Пенсне для слепой курицы - Куликова Галина Михайловна - Страница 46

• Предыдущая
• 46/50
• Следующая

– А как же твоя жена? – Я сверлила его взглядом.

– Моя жена? – Горчаков явно растерялся.

И я понимала, почему!

– Моя жена не может помешать нашим отношениям, – наконец нашелся он.

– А вот и может, – не согласилась я. – Она существует, и с этим нельзя не считаться.

– Не думаю, что тебе нужно из-за этого переживать, – пробормотал Горчаков, приближаясь ко мне. – Говорю тебе: эта проблема решаема.

Он обхватил меня за талию и притянул к себе. И тут я его оттолкнула двумя руками. Он отпустил меня и пошатнулся. Размахнувшись, я залепила ему пощечину, сопроводив ее весьма выразительным комментарием:

– Негодяй!

– Кто? Я? – Горчаков непроизвольно схватился за щеку, глядя на меня большими растерянными глазами. – Не понял...

– Где же тебе понять? – Я схватила свою сумку и, рванув дверь, бросилась вниз по ступенькам. – Можешь меня не провожать! – крикнула я на бегу. – Кстати, я увольняюсь! Так что, если не выйду на работу, можешь не беспокоиться!

– Марина! – закричал Горчаков сверху.

Но я была для него уже вне зоны досягаемости. Конечно, если бы он сломя голову бросился меня догонять... Но он этого не сделал.

Кусая губы, я ехала по направлению к своему дому. Меня раздирали противоречивые чувства. Может, я напрасно сорвалась? Ведь Горчаков – мечта всей моей жизни. И я только что узнала, что он свободен да к тому же неравнодушен ко мне. Чего же мне еще надо?

Другая часть моего сознания протестовала изо всех сил. Он не говорил о любви, только о симпатии. И он не признался, что Альбина – его сестра, а не жена! Он все еще не доверял мне. Иными словами, Горчаков собирался начать наши отношения не лучшим образом – со лжи и недоверия. Меня это никак не устраивало. «Лучше уж вообще ничего, чем такие отношения», – в который раз подумала я.

Поглощенная душевными переживаниями, я совершенно позабыла о той занозе, которая сидела в моем сердце и время от времени напоминала о себе тревожным покалыванием. Я несколько раз пыталась понять, что же такое меня беспокоит, но не могла сосредоточиться.

Между тем стемнело. Я ехала по городу, едва замечая его вечернее очарование. Обычно я люблю глазеть по сторонам, меня привлекают подсвеченные разноцветными огнями витрины, огромные электронные табло, красочные рекламные щиты, почти игрушечные фасады отреставрированных зданий, но сегодня все проскакивало мимо сознания.

Я старалась прогнать печальные мысли и переключиться на более веселые. Старалась думать о том, что история с Шапкиным наконец завершилась. Что я и девочки остались живы, а Вера даже нашла живого и невредимого мужа. О том, что Липа, кажется, наконец поняла, что такое интерес к мужчине. Но, завершив круг, мысли мои снова возвращались к Горчакову, и все начиналось сызнова.

О том, что происходило с Горчаковым, он рассказал мне гораздо позже, когда все страшное было уже позади.

Ошарашенный моей резкостью, он некоторое время сидел в квартире, потирая щеку и размышляя, отчего я так взбеленилась. Ведь он и прежде дарил мне знаки внимания, и я принимала их достаточно благосклонно. Поразмыслив, Горчаков пришел к выводу, что во всем виновато мое взвинченное состояние. Ведь нам с Липой пришлось рисковать головой, чтобы вывести Шапкина из себя и заставить его помчаться туда, где он прятал улики. Он и помчался. Но прежде здорово потрепал нам нервы.

Просидев некоторое время в одиночестве, Горчаков поехал домой. Альбина позвонила ему из загородного дома, куда они с маленьким Женей отправились сразу после возвращения, и Горчаков обещал присоединиться к ним на следующий день. Альбина ни словом не обмолвилась о нашей встрече и о разговоре, который между нами произошел.

Сначала Сергей – как он потом признался – хотел напиться. Его тоже раздирали эмоции. С одной стороны, ничто больше не угрожало его бизнесу, с другой – мое непредсказуемое поведение вывело его из равновесия. Он и сам не знал, что за чувства ко мне испытывает, и на душе у него было паршиво.

Он очень волновался за меня, когда мы с Липой отправились к Шапкину. Но все-таки понимал, что со мной вряд ли случится что-нибудь действительно плохое. Шапкин ведь не полный кретин, чтобы разряжать в нас пистолет среди бела дня или гоняться за нами с ножом по участку. Так что по-настоящему свои чувства опасностью Сергей тогда не проверил. Зато у него появилась такая возможность чуть позже.

На улице совсем стемнело, когда на его письменном столе зазвонил телефон. Он схватил трубку, надеясь, что звоню я – остыла и спешу наладить отношения. Но это был незнакомый мужчина.

– Горчаков Сергей Алексеевич? – спросил голос, явно не привыкший к отказам и возражениям. Он казался слишком напористым, а потому неприятным.

– Да, я слушаю.

– Вас беспокоят из милиции. У вас работает Заботина Марина Александровна?

Сердце Горчакова мгновенно провалилось вниз, а ладони стали влажными.

– С ней что-то случилось?! – завопил он. – Авария на дороге? Говорите же!

– Да нет, перестаньте кричать, – сказал незнакомец. Горчаков мог поклясться, что при этих словах тот поморщился. – С ней ничего не случилось. Я даже не знаю, где она. Звоню как раз, чтобы узнать.

– В каком смысле? – не понял Сергей. – И почему вы ищете ее у меня дома? Кто вы, собственно, такой?

– Копейкин Алексей Михайлович, – представился собеседник.

– Ах, вон что! – Горчаков перевел дух и опустился на стул, стараясь унять сердцебиение. – Вы меня напугали, Алексей Михайлович. Откуда у вас мой телефон?

– Я все-таки в милиции работаю, – напомнил тот.

– Да-да, конечно. А зачем вам Марина?

– Понимаете... – Копейкин явно сомневался, стоит ли откровенничать с незнакомым человеком. Потом все же решился: – Я думаю, что ей угрожает опасность.

– Опасность? – переспросил Горчаков. – Вы ничего не путаете? Мы сегодня сделали все, чтобы уничтожить всякую опасность.

– Вы вообще о чем говорите? – спросил недовольный Копейкин.

– Я говорю о той шайке, которая действовала под видом ФСБ и угрожала Марине и ее подругам, – объяснил Горчаков.

– А я, – отрезал Копейкин, – о сексуальном маньяке.

Оказывается, утром в отделение пришла молодая женщина, которая накануне вечером столкнулась с человеком, показавшимся ей очень подозрительным.

Она вышла на своей остановке в начале одиннадцатого. Вместе с ней троллейбус покинул высокий полноватый мужчина. В руке он держал свернутый трубочкой журнал. Женщина торопливо двинулась в сторону дома. Мужчина пошел за ней. Она прибавила шаг. Он тоже. Компания пьяных парней, сидевшая возле одного из подъездов, не показалась ей сколько-нибудь надежной защитой, и она прошла мимо. Ей предстояло миновать еще целых два дома. Впереди не было ни души. Она побежала. Мужчина с журналом побежал следом. Она несколько раз посмотрела на него через плечо, потом остановилась и крикнула: «Что вам надо?» Напугавший ее незнакомец на секунду замер, потом попятился и, развернувшись, ринулся прочь. Потрясенная женщина не сразу сообразила, что послужило причиной его бегства. Поняла лишь минуту спустя, когда из-за кустарника показались два мирно беседующих собачника. У одного из них на поводке был доберман, а у другого – овчарка.

Возблагодарив небо, она поспешила домой. Всю ночь не могла уснуть, переживая случившееся, а наутро решила зайти в отделение милиции, чтобы рассказать о ночном происшествии. Ведь информация о том, что в округе орудует маньяк-убийца, активно распространялась среди населения.

– Таким образом, – сказал Копейкин, – мы впервые получили словесный портрет преступника. Конечно, это мог быть и случайный прохожий, и женщина все преувеличила...

– Но? – поторопил его Горчаков.

– Но описание показалось мне знакомым.

– Кажется, я начинаю понимать, о ком вы, – глухим от волнения голосом произнес Горчаков. – Мужчина с усами?

– Так вы знаете? – оживился Копейкин. – Когда Марина шандарахнула меня фонариком под лестницей, этот тип уже был у них в плену. Потом они его отпустили, уверенные в том, что он работает на ФСБ.

• Предыдущая
• 46/50
• Следующая