Новая Кровь. Ассасин (СИ) - Краснова Галина Владимировна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/58
• Следующая

— Таля, не ходи с ними, прошу тебя! — все-таки сорвалась она на крик и разбила одну из чашек.

Прекрасные, холеные руки Блэр тряслись, а во взгляде отсутствовали даже зачатки разума. А чашку мне жаль — я только недавно купила этот набор, причем за очень большие деньги. Все-таки настоящий Динайский фарфор с прекрасным цветочным узором в сиреневых тонах

— Блэр, я — Ассасин. Я не могу отлучаться на долгий срок от своего Императора, помнишь? — самым успокаивающим тоном начала я.

— Да… да… Ассасин… — безумно бормотала она.

— Вот выпейте валерьяночки, успокойтесь, — быстро я накапала успокоительного магичке. — Мы просто поговорим и все. Блэр, а может, потом по магазинам прогуляемся? Мне список из Университета пришел, да и день рождения скоро — платье хочу выбрать. Модное. Сходим? Да вы пейте-пейте.

Блэр послушно все выпила, закусила долькой чеснока не поморщившись (и где только откопала?) и на все покивала головой. Может, раз пока ее так вставило еще и подарок попросить? Шубку на зиму, например? Мне даже самая дешевая, заячья, не по карману, после дурацкой прихоти с фарфором. Я же весь аванс спустила, а камушки Велиссы еще не обменяла

— Ладно, посидите здесь, Блэр, а я пойду пообщаюсь с Древними, — смирила я свою жадность и подхватила поднос.

В гостиной смирненько на диване сидели Леонидас и Парис. Даже ручки на коленях сложили, как примерные школьники. И при этом один смотрел на меня с вгоняющим в краску восхищением и обожанием, а второй с наигранно-наивной доброжелательностью. Удивительно, Древние так трепетно относятся к детям, но все же идут на такой риск, как пичканье малышей «катарсисом», единственной очищающей более сильную кровь от примеси слабой. Про эту настойку, «катарсис», мне рассказывала еще Велисса, когда я мечтала перестать быть полукровкой. Она же и предупредила меня о высокой смертности и побочных эффектах. В большинстве случаев при удачном исходе полукровка становится чистокровным… кем-то. Эльфы, вампиры, демоны, Древние, изредка люди — вот такой бывает результат в 99 процентах случаев. Но иногда, при недостаточной или избыточной дозировке, полукровки мутируют, превращаясь в нечто совсем уж странное. И имеется ввиду не внешний облик, а психологические изменения, изменения в структуре ауры, перестройка внутренних органов. Многие во время этого процесса умирают. Лишь один из десяти тысяч выживает, так что эта настойка повсеместно запрещена для применения.

— Вот, чай, кофе, коньяк, ореховый ликер, сливки, сахар, эклеры, свежий пшеничный хлеб с джемом, пахлава, — комментировала я, выкладывая угощения на низенький столик. — Угощайтесь.

Мужчины послушно взяли чашки и налили себе кофе из турки. Я налила себе чаю.

— Талиока, — хрипловатым голосом окликнул меня Леонидас. — В тебе проснулся Голос Предков?

— Ну да, по пути в столицу, когда на нас напали враги Императора, — легко призналась я. — Правда я не назвала бы это Голосом. Это отдельное сознание. Оно мне иногда помогает. Правда при этом обзывается, но все-таки…

Леонидас занервничал, Парис остался невозмутим, хотя и попытался незаметно толкнуть своего друга локтем.

— Талиока, ты знаешь о том, что все Древние делятся на касты по своим умениям. Леонидас — Судия, его умение — видеть правду, — начал издалека светловолосый. — А я — Наставник, я способен избрать лучший путь обучения даже для самого нерадивого ученика. Твои же способности еще не определились. Все зависит от Голоса Предков. Он называл тебе свое имя?

Я вспомнила все свои беседы с Голосом, получилось как-то не густо. Меня он по всякому называл, было дело. А вот себя обозначил лишь как Голос.

— Нет, имя не называл. А это имеет значение? — поинтересовалась я.

— Чрезвычайно. Еще один вопрос и я все объясню? Ты характеризовала голос, как сознание. Можешь ли ты сказать, что голос — личность?

Оба Древних нервничали. Я же почувствовала, что меня ждут большие неприятности. Но скрывать правду не имеет смысла. Не стоит портить с Древними отношения — они мне еще могут пригодиться.

— Да, это определенно личность. Саркастичный, зловредный, но достаточно снисходительный, чтобы разъяснять мне мои ошибки и указывать пути их исправления.

— Они переглянулись и как-то облегченно пожали плечами.

— Что ж оформленный голос — хорошая новость. Это означает, что применение к тебе определенных настоек ты гарантированно выживешь и станешь чистокровной Древней, истинной представительницей нашего народа. И мы рады, что голос мужской. Ведь ты говоришь «он». Совет опасался, что ты пойдешь по пути Карателя. Одиннадцать из двенадцати карателей — женщины. Один же был настолько не эмоциональным, что получил прозвище Ледяная Скала. Интересно, кто же твой голос? По какому пути он хочет тебя повести? Судия? Наставник? Дипломат? — рассуждал Парис.

Леонидас молчал, хотя в его глазах я читала облегчение. Наверное, каратель — очень плохо, а ему не хотелось бы убивать собственного ребенка. Интересно, а если бы я оказалась тем самым, на чью бы сторону он встал? Хотя я не уверена, что жажду узнать ответ на свой вопрос. Все-таки многие мужчины относятся к своим детям лишь как к не особо ценному имуществу. А вот кто такие Каратели мне бы хотелось узнать

«Каратели — прирожденные убийцы, детеныши. Совет придерживается политики уничтожения тех, кто может уничтожить их. Но ты не Судья, и не Наставник. Нас с тобой ждет веселая жизнь. Пока я не скажу какая, чтоб не проболталась Парису — он жуткий зануда и сдаст нас с потрохами, детеныш. А вот твоему отцу можно будет довериться. Попозже, когда этот моралист и бабник вернется в тайные земли».

Этот голос раздавался в моей голове так, будто говорящий сидит у меня за спиной. Ехидный, несгибаемый, предвкушающий какое-то веселье

— Твой голос, дитя, с тобой заговорил? — мягко поинтересовался Парис.

Можно ли мне ответить? Скорей всего хмыканье этого весельчака означает «да».

— Да, но имя не назвал. Он сказал что вы, Парис, зануда.

Светловолосый поморщился, Леонидас усмехнулся, но оба промолчали.

— Понятно. Что ж, Талиока, ты должна отправиться с нами, чтобы… — начал Парис.

Никогда я не любила слово «должна». Уж кому-кому, а этому древнему я ничего не должна.

— Чтобы вы очистили мою кровь «катарсисом», решили мою судьбу и сделали добропорядочной Древней. Увы, не получится, я — Ассасин, а потому не могу покинуть своего Императора, — несколько злорадно ответила.

А нечего так ультимативно указывать мне, что делать. Это право имела только Велисса, которой я была обязана жизнью. А тут какой-то левый Древний, которого я знаю меньше получаса. Да и Голос не предполагал того, что я куда-то отправлюсь. И есть что-то, чего они не знают.

— Ты принимала «катарсис», — пустым голосом объявила Блэр, появляясь на пороге гостиной с початой бутылкой вина.

— Что? — воскликнул Парис.

— Блэр? — подскочил Леонидас.

— Ну да, это был мой маленький секрет, — ответила я с улыбкой. — Та чума, почти пятнадцать лет назад. Она была весьма необычной, созданной искусственно, как говорила Велисса. Она поражала в первую очередь именно сердце и кровь. Я была на третьей стадии, агонии, когда меня нашла тетка брошенной в лесу. Только «катарсис» мог вытравить эту дрянь из меня. Тогда же, наверно, пострадал мозг — стерлись все воспоминания, который теперь никак не восстановить. Впрочем, нет ничего такого, что можно было бы признать физическим или умственным недостатком. Дефект речи, скованность движения — все мне это выправили еще до десятого дня рождения. Даже магические способности не пострадали.

Парис нахмурился, выслушивая меня. Да, я принимала «катарсис», да я осталось с виду полукровкой, да он больше на меня не подействует, не сделает меня чистокровной Древней. Вот облом-то ему. А Блэр и Леонидаса мне почему-то стало жалко — побледнели, осунулись, руки трясутся. Почему они так волнуются? Может, они любили меня? И то, что произошло во время чумного поветрия — лишь цепочка случайностей с трагическим исходом? Но не стоит себя слишком рано обнадеживать. Может они любили себя больше чем меня и боялись заразиться. А теперь я здоровая, одаренная магически — можно и возобновить семейные отношения.

• Предыдущая
• 21/58
• Следующая