Рецепт дорогого удовольствия - Куликова Галина Михайловна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/41
• Следующая

Утром из Стрельникова вылупился мужчина, опаздывающий на работу. Глаша проснулась, когда он уже зашнуровывал ботинки, держа во рту кусок колбасы.

– Надеюшь, ты никуда сегодня не пойжешь! – прошамкал он, сворачивая шнурки в бантики. Проглотил кусок и поднялся на ноги: – Скажи, что плохо себя чувствуешь.

– Чего это вдруг? – трусливо спросила Глаша, хотя отлично знала – чего.

Синие «Жигули» без номеров! Вдруг они поджидают ее где-нибудь возле дома? Все-таки она пообещала не покидать квартиру, но через полчаса раздался телефонный звонок, и Глаша услышала на том конце провода голос Нежного.

– Глашенька, я завтра встречаюсь с коллегами из Канады, – сообщил он. – Не могли бы вы не задерживаться? Нам с вами нужно обговорить концепцию моего выступления о взаимовыгодном сотрудничес-тве.

Глашенька начала было бормотать что-то насчет того, как у нее болит голова и вообще, но Нежный либо сделал вид, что не понимает ее намеков, либо ему и в самом деле были глубоко чужды переживания подчиненных.

Ничего не оставалось делать, как пилить на службу. На улице Глаша вела себя максимально осторожно и не подходила к краю тротуара. Когда она наконец открыла дверь профилактического центра, то была мокрой с головы до ног и чувствовала себя, как молодой боец, справившийся с опасным заданием.

– Глашенька, – сказала Раиса Тимуровна плаксивым шепотом, – Глашенька, Андрей Васильевич бесчинствует. Петр Сергеевич никогда себя так не вел!

– Что значит – бесчинствует? – тоже шепотом спросила та.

– Он заставляет меня бегать за кофе в соседний ресторан! – расширила глаза та. – Бросил на стол пятьсот рублей и велел купить шариковых ручек и бумаги, как будто я собака какая!

– Собаки, Раиса Тимуровна, не способны ходить за покупками, – раздался ласковый голос Нежного, который появился в приемной буквально ниоткуда. – В ином случае я бы посадил за ваш стол своего шарпея. Ему и зарплату платить не надо.

Подвойская, потратившая на свой маленький бунт все душевные силы, тотчас же растеклась по стулу, словно кусок опавшего теста.

– Я, Андрей Васильевич, готова вам помогать, – сказала Глаша, чтобы отвлечь его внимание.

– Не надо мне помогать, – все так же ласково ответил тот. – Просто выполняйте свою работу.

«А ты мне не нравишься, – неожиданно подумала Глаша. – Сутенер хренов!»

Нежный поманил ее за собой в кабинет и велел:

– Присаживайтесь. Умеете стенографировать?

– Нет, – сказала Глаша и добавила: – Я же референт, а не секретарша.

– Ничего-ничего, – успокоил ее тот. – Дорастете и до секретарши.

Это было так обидно, что Глаша даже прикусила губу. Неужели теперь придется работать под началом у этого типа?

– Петя обращался с вами по-другому, да? – неожиданно спросил Нежный, прочитав Глашины мысли у нее на лице. – Ну, извините. Я нервничаю, знаете ли. Убийство – это такое дело! – Он воздел указательный палец вверх, показывая – какое серьезное дело – убийство. – Хорошо хоть, оно не имеет непосредственного отношения к нашему профилактическому центру.

– Откуда вы знаете? – не удержалась и спросила Глаша.

– Как откуда я знаю? – опешил тот. – Следствие не скрывает, что подозревает в убийстве Кайгородцева его жену. – Нежный закинул ногу на ногу и поглядел на Глашу ярко-синими глазами в упор. – Думаю, она не просто так пропала. Наверное, покончила с собой, бедняжка, когда поняла, что натворила.

– Ничего она не покончила! – заявила Глаша. – Она жива и прекрасно себя чувствует. Я только вчера с ней разговаривала.

Нежный криво улыбнулся:

– Что вы такое говорите, Глаша? Ничего она не жива. Она покончила с собой, другого и быть не может. Шутка ли – разбить голову собственному мужу!

– Она жива, Андрей Васильевич! – уперлась Глаша.

Несмотря на то что большой босс сохранял прежнее выражение лица, она почувствовала в нем некий тектонический сдвиг. Живая и здоровая Сусанна совершенно точно не вписывалась в его миропостроение. Глаша решила идти ва-банк.

– Я могу вам доказать! – заявила она, решительно достав из сумочки бумажку с номером мобильного телефона, который ей вчера дали. – Вы ведь хорошо знаете голос Петиной жены? То есть вдовы?

– Да, хорошо, – странным голосом ответил Нежный. – А какое это имеет значение?

– Имеет. Просто слушайте и ничего не говорите.

Она набрала номер и, дождавшись ответа, воскликнула:

– Сусанна! Это Глаша Медвянская.

После чего сунула трубку в руки Андрея Васильевича.

– Здравствуйте, Глаша! – воскликнула трубка очень узнаваемым голосом Сусанны Кайгородцевой – низким и хрипловатым. – У вас какие-то новости?

Нежный окаменел, и Глаша еле вырвала телефон из его скрюченных пальцев.

– Я тут на работе, – не зная, как, собственно, объяснить свой звонок, начала Глаша. – У нас говорят, будто бы милиция ищет ваше тело. Они там считают, что вы убили Петю, а потом в порыве отчаяния покончили с собой. Может быть, вам стоит все-таки объявить о том, что вы живы? Собственно, это все, что я хотела сказать.

– Я подумаю, Глаша. Спасибо, что позвонили.

Нежный сидел очень прямо и смотрел сквозь стену в мировое пространство. Его зрачки казались средоточием ужаса.

– Не может быть! – прошептал он и вдруг совершенно неожиданно для Глаши закричал тонким голосом: – Сука! Сволочь! – И забил кулаками по полированной поверхности стола. Одновременно он топал ногами и мотал головой. На его губах показалась слюна.

Глаша вскочила на ноги, рассыпав по полу листы из папки.

– Андрей Васильевич! – испуганно пробормотала она. – Вы что?

– Прочь отсюда! Прочь! – визжал тот, продолжая биться в истерике. – Уйдите с моих глаз!

Глаша вылетела из кабинета, словно ракета с космодрома. Впрочем, ей не дали набрать скорость: в приемной столпились все, кто был в этот момент на работе, и она попала в мягкие объятия Левы Бабушкина.

– Тихо-тихо! – пробормотал Лева, испуганно прижимая Глашу к себе двумя руками. – Он не погнался за тобой, все хорошо.

– Глашечка! – басистым шепотом спросила Раиса Тимуровна. – Это что ж ты ему прищемила, что он так зашелся?

– Я это, – сказала Глаша, бегая глазами по сторонам. – В общем, это...

– Все ясно! – заявил Саша Ашмаров. – Пациент в шоке.

– Надо дать ей водки, – высказал идею электрик, который пришел заменить розетку.

Глаша громко икнула, и Саша сказал:

– Водка у меня есть. Тащи, Лева, ее ко мне в кабинет.

– Тащи сам, у меня там пациент на аппарате.

Ашмаров положил ладонь Глаше между лопаток и сильно нажал.

– Ножками топ-топ, – приговаривал он, заталкивая ее к себе. – Рюмочку хлоп-хлоп!

– Прекрати! – взвизгнула Глаша, треснув его по руке. – Не строй тут из себя великого утешителя! Я знаю, что ты приезжал к Пете в ту ночь, когда его убили! Я тебя видела!

Ашмаров отпустил ее и, засунув руки в карманы, спокойно сказал:

– Ну и что? Я тебя тоже видел.

– Ты торчал на лестничной площадке! – продолжала наступать Глаша.

– А ты вошла прямо в квартиру.

– Но ты ничего не сказал милиции!

– Ты тоже не сказала.

Глаша рухнула на стул и шепотом спросила:

– Саш, кто его убил?

Ашмаров улыбнулся странной скользящей улыбкой и пробормотал:

– Я думал – ты.

– Ты что?! Разве я могу убить?

– Любая женщина может, – пожал он плечами. – Когда я тебя увидел, то решил, что вы с Кайгородцевым законспирированные любовники.

– От него жена сбежала, – пояснила Глаша. – Он попросил помочь ее найти. Попросил как референта, а не как женщину.

– Ага, – сказал Ашмаров, и было неясно, поверил он ей или нет.

– Саш, но я правда не убивала! – сказала Глаша, собираясь зарыдать, и даже шмыгнула носом, как бы обещая бурю.

– Так, – Ашмаров ловко достал из шкафа початую бутылку и рюмку. – Глаша, тормози! Вот тебе немного тормозной жидкости.

Не говоря ни слова, та опрокинула в себя водку и жарко задышала Ашмарову прямо в лицо:

• Предыдущая
• 30/41
• Следующая