Двухместное купе - Кунин Владимир Владимирович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/77
• Следующая

Было слышно, как кто-то прошлепал по вагонному коридору.

Потом щелкнула дверь туалета, затем — пауза, характерная для кратковременного посещения горшка, а уже потом яростный шум низвергающейся воды...

И опять щелчок двери, и снова шлепанье сонных шагов по коридору.

А потом — только стук колес и грохот несущегося в ночи поезда.

— Я заговорил о вашем возрасте того времени лишь потому, что потрясен тем объемом самостоятельной работы, которую произвели вы — мальчик двенадцати... пусть даже тринадцати лет!

Ангел подумал и сказал:

— Ну, во-первых, я очень неплохо учился. Отсюда и возникла моя кандидатура для почти взрослой командировки на Землю. А во-вторых, не забывайте, Владим Владимыч, я все-таки был не «мальчиком двенадцати лет», а «двенадцатилетним Ангелом». А это вовсе не одно и то же!

— Да-да... Конечно. Наверное... — быстро согласился В.В. — Одно в голове не укладывается, Ангел, — как Лешка Самошников мог стать невозвращенцем, зная о том, что Толик-Натанчик сидит в колонии, что на суде погиб его дедушка Натан Моисеевич, что застрелился старейший друг семьи Ваня Лепехин!.. Как это могло произойти?!

Ангел вскочил и заметался по узенькому купе, как раненый тигр.

— Да не знал он ничего этого, Владим Владимыч! В том-то и трагедия, что Лешка стал невозвращенцем ровно за месяц до всех этих печальных событий!..

— Вы думаете, что если бы Лешка был в курсе ленинградских дел...

— Естественно!!! Никуда бы он не сорвался! — нервно и горячо проговорил Ангел. — Помня его достаточно хорошо, могу поручиться, что, узнав обо всех этих несчастьях, он послал бы свой театр ко всем матерям, поставил бы на уши всю Западную группу войск и заставил бы немедленно отправить его в Ленинград!.. Ведь какое-то время спустя, уже там, на Западе, когда Лешка все узнал про деда и Толика, он через пол-Германии помчался в Бонн, в советское посольство и...

— Стоп, стоп, стоп, Ангел! — прервал его В.В. — Вы так раздергались, что стали перескакивать через какие-то наверняка очень важные события... Я рискую многого не понять в дальнейшем. Так что уж будьте любезны... Помните, как у Галича: «...а из зала кричат — „Давай подробности!..“

— Простите меня, пожалуйста... Столько лет прошло, а я все никак не могу совладать с собой, когда речь заходит о Лешке Самошникове... Тогда — по порядку.

— Но сначала, пожалуйста, о себе, — напомнил В.В. Ангелу.

— Нет, — возразил Ангел. — Сначала все-таки про Лешку. Потому что из-за нашей высшей чудовищной и постыдной ангельско-чиновничьей бюрократии, одновременно с их трусливой безответственностью, я вошел в жизнь Лешки Самошникова, к несчастью, слишком поздно... Вы хотите это услышать вот так, сидя за столиком? Или хотели бы сами заглянуть в то Время?

— Ну, наверное, лучше один раз увидеть, чем...

— Нет вопросов! Ложитесь, так вам будет удобнее.

В.В. послушно лег на постель, прикрыл глаза...

...и услышал голос Ангела:

— Вот как мы сделаем, Владим Владимыч. Я начну вам рассказывать, а если вы вдруг чего-то не поймете или что-то захотите разглядеть поотчетливее — вам стоит только проявить это желание или позвать меня...

— Вас понял. — В.В. зажмурился и тихо произнес: — Перехожу на прием.

Тает в ночи колесный перестук на рельсах...

Уплывают в Прошлое звуки несущегося во тьме поезда...

Остается лишь затухающий голос Ангела: — Обычно после каждого спектакля, отбирающего у исполнителя главной роли все силы — вроде сегодняшнего шефского «Гамлета», сыгранного для личного состава энской пехотной дивизии, — обессиленный Лешка предпочитал активный отдых...

Ах, какая это была прекрасная и жгучая ночь!..

То, что не удалось когда-то Гамлету с Офелией, сейчас русский артист Лешка Самошников вытворял с очень демократической немочкой Ютой Кнаппе.

А чего только не делала Юта Кнаппе с Лешкой Самошниковым?!

Их тела переплетались в страстных объятиях...

Громко, бесстыдно и ритмично скрипела кровать.

В такт призывным звукам этого поистине боевого плацдарма любви в маленькой комнатке Юты вся мебель ходуном ходила!!!

Хрипло, как лев в брачный период, рычал Лешка...

...сладострастно стонала и в экстазе что-то несвязно выкрикивала девушка Юта.

А на пике максимального и завершающего момента этого любовного сражения просто перешла на чистейший поросячий визг, в котором с трудом можно было разобрать:

—...их либе!.. ихлибе!.. их либе дих, Льёша!!! О Готт!.. Майн Готт...

... Потом лежали голые в кровати и Юта кормила Лешку с ложечки невиданным в Советском Союзе того времени — йогуртом.

Лешка с удовольствием облизывал ложечку и с интересом разглядывал пластмассовый стаканчик из-под йогурта.

Не прекращая своего ответственного занятия, Юта спросила:

— Льёша, можно я буду тебя называть Алекс?

— Нет, — ответил Лешка. — Нельзя.

— Но здесь, на Западе, все русские Алексеи и Александры сразу становятся Алексами. Курцнаме — это очень удобно. Короткий имя...

— Хочешь короткое имя — продолжай называть меня «Льёша». Короче могут быть только — Том, Ким или Пит. Но это не русские имена. А я стопроцентно русский. Хотя наполовину и еврей... — рассмеялся Лешка.

— О!.. — удивленно воскликнула Юта. — А кто «юде»? Мама одер... Мама или фатер?

— Мама, — с великой нежностью сказал Лешка.

— Зе-е-ер гут!.. Эс ист зеер практиш! Это очень практично, — восхитилась Юта.

Она отдала Лешке стаканчик с йогуртом и ложечку и через простынку стала поглаживать его первичные мужские половые признаки.

— Вот они — щупальца международного сионизма! — заржал Лешка и чуть не подавился йогуртом. — Перестань шуровать у меня между ног! Ему тоже отдых требуется. Совсем заездили беднягу... А почему ты считаешь, что мама «юде» — это практично?

Однако юная фрау Кнаппе и не собиралась выпускать из рук такую замечательную добычу. Но ослабила хватку. Сказала трезво и расчетливо:

— Это практично потому, что твой еврейский националитет ты сможешь подтвердить, только если «юде» — твоя мама. Папа — нет.

— А мне-то это на кой хрен? У нас с этим «националитетом» — одни заморочки, — отмахнулся Лешка.

— Но ты можешь немножко ездить в федеративные земли. Там везде есть «юдише гемайнд» — еврейские общины. Они помогают русским. Таким, как ты. Хочешь на два дня в ФээРГэ? Завтра тебе не надо играть театр. А послезавтра генералы делают для вас парти. Шашлык и баня, — сказала Юта презрительно. — А мы поедем туда — в федеративную землю.

— Мы?..

Лешка уселся на постели, закурил сигарету.

— Да, — сказала Юта. — Ты и я. И еще один поляк. Он меня туда возит. Ты будешь гулять и смотреть, а я немножко работать. А потом едем обратно... Хочешь?

Лешка глубоко затянулся, поразмыслил и наконец сказал:

— А-а... Чем черт не шутит?! Когда еще такой случай представится? — Но на всякий случай переспросил: — А назад, ты сказала, когда? А то в понедельник у меня утренник для детей — «Аленький цветочек».

— Замстаг унд зонтаг — там... Субботу и воскресенье делаем маленький урлауп — отпуск в ФээРГэ, а в понедельник утром — здесь. Не бойся. Я туда езжу два раза в месяц. Я там немножко работаю, потому что западные марки здесь у нас, в Дойче Демократише Републик, — это очень хорошо!

— А поляк при чем здесь? — спросил Лешка.

— О! У нас с ним есть бизнес. Его зовут Марек.

— Что еще за бизнес? — чуточку ревниво спросил Лешка.

— Льёша! У тебя шванц больше, чем наш бизнес! — Юта весело рассмеялась и поцеловала Лешку через простыню в самое причинное место. — Но на Западе каждый бизнес есть коммерческая тайна. У нас бизнес такой маленький, что ты можешь об этом не думать...

Но тут изображение Ютиной квартирки, Лешки и самой Юты стало расплываться, таять, застилаться туманом...

• Предыдущая
• 22/77
• Следующая