Скользкий - Корнев Павел Николаевич - Страница 94

• Предыдущая
• 94/115
• Следующая

— У меня насморк, — пожал плечами Мельников и начал пробираться через кусты к дороге. — Шевелитесь.

— Все здесь? — обернулся Григорий, когда мы собрались на обочине. — По грязи не топчитесь. Сейчас укроемся в каких-нибудь развалинах и осмотримся. Вон тот коровник нам как раз подойдет.

— До деревни далеко? — Напалм неосторожно шагнул вперед и ступил в раскисшую от дождя дорожную грязь. — Блин, вляпался.

— Говорил же — не наследите, — зашипел на него Григорий.

— Дождь смоет.

— Какой дождь? Распогодилось.

И верно: облака вроде как расходиться начали. Во всяком случае посветлело заметно. Вот только что-то не дает мне покоя в этих переменах погоды. А что — словами даже не объяснить. Чутье.

— Подождите, — остановил колдун двинувшегося за Григорием Второго. — Надо подстраховаться.

Неуловимое движение кистью — и по дороге полетело туманное, облако. Прежде чем оно метров через двадцать потухло, на его фоне два раза проявились перегораживающие пространство между деревьями сигнальные чары, по своей структуре напоминающие паутину.

Колдун погладил хрустальный шар, что-то прошептал, и в наши амулеты начала закачиваться магическая энергия. Перед глазами замерцала радужная пелена, и лес как-то совершенно неожиданно распался на отдельные деревья и кусты. Что ж такое со зрением творится?

— Видите вон то туманное облачко? — указал нам на ставшее видимым заклинание Ялтин. — Это блуждающие сигнальные чары, ни в коем случае к ним не прикасайтесь.

Внимательно посматривая по сторонам, мы перебежали через дорогу и направились к коровнику. Уловив, как зашумели верхушки деревьев, я взглянул вверх и едва не охнул: серые облака стремительно разлетались в стороны, а очистившееся небо начало менять цвет с голубого на ослепительно-белый.

— Бежим! — Наплевав на скрытое передвижение, я бросился напролом сквозь кусты. И уже на бегу крикнул. — Криоген!

Времени на объяснения не оставалось. Кто не сообразит последовать моему примеру — стопроцентный покойник. Сзади послышались крики, треск веток, шумное дыхание. Поверили.

Остановившись в дверном проеме — повезло, крыша цела! — Я развернулся подождать остальных. Намного опередив всех, первым в дверь влетел колдун. Бежавшие следом близнецы проскочили мимо меня почти одновременно. Рванув за воротник последней влетевшую в коровник Веру, я швырнул ее внутрь, и в этот момент по деревьям побежала белая волна. Все что встречалось ей на пути, мгновенно промораживалось насквозь, а земля покрывалась толстой коркой наледи. Не мешкая ни мгновенья, я отпрыгнул от двери и, накрывшись сумкой, скрючился в идущем по полу желобе.

На миг резко похолодало, лицо и кисти обожгло холодом, но волна стужи сразу же схлынула, не успев окончательно заморозить наши тела. Откинув сумку, я поднялся с пола и огляделся. К нашему счастью, криоген захватил коровник лишь краем. А то валялись бы здесь восемь ледяных статуй.

— Черт! — выругался Григорий и начал тереть побелевшую щеку.

Один обмороженный есть. Еще зацепило кого? Больше пострадавших от холода не оказалось. Колдун сделал для Гриши какую-то примочку, и тот каждый раз шипел от боли, прикладывая ее к лицу.

— Ну ничего себе! — Вышедший на улицу Первый ухватился за промороженную ветку куста. Та с хрустом обломилась, и в руке у парня остался ледяной листок.

— И что, люди так же? — Напалм провел ладонью вдоль стебля ведьминого хлыста, и он, согреваемый даром пироманта, начал оттаивать. На пользу ему это не пошло — почерневшее растение сразу же согнулось до земли.

— Даже хуже. Люди так равномерно не промораживаются — их на куски разрывает. — Я внимательно посмотрел на небо, но теперь оно было обычного серого цвета затянувших его облаков.

— Брешешь, — усмехнулся Первый и пнул покрытую инеем елку. Дерево от удара вздрогнуло, и с него с хрустальным звоном посыпалась хвоя.

— Быстро в коровник, и чтоб не отсвечивали здесь, — шикнул на нас Григорий и попросил Мельникова: — Возьми кого-нибудь, пройдитесь по дороге, посмотрите, что там. Я схожу деревню проверю. Пошли, Лед.

Мы обогнули коровник слева — с этой стороны растительность криогеном не захватило, — продрались сквозь колючие кусты малины и залегли за поваленной водонапорной башней. На деревню открывшийся вид походил мало. На фабрику по производству наркотиков еще меньше. Или это только околица, а деревня за тем леском? От построек в первозданном виде остался только колодец — все остальное превратилось в заросшие молодыми деревцами и кустами развалины. Нас развалины интересовали мало. Не из-за них мы сюда пришли. Совсем не из-за них.

На расчищенной от подлеска площадке стояли два вагончика. В таких обычно строители и вахтовики обитают. Рядом с ними из земли торчали деревянные колышки, видимо, еще не так давно удерживавшие свернутую сейчас палатку. Длинный навес из профнастила прикрывал от дождя остатки поленницы и скирду сена, сбоку от которой пристроился штабель грубо сколоченных деревянных ящиков. Что еще? Собачья конура. Сторожевая вышка. Кострище. Покосившаяся кабинка туалета. Мусорная куча у леса. Вышка с ветряком. Вот оно: от смонтированного на вышке ветряка к одному из вагончиков шел толстый кабель.

Я бы еще мог поверить, что это лагерь охотников или дровосеков, вот только им ветряк ни к чему. Значит, наши клиенты.

Из-за дальнего вагончика выехала телега, и я забрал у Григория бинокль. Люди как люди. Одежда весьма разномастная: кожаная куртка, ветровка, фуфайка с обрезанными рукавами, длинный плащ-дождевик. Вооружены двумя двустволками, обрезом и помповиком. Телега остановилась рядом со свернутой палаткой. Молодой парень в дождевике спрыгнул на землю и, поднатужившись, перебросил палатку через борт.

И кто это такие? Курьеры? Запросто. Местных от них с первого взгляда отличить можно. Местные — а я заметил троих: по караульному у вагончиков и часовой на вышке, — те в камуфляже. У караульных автоматы Калашникова, на вышке РПК.

— Ничего не чувствуешь? — прошептал я. — Я как на вон тот вагончик смотрю — виски ломит.

— Нет, нормально все, — еще тише ответил Григорий. Ничего не понимаю. Мало того, что глаза слезиться начали, так еще и зуд по всему телу пошел. Я попытался почувствовать состояние поля магической энергии и сразу же скривился от неприятного ощущения. Самая близкая ассоциация — в черепе начали сверлить дырку. Изнутри и снаружи одновременно. Перфоратором. Но и того, что успел заметить, хватило, чтобы прийти к весьма настораживающему выводу: концентрация магической энергии вокруг вагончиков была просто невероятной. Нечто подобное, хоть и не в таких масштабах, было на квартире нарка, куда меня затащил Григорий.

Энергетическое поле постоянно колебалось, а возникавшие при этом перепады мог почувствовать даже обычный человек. И из этого следует один весьма неприятный момент: при штурме Ялтин нам ничем помочь не сможет. Положительный момент тоже имелся: колдунов среди производителей наркотиков быть не должно. Человеку с высокой чувствительностью в этой душегубке и двух часов не продержаться.

— Как думаешь, сколько их? — выглянул из-за поваленной опоры Григорий.

— Человек десять, не меньше. — Я вновь поднес бинокль к глазам. Четверо на телеге, два караульных, плюс пулеметчик на вышке. — Я семерых вижу.

— Это с которыми на телеге?

— Да.

— С этими, думаю, десятка полтора наберется. — Гриша забрал у меня бинокль. — Я восьмерых насчитал.

— Где восьмой?

— Куст сирени видишь? Почти у леса, слева от ветряка.

— Ага, понял. — Приглядевшись, я смог различить в тех кустах какое-то шевеление. Камуфляж скрадывал фигуру часового, но когда тот неосторожно менял позу, укрыться от пристального взгляда не мог. — А почему ты решил, что их так много?

— В вагончике сменщики отдыхать должны. Так что это еще человек пять-шесть. — Григорий убрал бинокль и задумался. — Иди скажи: пусть Мельников и Ялтин придут. И переговорными амулетами не пользуйтесь.

— Хорошо. — Я по-пластунски отполз в лес и, уже не особо скрываясь — все равно в таких зарослях никто не разглядит, — пошел к коровнику. Интересно, поесть приготовили что-нибудь?

• Предыдущая
• 94/115
• Следующая