Покровитель - Кунц Дин Рей - Страница 9
- Предыдущая
- 9/86
- Следующая
Это было первое похоронное бюро, в которое она вошла, и ей здесь не понравилось. Красный ковер был до нелепости толстым. Шторы и обивка стульев тоже были красными, с тонкими золотыми прожилками. Лампы отбрасывали кровавые тени, и все комнаты, казалось, были украшены дизайнером, который был явно помешан на всем красном, который был кумиром красного.
Кумир было новым словом для нее. Она использовала его очень часто, как делала всегда, когда узнавала новые слова, но применяла она их в подходящих случаях.
В прошлом месяце, когда она впервые услышала слово «конфисковать», она использовала его при каждой возможности, пока отец не начал дразнить ее разнообразными глупыми вариациями: «Эй, как мой маленький конфискатор чувствует себя сегодня?» Или: «Этот хрустящий картофель не очень расходится, поэтому его надо конфисковать с первой полки». Ему нравилось смешить ее рассказами о сэре Томми Тоде, английской амфибии, которую он придумал, когда Лауре было восемь лет, и чью комичную биографию он рассказывал каждый день. Иногда ее отец казался ребенком больше, чем она сама, и она любила его за это.
Ее нижняя губа задрожала. Она сжала ее. Сильно. Если она заплачет, то это поставит под сомнение то, что ее отец всегда говорил о загробной жизни, лучшей жизни. Своим плачем она может объявить его мертвым, мертвым раз и навсегда.
Ей сейчас так хотелось оказаться в комнатушке над бакалейной лавкой, лечь в постель и накрыться с головой одеялом. Эта мысль стала такой навязчивой, что она с трудом сидела в этих красных апартаментах.
Из похоронного бюро они отправились на кладбище.
На могилах не было надгробных камней. Участки были отмечены бронзовыми табличками на мраморных плитах, вдавленных в землю. Подстриженные зеленые газоны, затемненные огромными индийскими лавровыми деревьями и невысокими магнолиями, можно было принять за парк, где можно было играть, бегать и смеяться, если бы не открытая могила, возле которой лежал гроб с Бобом Шаном.
Прошлой ночью ее разбудили отдаленные раскаты грома, сквозь сон ей виделись вспышки молний, но если буря и была ночью на самом деле, то от нее не осталось и следа. Небо было голубым и безоблачным.
Лаура стояла между Корой и Анитой, которые прикасались к ней и бормотали увещевания, но ей не доставляло удовольствия ни то, что они делали, ни то, что говорили. Дрожь пронизывала ее после каждого слова молитвы священника, пока она не почувствовала себя словно стоящей раздетой среди арктической зимы, вместо тени дерева под жарким безветренным июльским утром.
Начальник похоронного бюро подал знак, и тело Боба Шана было опущено в землю.
Не имея сил смотреть на медленное опускание гроба и чувствуя трудности с дыханием, Лаура отвернулась, выскользнула из заботливых объятий благородных матрон и сделала несколько шагов по кладбищу. Она была холодна, как мрамор, ей хотелось выйти из тени. Она остановилась, как только достигла солнечного света, который приятно согрел ее, но не облегчил озноба.
Она смотрела на длинный невысокий холм примерно с минуту, прежде чем увидела мужчину, одиноко стоявшего в дальнем конце кладбища в тени огромных лавровых деревьев. На нем были светло-коричневые брюки и белая рубашка, которая делала человека похожим на приведение, скрывающееся в тени от удивительно для него солнца.
Он смотрел на Лауру и других участников похорон Боба Шана, стоявших у подножия холма. С такого расстояния Лаура не могла рассмотреть лицо, но это был высокий сильный блондин, в котором было что-то такое знакомое.
Этот посторонний наблюдатель заинтриговал ее, хотя она не знала, почему. Словно очарованная, она стала подниматься на холм, обходя могилы. Чем ближе она подходила к блондину, тем более знакомым он казался. Сначала он никак не реагировал на ее приближение, но она знала, что он изучал ее; она чувствовала его тяжелый взгляд.
Кора и Анита звали ее, но она не обращала на них внимания. Охваченная необъяснимым возбуждением, она шла быстрее и была уже в сотне футов от незнакомца.
Он отступил в искусственный мрак среди деревьев.
Боясь, что он исчезнет раньше, чем она сможет разглядеть его, – еще не совсем уверенная, почему это было так важно для нее, – Лаура побежала. Подошвы ее новых черных туфель скользили, и несколько раз она почти упала. На месте, где он стоял, трава осталась примятой, значит, он не был приведением.
Лаура заметила какое-то движение среди деревьев, его промелькнувшую белую рубашку. Она поспешила за ним. Лишь редкая бледная трава росла под деревьями, куда не проникало солнце. Кроны деревьев образовывали крышу, и здесь царил мир теней. Она споткнулась и схватилась за ствол дерева, чтобы не потерять равновесия. Когда она подняла глаза, то увидела, что незнакомец исчез.
Ее окружали лишь множество деревьев, чьи ветви переплетались и пропускали узкие нити солнца. Она бросилась в этот мрак. Несколько раз ей казалось, что она видела его, но это ей лишь казалось, это была игра света и ее воображения. Когда поднимался ветерок, она была уверена, что слышала его крадущиеся шаги среди легкого шороха листьев, но когда она шла на эти звуки, их источник всегда ускользал от нее.
Через пару минут она вышла из деревьев на дорогу, которая вела к другой части разросшегося кладбища. Припаркованные на обочине машины сверкали под яркими лучами солнца. В сотне ярдов от них другая группа людей совершала службу над другой могилой.
Лаура стояла на краю дороги, тяжело дыша и удивляясь, куда исчез незнакомец в белой рубашке и почему она преследовала его.
Сверкающее солнце, дуновение легкого ветерка и гнетущая тишина кладбища заставили ее снова почувствовать себя неспокойно. Солнце, казалось, проходило сквозь нее, как будто она была прозрачна и невесома; она чувствовала себя словно во сне, ей казалось, что она парила над землей.
«Я сейчас потеряю сознание», – подумала Лаура.
Она облокотилась рукой о машину и сжала зубы, борясь за свое сознание.
Хотя ей было всего двенадцать лет, она редко думала и поступала как ребенок, она никогда не чувствовала себя ребенком до этого момента на кладбище, когда неожиданно почувствовали себя такой маленькой, слабой и беззащитной.
Рыже-коричневый «форд» медленно ехал по дороге и еще более замедлил движение, когда поровнялся с Лаурой. За рулем сидел человек вбелой рубашке.
В тот момент когда она увидела его, она поняла, почему он казался ей таким знакомым. Ограбление. Ее ангел-спаситель. Хотя ей тогда было всего восемь лет, она никогда не забудет его лица.
Он почти остановил машину и рассматривал Лауру, медленно проезжая вперед. Их разделяло всего несколько футов.
Через открытое окно его машины каждая черточка его лица была ясно видна, как в тот ужасный день, когда она впервые увидела его в лавке. Его глаза были светло-голубые и приковывали взгляд, насколько она помнила. Когда их глаза встретились, она вздрогнула.
Он ничего не сказал, не улыбнулся, а внимательно разглядывал ее, как будто пытаясь зафиксировать в памяти каждую деталь ее внешности. Он смотрел на нее так, как, должно быть, смотрел на стакан воды человек, пересекший пустыню. Его молчание и немигающий взгляд пугали Лауру, но вселяли в нее необъяснимое чувство безопасности.
Машина катилась мимо нее. Лаура закричала:
– Подождите!
Она оттолкнулась от машины, на которую облокачивалась, и бросилась к «форду». Незнакомец нажал на газ и помчался по дороге, оставив ее одну под этим ярким солнцем, пока мгновение спустя за ее спиной не раздался голос:
– Лаура?
Когда она обернулась, то сначала не увидела его. Он снова назвал ее имя, и она заметила его в пятнадцати футах, у края деревьев, стоявшего в багровой тени под лавровым деревом. На нем были черные брюки и черная рубашка, казавшиеся столь нелепыми в этот летний день.
Смущенная, ошеломленная и удивленная тем, что этот человек мог быть связан с ее ангелом-спасителем, Лаура зашагала к нему. Она была в нескольких шагах от незнакомца, когда осознала удивительную разницу между ним и ярким теплым летним днем. Это было вызвано не столько его черной одеждой, сколько его собственной темнотой; от него исходил какой-то холод, как будто он родился на северном полюсе или в пещере покрытых льдом гор. Она остановилась в пяти шагах от него. Незнакомец больше ничего не говорил, он внимательно смотрел на нее взглядом, который был более ошеломительным, чем все остальное.
- Предыдущая
- 9/86
- Следующая
