!..

... А когда огромный польский фургон стал медленно разворачиваться, чтобы выехать из расположения части, оказалось...

...что его уже давно сопровождал очень внимательный и задумчивый взгляд того самого актера, который в спектакле «Семья» был занят в роли отца юного Ленина, а в «Без вины виноватые» прекрасно играл Шмыгу...

Мчался по автобану фургон-рефрижератор с польскими номерами...

Насвистывал за рулем Марек...

...деловито вязала на спицах какой-то пестрый шарфик Юта Кнаппе...

А если представить себе, что мы можем заглянуть в закрытый и «опломбированный» Мареком фургон, то увидим, что после разгрузки ящиков с овощами и фруктами для советских военных двенадцатитонный фургон был наполовину пуст, а вторую его половину занимали большие картонные упаковки с «итальянской» мебелью.

На картонных упаковках шли надписи на итальянском языке, дескать, все это произведено в Италии, конкретно — в Милане, и что мебель вся сертифицирована.

Мебельные упаковки были загружены прямо от передней стенки фургона, соседствующей с задней стенкой кабины водителя, и простирались до самой середины.

Одна из коробок, плотно прилегающая к кабине и заставленная остальными упаковками, была пустой. В ней и был оборудован тайник.

В этом картонном тайнике достаточно свободно сидел Лешка Самошников и даже осторожно покуривал.

Упаковка была от какой-то габаритной мебели — шкафчика или диванчика, и одному Лешке в этой большой картонной коробке было вполне комфортно.

Лешка прислушивался к дорожным звукам — работе двигателя, шуму обгоняющих польский фургон машин, торможениям и, наоборот, увеличению скорости бегущего фургона...

А потом услышал и почувствовал, как фургон замедляет ход и, переваливаясь с боку на бок, медленно съезжает с автобана.

Услышал Лешка, как автофургон немного проехал по гравию, потом покатил по траве...

...услышал, как ветки деревьев цеплялись за продирающийся куда-то фургон, а потом все смолкло.

Даже мотор перестал работать.

Лешка загасил сигарету, тщательно затоптал ее и насторожился.

Проверил, на месте ли паспорт, удостоверение члена ВТО — Всесоюзного театрального общества. А потом...

А потом Лешка отчетливо услышал несущиеся из водительской кабины звуки, не оставлявшие никаких сомнений!!!

Ритмично и хрипло крякал Марек, будто дрова рубил...

...стонала и повизгивала от наслаждения Юта — точно так же, как она это делала сегодня ночью под Лешкой...

В такт кряканью Марека и взвизгам Юты скрипело широкое водительское сиденье...

...где польский водила фургона Марек вовсю «пользовал» немецкую девушку Юту Кнаппе самыми разными способами и в различных позах...

Многотонный фургон-рефрижератор стоял в глубине пустынной «зоны отдыха», каких много при всех немецких автобанах.

От посторонних случайных глаз Марек загнал кабину своей машины в густой и высокий кустарник, под развесистые кроны деревьев.

Чуть заметно покачивалась большая квадратная кабина дальнорейсового фургона...

В ветвях деревьев, укрывающих польско-немецкое соитие, сладкоголосо пели птички...

...в дурацкой пустой коробке из-под псевдоитальянской мебели русский артист Алексей Самошников скрежетал зубами и даже в таком узком пространстве, как эта идиотская картонная коробка, не находил себе места!

Он беззвучно матерился, ошалело мотал головой, плевался и только один раз произнес вслух:

— Кретин!!! Во что вляпываюсь, бездарность?! Нужна мне была эта ФээРГэ, как собаке «здрасте»!..

Половые игры Марека и Юты благополучно закончились, и они — мокрые и измочаленные — вылезали из кабины. Каждый со своей стороны...

Застегивая джинсы, Марек сказал Юте:

— Бис гренце унд цолль — зибен километр... — И на всякий случай добавил по-польски: — Седем километрув до границы.

— Их вайе... Я знаю, — ответила Юта.

Она задрала юбку, подтянула трусики, аккуратно опустила и расправила юбку по своим красивым ножкам.

Марек подошел к открывающейся задней стенке фургона, снял пломбу, распахнул дверцы и помог Юте взобраться внутрь фургона.

Юта привычно и ловко влезла на коробки с мебелью, проползла прямо к передней стенке фургона, к пустой коробке, где был спрятан Лешка, и крикнула Мареку:

— Аллеc о’кей!

Марек закрыл двери на засов, снова навесил пломбу и пошел к кабине своего грузовика...

Актер, игравший папу молодого Ленина и Шмыгу, сидел в кабинете начальника отдела, молодого подполковника, и томно покуривал американские сигареты из пачки, лежавшей на столе особиста.

А подполковник кому-то кричал в телефонную трубку:

— Срочно свяжись по своим каналам с приграничным отделом штази... Ну, штадтзихеркайт — ГэБэ ихнее! Пусть на границе тормознут этого польского засранца и прошерстят всю его машину. Там вроде бы один наш гражданский в кузове. Ну, артист один... Артист, говорю! То ли за бугор намылился, то ли еще что, хрен его знает?!.

Мчится польский дальнорейсовый фургон по автобану...

Марек сидит за рулем, слушает польское радио.

Впереди, через всю ширину автобана, на гигантской арке — аншлаг с огромными буквами на немецком языке:

ДО ГРАНИЦЫ С ФРГ — ТРИ КИЛОМЕТРА

Бежит по широкому ухоженному автобану польский фургон с фальшивой итальянской мебелью...

В кабине из радиоприемника звучит невероятно популярный старый, истинно польский, уличный оркестр — «Запрещенные песенки»...

Теперь в просторной картонной коробке было уже тесно — Юта и Лешка могли только стоять, тесно прижавшись друг к другу.

Лешка старается отвернуться от Юты, говорит злобно:

— Ну и сука же ты! Знал бы, что ты такая блядюга...

— Льёша! — шептала Юта и прижималась к Лешке потным, несвежим телом. — Это не был льюбовни секс. Это был бизнес. Вместо деньги за проезд. А льюбов только с тобой!..

— Иди ты на хер! — брезгливо сказал Лешка и попытался отодвинуться.

Но это ему не удалось. На комфорт для двоих эта картонная коробка не была рассчитана...

Подкатывается польский фургон к погранпункту. Останавливается.

Марек не спеша выходит из кабины с документами.

Знакомый гэдээровский пограничник улыбается, говорит:

— Гутен абенд, Марек! Шон видор итальянише мебель? (Опять итальянская мебель?)

— Генау, Клаус!.. Шон видор мебель. Рихтиг! — отвечает ему Марек и протягивает документы. (Точно, Клаус! Снова мебель. Правильно!)

Пограничник Клаус берет документы у Марека, обходит с ними фургон, внимательно разглядывает пломбу на запертых задних дверях дальнорейсовой фуры и идет к себе в конторку.

Там отдает документы Марека дежурному офицеру и говорит:

— Аллес ин орднунг. (Всё в порядке)

Дежурный делает отметки в документах и возвращает их Мареку.

— Филен данк, хлопаки! — говорит Марек пограничникам и забирается в кабину. — Ауфвидерзеен!..

• Предыдущая
• 24/77
• Следующая