Сага о Хрольфе Жердинке - Андерсон Пол Уильям - Страница 38
- Предыдущая
- 38/72
- Следующая
Хрольф не был женат, поскольку не нашлось ни одного королевского дома, с которым бы он хотел породниться. Однако у него было две дочери — Дрифа и Скур, которых ему родили его возлюбленные, простые хуторянки. Обе девочки были миловидны. Их возраст уже позволял прислуживать в зале во время пира. Им сразу полюбились братья из Свитьод.
Так же отнеслись к братьям и все дружинники Хрольфа, и с годами их дружба только крепла. На следующий год, говорили воины, сам конунг возглавит новый поход, ибо настала пора вернуть себе остров Фюн, второй из датских островов. Многое меняется в жизни воина, когда он прославит себя в битвах. Ведь не женитьбой же, поездками по местным тингам, охотами и всяческими состязаниями ограничивается жизнь дружинника, даже если его господин — самый великий и щедрый из всех правителей. Свипдаг, Хвитсерк и Бейгард заявили, что с радостью отправились бы в поход хоть сейчас.
Однако время шло. Минуло лето. Уже осень подходила к концу, когда из похода домой вернулись двенадцать берсерков.
Когда Свипдаг увидел вошедших в зал неповоротливых грубиянов, вооруженных до зубов, словно для битвы, он подумал, что они очень напоминают тех, кто причинил столько бед Ирсе. Его уже успели предупредить о том, как ведут себя эти берсерки. Действительно, они начали обходить всех воинов в зале, и вождь берсерков стал требовать от каждого, чтобы тот признал себя менее отважным, чем он сам. Даже конунг не избежал этого. Чтобы сохранить мир с этими звероподобными воинами, которые были очень полезны на поле боя, Хрольф вынужден был отвечать так:
— Трудно сказать наверное, ибо ты великий бесстрашный воин, завоевавший высокую честь в битвах и известный своими подвигами среди многих народов севера и юга.
Остальные дружинники поступали так же, стараясь подобрать такие слова, чтобы как можно меньше задеть свою честь. Однако в их голосах было легко расслышать и страх, и стыд.
Бородатый гигант подошел к одноглазому шведу и обратился к нему с тем же вопросом. Свипдаг вспыхнул и выхватил свой меч из ножен. (Хрольф позволял своим людям иметь оружие в зале, говоря, что не хочет оскорблять их своим недоверием.)
— Ни в чем я не уступлю тебе! — крикнул он.
Зловещая тишина повисла в зале, изредка прерываемая треском поленьев в кострах. Берсерки замерли в изумлении. Их вождь опомнился первым и воскликнул:
— Ну, ударь меня по шлему!
Свипдаг не заставил себя упрашивать. Раздался скрежет металла о металл. Однако его клинок не нанес существенного ущерба ни шлему, ни кольчуге, которые, несмотря на свое прозвание, носили все берсерки. Их вождь отступил и обнажил свой клинок. Оба воина были готовы к схватке. Хвитсерк и Бейгад тоже взялись за оружие.
Конунг Хрольф подбежал к воинам. Он бросился между ними, едва не поранив себя.
— Эй, ратоборцы, достаточно, перестаньте. Не смейте проливать кровь. Ты, Агнар, и ты, Свипдаг — оба славные воины, и невозможно сказать, кто из вас самый лучший, к тому же вы оба мои верные друзья.
Воины закричали, свирепо сверкая глазами. Но их конунг продолжал стоять у них на пути и говорить одновременно сурово и мягко. Слишком много ссор пошло среди дружинников, говорил он. Он больше не желает, чтобы так продолжалось. Все его люди — смельчаки, и он не хочет терять ни одного из них. Отныне всякий, кто затеет драку со своими товарищами по оружию — будь то братья из Свитьод, победившие двенадцать берсерков Адильса, или другие прославленные воины — будет объявлен вне закона и навсегда изгнан из Дании. Пусть наконец наступит мир в королевском доме!
В дальнейшем Хрольф сумел настоять на своем, а одноглазый пришелец снискал уважение и почет в глазах дружины.
Когда пришла весна, конунг датчан вновь собрал войско и повел его в Лангеланд. Сначала он покорил Туре, а затем и весь юг Фюна. Повсюду победы сопутствовали Хрольфу. Всех поверженных конунгов он заставлял клясться в верности и платить дань. День ото дня дружина Хрольфа становилась все многочисленней, ибо множество воинов желали поступить к нему на службу, поскольку знали конунга датчан как самого мудрого и щедрого из всех властителей мира. Но он выбирал только самых лучших для пополнения своего войска.
Только одно обстоятельство не давало Хрольфу покоя. Свипдаг напомнил ему о сокровищах его отца конунга Хельги, которые присвоил коварный конунг Адильс.
— Но они по праву принадлежат тебе, — говорил Свипдаг, — и то, что ты до сих пор не овладел ими, наносит ущерб твоей чести. Кроме того, ты ведь любишь упражнять мускулы, разрывая золотые кольца и запястья, и для этого тебе требуется все больше и больше таких колец.
Хрольф сначала только улыбнулся шутке товарища, но вскоре послал гонцов к своей матери, королеве Ирсе, с просьбой вернуть сокровища.
Она ответила, что ее обязанность — по мере сил беречь наследство конунга Хельги, но не только она одна распоряжается этими сокровищами.
— Конунг Адильс слишком жаден, и, к тому же он и пальцем о палец не ударит, если только я попрошу его об этом. Но передай моему сыну, что, если он сам явится за своим наследством, я приложу все силы, чтобы помочь ему в этом.
Гонцам показалось, что вроде бы она еще прошептала:
— И я смогу вновь увидеть моего Хрольфа…
Впрочем, они не были в этом уверены.
Гонцы возвратились в лагерь датчан и передали Хрольфу послание его матери. А поскольку многое еще следовало совершить в том походе, он решил отложить посещение Упсалы до лучших времен.
Например, Хрольф еще не покончил с одним важным делом. Старый конунг Оденсе, некогда сумевший освободиться от власти Лейдры, умер. Ему наследовал его сын Хьёрвард, который был весьма слабовольным властителем. Хотя новый конунг Оденсе мог собрать гораздо больше воинов из окрестных земель, чем Хрольф привел с собою из-за Бельта, он предложил решить дело миром. Хрольф хорошо принял его в своем лагере, и они долго торговались. В том году датчанам было пора заканчивать поход. К этому времени они уже установили свою власть над недавно завоеванными землями, упрочив положение верных ярлов и своих наместников, да и пора сбора урожая была не за горами.
Хрольфу хотелось использовать свое преимущество, ведь Хьёрвард был почти готов признать его верховную власть, но, взвесив все за и против, конунг датчан предложил своему гостю договориться о союзе. К тому же сестре Хрольфа Скульд пора уже было замуж. В конце концов они расстались друзьями, и Хрольф пригласил Хьёрварда приехать к нему на будущий год.
Конунг Оденсе так и поступил, явившись в Лейдру с великой свитой. Хрольф принял гостя с подобающими почестями. Скульд в то время жила в Лейдре. Ей недавно исполнилось семнадцать.
Когда Хьёрвард впервые увидел ее, он просто остолбенел, кровь прилила к лицу. В то время он был пышущим здоровьем молодцом, со вздернутым носом и рыжеватыми волосами, слегка начинающим полнеть. В целом он выглядел прекрасно, особенно из-за того, что борода его и ногти содержались в полном порядке, а богатые одежды были выше всяких похвал.
— Го-говорили мне, как ты прекрасна с виду, моя госпожа, — проговорил он заикаясь, — но на самом деле ты еще прекрасней.
— А не слишком ли я смугла? — рассмеялась Скульд и, дразня его, провела ладонями по своему нарядному одеянию. Это движение еще больше подчеркнуло гладкость и белизну ее кожи и лихорадочно-зеленоватый блеск ее глаз. В лице Скульд не осталось ничего детского. Ее тело в роскошном платье казалось хрупким и удивительно женственным. Ее походка, бесшумная и величественная, не могла не взволновать сердце молодого конунга.
Возможно, многие мужчины пытались бы свататься к ней, если бы не покров тайны, окутывавший ее с рождения. Она научилась быть любезной и в речах, и в манерах, и даже могла казаться уступчивой — правда, только в тех случаях, когда это было ей выгодно. Сейчас девушка молчала под восхищенными взглядами этого влюбленного простака, который еще не ведал о ее истерических порывах, взбалмошном и жестоком характере и жажде сокровищ. Многие из людей Хрольфа догадывались, что Скульд была ведьмой, но никто не знал, насколько глубоко она погрязла в ведовстве и чем она занималась, когда в одиночестве исчезала из дома.
- Предыдущая
- 38/72
- Следующая
