Сумасшедший домик в деревне - Куликова Галина Михайловна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая

Полина ему нравится. Она понравилась ему в тот самый вечер, когда он впервые увидел ее в окне напротив. Наверное, надо как-то дать ей понять, что она ему нравится? А что, если поздно? Как там Костька сказал – ни себе, ни людям? Он утащил ее на пироги, тогда как она спокойно могла остаться в Москве с ним, Никифоровым.

Схватив ключи от машины, он сунул в карман сигареты и выскочил из квартиры. Ехал быстро, но осторожно – не хватало разбиться, когда он почти влюблен! И еще – когда догадался, почему охотились за Полиной. То, что это родственники Ларисы Запольской, он уже не сомневался. Он даже придумал, как эффектно начнет свою речь. Войдет и скажет: «Ребята, я с новостями!» Или: «Ребята, меня осенило!»

Собаки отлично его знали и прекратили бешеный лай, как только он вышел из машины. Навстречу ему с крыльца уже спускалась Костина мама Тамара Львовна – высокая и статная, как полководец, в длинном сарафане собственного пошива.

– Андрюша! – возрадовалась она. – Молодец, что приехал! Такой бледный, как будто тебя вылепили из теста и не выпекли! Проходи в дом.

– Здравствуйте, Тамара Львовна! А где Костя, Полина?

– Костя пошел устраивать твою Полину на ночь во флигеле, – махнула рукой хозяйка. – А тебе я наверху постелю. Пирогов хочешь?

– Да, – ответил Никифоров. – Конечно. Хочу пирогов. А зачем Полину во флигель? Ее бы лучше сюда, поближе...

– Тю! Поближе! – отмахнулась Тамара Львовна. – Тут все храпят, как солдаты. И отец, и дед, и Костик. И я иногда всхрапываю. Да ты как будто не знаешь! Не волнуйся, Андрюша, Костик за ней присмотрит. Обещал собак посадить возле окон – не украдут твою Полину.

– Я лицо сполосну и спущусь, – пообещал Никифоров, который отлично ориентировался на даче Бунимовичей.

Он взбежал по лестнице на второй этаж, открыл шкаф и достал чистое полотенце. Повернулся, чтобы пройти в ванную комнату, и тут увидел их. Полину и Костика. Комнатка во флигеле была хорошо освещена, и оба были перед ним как на ладони. Никифоров застыл, словно изваяние, не в силах оторвать глаз от происходящего.

В комнатке и в самом деле происходило нечто особенное. По совету мамы Костя выселил из флигеля своего зятя-биолога, который жил по вампирскому распорядку: днем спал, а ночью трудился в поте лица. Именно для того чтобы ему не мешали отсыпаться, он и поселился отдельно. И еще для того, чтобы держать подальше от кота Саддама белых мышей, которых очень любил и на которых ставил гуманные опыты, не опасные для их жизни. Еще у него проживали хомяки, морская свинка и всякая другая мелочь, о которой зять всякий раз рассказывал с упоением.

– Можем куда-нибудь переставить террариум, – предложил Костя, озирая интерьер и понимая, что молодой женщине среди всей этой живности, пожалуй, будет не слишком уютно.

– Не волнуйся, мышей я не боюсь, – успокоила его Полина. – Хомяков тем более.

– Ну... Здесь есть еще... всякое.

– А пауков нет? – с опаской спросила она. – А то мне кажется, будто у меня по спине что-то ползает.

У Бунимовича сделались такие страшные глаза, что Полина испугалась. Он схватил ее за плечи и приказал:

– Стой тихо и не шевелись.

– Костик, что это может быть?! – пропищала она, цепенея от ужаса.

– Сейчас я тебе точно скажу – то это или не то.

Не отпуская ее, он повернул голову и сощурился, пытаясь рассмотреть все как можно лучше. Потом шепотом сказал:

– Так я и думал, его нет на месте.

– Кого? – едва не теряя сознание, прошептала она.

– Не вздумай стучать по себе руками! – предупредил Костя. – Если ты его прихлопнешь, зять покончит с собой.

– Костик, кто по мне ползает?!

– Мадагаскарский шипящий таракан.

– О-о-о! – закричала Полина и начала извиваться в его руках, пытаясь вырваться и стряхнуть с себя вышеозначенную тварь.

– Умоляю! Не убивай его! Он безвреден! – запричитал Бунимович. – Он не кусается, а только шипит.

– Как шипит? – беззвучно переспросила Полина, замерев на одну секунду.

– Ш-ш-ш! – продемонстрировал Бунимович.

И тут ей изменила выдержка. Она вытаращила глаза и одним махом сорвала с себя платье, схватив его за подол и стянув через голову.

– Смотри, где он! – закричала она, вертясь перед Бунимовичем, словно обезьяна. – Сними его, ради всего святого!

– Ты его чувствуешь? – азартно закричал тот. – Он на спине или где?

– Не зна-а-а-аю! – повизгивала Полина. – Мне кажется, он везде! Он бегает по мне!

Бунимович провел по ней руками и воскликнул:

– Я его не вижу! Может, он у тебя в волосах?

Полина подпрыгнула и начала исступленно мотать головой, надеясь вытрясти таракана из своей прически. Он немедленно оттуда вылетел и шмякнулся об пол. Таракан был здоровый и отвратительный, как все его сородичи. Бунимович наклонился над ним и сказал:

– Ты его испугала. Смотри, он просто обалдел. Сидит и не двигается.

– Костя! – прорыдала Полина.

– Сейчас. Я только его в банку посажу. И как он оттуда выбрался, дурашка?

Едва он вернул таракана в его импровизированное жилище и повернулся к Полине, как она, рыдая, бросилась в его объятия и затряслась в них.

– Ну-ну! – успокаивал ее Костя, радуясь, что таракан остался жив, а ему не грозит семейный скандал. – Все будет хорошо. Обещаю. Собакам прикажу тебя сторожить. А таракана заберу с собой.

Никифоров не верил своим глазам. Выходит, Полина в него совсем не влюблена! Он все напридумывал. Первая скрипка, оказывается, Бунимович. Вот так, значит...

Парочка вначале стояла посреди комнаты и поедала друг друга глазами. Потом какая-то искра вспыхнула между ними, и Полина очень быстро избавилась от платья, отбросив его далеко в сторону.

Никифоров нравился женщинам, у него их было много, но ни одна никогда не раздевалась перед ним с такой скоростью. «Ее сжигает страсть», – догадался он и хотел уже отвернуться, но просто не смог заставить себя это сделать. Представление между тем продолжалось. Предатель Бунимович принялся оглаживать Полину двумя руками – довольно, надо сказать, проворно, не особенно наслаждаясь процессом. «Да он просто потерял голову!» – догадался Никифоров и схватился обеими руками за подоконник. Полина, вероятно, тоже ее потеряла, потому что принялась мотать ею туда-сюда, а Бунимович держал ее за плечи. Потом он зачем-то отскочил от нее, присел, пошел к столу, а она его ждала. И как только он повернулся, бросилась в его объятия.

Этого Никифоров уже не смог вынести и отшатнулся от окна. Пошел в ванную комнату, пустил воду, долго брызгал себе в лицо, после чего вытерся и спустился вниз, в кухню, где совершенно свободно, будто ничего не произошло, перездоровался со всей семьей – с сестрой Кости Аллочкой и ее мужем Вадиком, с отцом, с другом отца, который зашел на пироги, а также с его племянницей Олей. Глаза Оли загорелись при виде Андрея. Она села рядом с ним и стала задавать все те глупые вопросы, которые задают женщины даровитому математику, когда хотят показать, как он им нравится.

– Где же Костик с вашей Полиной? – громко спросила Тамара Львовна. – Что-то они задерживаются. Мы без них все пироги съедим!

– У них все хорошо, – сказал Никифоров голосом скрипучим, как старые мостки на пруду. – Не волнуйтесь. Они скоро придут. Проголодаются и придут.

– Мы уже проголодались! – раздался с порога голос Бунимовича. – Ба! Кого я вижу! Недолго музыка играла. Андрюха, ты что, забоялся, что я за Полиной не угляжу?

– Забоялся, – в тон ему ответил Никифоров. – Но потом приехал и понял, что углядишь. Глаз у тебя острый.

Обнаружив на кухне Никифорова, Полина вспыхнула от радости и, сдерживая эту радость изо всех сил, спросила:

– Надеюсь, после нашего отъезда ничего не случилось?

– Ничего, – зыркнул на нее Никифоров. Она была растрепанной и отчего-то пленяла его еще сильнее, чем прежде. – Просто мне кое-что пришло в голову. Но это потом.

После пирогов он вышел на крыльцо покурить и, когда Костя вышел за ним, неожиданно для последнего предупредил:

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая