Сага о Хрольфе Жердинке - Андерсон Пол Уильям - Страница 17
- Предыдущая
- 17/72
- Следующая
— Да, я, пожалуй, дам ей имя, — сказала она. — Пусть зовется Ирса.
И она снова опустилась на постель.
От этих слов повитуху и служанок бросило в дрожь.
Однако они подчинились воле королевы. Ее решение не было для них неожиданностью, недаром они заранее нашли кормилицу. Но когда Олоф, оправившись, снова была готова пуститься в путь, они все же попросили у нее распоряжений насчет Ирсы.
— Одно только слово кому-нибудь об этом отродье, и я вам не позавидую, — огрызнулась королева. — Захватите ее с собой в дорогу. Я подыщу ей дом, в котором ее воспитают, как принято воспитывать детей знати.
Вернувшись на Альс, она отыскала бедного хуторянина и отдала ему и его жене ребенка вместе с кое-какими подарками, сказав при этом, что девочку зовут Ирса, что она дочь ее верной рабыни, которая умерла родами, и чтобы они растили ее, как свою собственную.
С тех пор Олоф никогда не видела свою постылую дочь и никогда не любопытствовала о ней.
Прошли годы.
Дания расцветала и крепла. Братья-конунги трудились рука об руку. Хроар правил, державой, и чем мудрее он становился, тем больше старался для ее блага. Ему не только удалось сохранить уважение своих дружинников, но и приобрести их любовь. У них с Вальтйоной родилось трое детей, и все трое выжили: дочь Фрейвар и двое сыновей, Хродмунд и Хрёрик, причем последний родился, когда супруги были уже немолоды. Это был настолько счастливый брак, что если Хроар и брал к себе на ложе иных женщин, то только находясь в долгой отлучке из дому.
Ему приходилось немало ездить, укрепляя государство сообразно своей воле. Ежегодно он объезжал тинги по всей стране, но не ленился выслушивать и отдельных людей. Хроар часто уезжал из дому, чтобы самому выяснить, все ли в порядке в разных концах его земли. Случилось ему ходить и за море под белым щитом мира, но чаще он принимал заморских гостей в одной из своих палат, внимательно прислушиваясь ко всему, что они скажут.
Люди охотно трудятся только тогда, когда знают, что их труд не станет добычей чужой жадности и жестокости, а потому Хроару приходилось то и дело вести войны. Впрочем, ратный труд он чаще всего поручал рвущемуся в бой Хельги.
Каждое лето младший из конунгов отправлялся на поиски сражений. Случалось ему, чтобы угодить дружине и привлечь в нее на время между севом и жатвой вольных землепашцев, совершать разбойничьи набеги. Однако чаще он обходил оборонным дозором побережья Дании. В первые годы своего совместного с братом правления Хельги усердно разорял викингские гнезда, преследовал разбойников и всех, кто осмеливался нарушать мир в стране.
А таких находилось немало, особенно среди соседей Датской державы, подстрекаемых то из шведских, то из саксонских земель. Когда же братья почувствовали себя уверенней в своих владениях, Хельги заставил пожалеть соседних вождей о тех бедах, что они причинили его землям. Если они по доброй воле не соглашались присягнуть Хельги на мече и заплатить подать хозяевам Лейдры, то им не стоило удивляться, если в один прекрасный день в их водах появлялись датские драккары, а с суши надвигалось войско в боевом порядке — красные щиты под черным стягом конунга Хельги.
Мало осталось вождей, которые отважились бы противостоять датской мощи, не нашлось и таких, которые сумели объединить свои силы — братья скоро научились доводить их междоусобные свары до кипения. Гром схваток радовал волков и воронов. Хельги приобрел немало новых шрамов и не однажды бывал ранен чуть не смертельно. Но каждый раз ему удавалось исцелиться, и каждый раз победа оставалась за ним.
За эти годы он опустошил Фюн и другие острова вокруг него. Хельги хвалился тем, что сумел покорить конунгов не меньше, чем женщин.
— А жениться-то ты собираешься? — спросил его как-то Хроар.
— Пока что нет, — Хельги пожал плечами. — К чему спешить? Однажды я пробовал посвататься, но это плохо кончилось. — Они посмеялись этому полузабытому случаю. — Я знаю, что ты тешишься мыслью связать меня браком с каким-нибудь сильным родом для своих собственных целей. Почему бы не держать меня в таком случае как приманку?
— Когда мы с тобой умрем…
— У тебя уже есть сын. Ты боишься, что мои отпрыски попытаются соперничать с ним? Этому не бывать. Слишком много у меня внебрачных детей, слишком мало я их ценю. На самом деле, Хроар, для дома Скьёльдунгов будет гораздо лучше, если у меня никогда не будет королевы, чьи дети еще решат, пожалуй, что у них есть какие-то права на престол. Не горюй, давай лучше выпьем еще по рогу меда.
Братья даже зимой виделись нечасто, поэтому каждая их встреча была не только советом, но и пиром. Но после этого разговора Хроар покинул Лейдру.
Он вовсе не рассердился на Хельги. Ведь братья понимали друг друга с полуслова; например, однажды на пиру, который Хельги давал в честь возвращения Хроара, тот позволил себе сказать вот что:
— Похоже, что из нас двоих ты главней, недаром ты охраняешь древний престол датских конунгов. Эту честь я легко уступаю тебе и твоим наследникам, если они у тебя будут. Но в возмещение хочу получить твое запястье, ведь на него у меня не меньше прав, чем у тебя.
Те, кто слышал это, затаили дыхание. Они понимали, что Хроар мог говорить только об одном запястье. Это был не тот обычный золотой браслет, от которого с легкостью отламывают кусок, чтобы наградить скальда за песню или, скажем, воина за какую-нибудь услугу. Нет, это был толстый обруч, выкованный в виде змеи, которая, обвившись несколько раз сама вокруг себя, кусала свой хвост, а ее гранатовые глаза горели смертельным огнем. В предании говорится, что это было первое из тех сокровищ, которые Фенья и Менья намололи для Фроди Миротворца. Как бы то ни было, Скъёльдунги долгие годы гордились им.
Хельги только весело улыбнулся и сказал в ответ:
— Нет ничего проще, брат. Бери его.
И все же у Хроара были серьезные причины для того, чтобы уехать. Два конунга не могли ужиться в одном городе, ведь у каждого были молодые задиристые дружинники: между ними то и дело вспыхивали поединки, которые иногда кончались гибелью одного из бойцов. И тогда не всегда удавалось предотвратить кровную месть между родами, которые, вместо того чтобы воевать с врагами Дании, сражались между собой.
Кроме того, местоположение Лейдры не устраивало Хроара. Говорят, что в старые годы фьорд доходил до самого города, расположенного в глубине острова. Ко времени нашей саги это уже было не так. От фьорда осталась только медленнотекущая протока. Нужна была новая гавань на берегу глубокого, открытого с моря залива, которая бы привлекла заморских купцов.
Хроар основал Роскильде в бухте, которую потом стали называть по городу. Этот город стал столицей королевства. Новую столицу построили недалеко от Лейдры, но все же на достаточном расстоянии, чтобы избежать возможных распрей. Во времена Хроара люди называли этот город Хроарскильде, Родник Хроара, потому что там бил чистый источник, чьи струй не только поили всю округу, но и почитались священными.
Конечно, новое поселение разрослось не сразу. Сперва были построены только королевские палаты с различными пристройками и жильем для дружинников, амбары да пристань для кораблей. К югу от построек простирались поля, к востоку — вересковые пустоши, на западе чернела дремучая чаща. И все же люди говорили, что не бывало жилища краше палат Хроара, с тех пор как Один пришел в Северные Земли. Палаты же были построены на диво: из лучшего леса, хитро украшенные резьбой и росписью. Концы балок, поддерживавших кровлю, украшали позолоченные ветвистые оленьи рога, ярко блестевшие на солнце, поэтому королевскую усадьбу прозвали «Оленем».
И вот на этот чудесный дом пала беда.
Быть может, это была злая судьба, быть может — гнев богов. Щедрые к людям, братья часто бывали невнимательны в служении асам и ванам. Конечно, они совершали все, что положено делать конунгам в праздник. Кроме того, Хельги, дабы снискать удачу, иногда приносил в жертву что-нибудь вроде петуха, но все-таки больше верил в свои собственные силы. Хроар же, когда ему случалось отвлечься от дел королевства и рода, больше думал о заморских знаниях, чем о том, как отблагодарить богов и предков.
- Предыдущая
- 17/72
- Следующая
