Лед - Корнев Павел Николаевич - Страница 36

• Предыдущая
• 36/105
• Следующая

Я выпрямился и пинком отправил стержень в угол комнаты. Смысла брать его себе не было — за ношение несертифицированного амулета ничего хорошего не светит. А фонит он так, что любой колдун-недоучка за пять метров учует.

— Вот крысеныш! — Денис с размаху приложился тяжелым ботинком по ребрам хозяина квартиры. — С кем эта тварь спутаться могла? Не понимаю, куда он собирался товар мимо меня толкнуть? Нет, теперь фиг я ему что оставлю. Пусть лапу сосет, убогий.

Денис быстро обшарил так и не пришедшего в себя Леню и начал обыск жилой комнаты, особенно при этом не церемонясь: содержимое ящиков комода он просто вывалил на пол, потом сдернул половик в угол комнаты и начал простукивать деревянный пол.

— Лед, а ты как «Щелчок» почуял? Колдун, что ли? — крикнул Денис, закончив с полом, и перешел к кровати. Вспоров финкой матрац, он запустил руки в разрез.

— Да какой там колдун? Так, чувствую кое-что. — Я прошел на кухню и выглянул из-за занавески в окно. Ничего интересного; только на карнизе птичья кормушка. Леня-то у нас, получается, орнитолог. Кроме кухонного стола и покосившейся проржавевшей раковины, в комнате ничего не было. Да, если товар спрятан в квартире, Денис его найдет без проблем — подходящих на роль тайника мест мало. Только стоит ли мне при этом присутствовать? Представления не имею, что за «товар» он ищет, но оно мне и не надо. Меньше знаешь, крепче спишь. — Слушай, Денис. Пойду в подъезде осмотрюсь.

— Ага, иди. Я за Леней присмотрю. — Денис убрал нож и перешел на кухню.

— Дверь закрой за мной. — Я вышел из квартиры, дождался лязга задвижки и направился к окну в конце коридора. Оконный проем был заделан неокрашенным листом фанеры, сквозь дыры в котором нормально рассмотреть происходящее на улице не получалось. Развернувшись, я побрел в противоположный конец этажа, в торцевой стене которого окно было выбито. Долго там еще Денис возиться будет? Я уже замерзать начал.

Задумавшись, я почти миновал лестницу, когда снизу вынырнули два человека. Один худощавый — в длинном, до пят, кожаном плаще и черных очках-консервах — щеголял свежевыбритой лысиной. Если бы не бритая макушка и блеснувший золотой зуб, вид у него был бы самый что ни на есть интеллигентный. Другой пониже и более крепко сбитый. Тоже без шапки, рыжеватая замшевая куртка болтается расстегнутая, под ней поверх черной рубашки висит золотая цепь с массивным серебряным крестом. Этого с интеллигентом уже не спутаешь: физиономия кирпичом явно бандитская, даже тоненькие усики над верхней губой это впечатление не исправляют.

Я не обратил на них особого внимания — мало ли кто в доме живет? — и, среагировав только на метнувшуюся в карман руку бритого, рванулся вперед на пару мгновений позже, чем следовало. Две пули ударили в стену за спиной, во все стороны брызнули сколы синей краски. За что?!

— Живым! — заорал второй, и следующая пуля, слегка зацепив ногу, разорвала пятку валенка. Едва не упав, я влетел в пустую квартиру, на ходу срывая с плеч куртку, пробежал прихожую, заскочил в жилую комнату и встал сбоку от двери так, чтобы не заметили из коридора. В левой куртка, в правой нож. На звук пальбы никто из жильцов выскакивать не станет, но и Денис должен был выстрелы услышать. Глядишь, еще выкрутимся.

Первым в комнату вбежал здоровяк, оно и понятно: в длинном плаще по ступенькам скакать не в масть. Метнув ему в голову куртку, я пнул по руке с пистолетом — валенок, угодив по кисти, впечатал ее в косяк, ствол вылетел из отбитых пальцев — и попытался ткнуть ножом в распахнутую кожанку. Не вышло: парень, словно почувствовав холод стали, отпрянул назад, левой отшвырнул куртку и, прежде чем я успел среагировать, влепил мне правой в челюсть. В голове зазвенело, рот наполнился кровью, но я умудрился не выронить нож и отпрыгнул назад. Мгновенно сократив дистанцию, усатый отбросил меня к стене ударом левой. Кулак попал в скулу, из глаз брызнули искры. Меня повело, и я пропустил крюк правой. Хук в солнечное сплетение должен был выбить из меня дух, но пришелся в металлическую пластину нагрудника. Зашипев от боли, боксер замешкался, и мой нож чиркнул ему по животу. Да чтоб тебя! Лезвие распороло замшу, но не задело бок успевшего изогнуться усатого.

— Леха, в сторону! — крикнул показавшийся в дверном проеме приятель боксера.

Я попытался укрыться за рванувшимся в сторону Лехой, но не успел: бритый вскинул пистолет и выстрелил. Пуля попала в левое плечо, от резкой вспышки боли колени подкосились, и я по стене сполз на пол. Леха шаркнул ногой и выроненный мной нож откатился к двери. Хана. Сейчас убивать будут…

Здоровяк внимательно осмотрел рассеченную замшу, сплюнул и присел на подоконник. Бритый опустил пистолет дулом вниз, но от двери не отошел и наступил на нож сапогом. Осторожный, зараза. Зажав рану ладонью, я попытался остановить кровь, которой уже пропитался рукав свитера. Кровотечение уменьшилось, но ненамного. Нестерпимо ломило всю руку, боль жидким огнем стекала вниз до самых кончиков пальцев. Неужели кость раздробило? Несмотря на головокружение и солоновато-металлический привкус во рту, я сконцентрировался и начал проговаривать про себя мантру — одно из простеньких заклинаний, которое могло снять боль. Если не поможет, я даже на ноги без посторонней помощи не встану.

— Ну что, Дениска, допрыгался? В общем, так: хочешь спокойно сдохнуть — выкладывай, кто на брюлики наколку дал. — Леха, развернувшись вполоборота, посмотрел в окно и провел ногтем большого пальца по тонкой полоске усов. — И не надо фуфло гнать и втирать, что не въезжаешь, о чем базар.

Я не стал отвлекаться от мантры, но мысли заскакали в голове, как блохи в спичечном коробке. Дениска?! Они меня с Денисом спутали! Специально к одиннадцати подошли, чтоб его застать! Леня сдал, больше некому. И про какие бриллианты разговор?

— В молчанку играть вздумал? Смотри, я два раза вопрос повторять не буду. — Леха спрыгнул с подоконника и протянул руку в сторону бритого — на кисти мелькнула синяя татуировка. — Пью, перо.

— Ну ты, фраер, в натуре попал, — блеснул в ухмылке золотой фиксой тот, переложил пистолет в левую руку, и в этот момент в его голову словно ударил невидимый таран. Ошметки кожи, осколки черепа, брызги крови и мозгов заляпали простенок рядом с окном, а тело повалилось под ноги Лехе, обдав его ботинки хлынувшей из обрубка шеи алой кровью. В комнату, стряхивая с ладони оставшуюся от использованного амулета костяную пыль, вошел Денис. Левую руку он держал за спиной. Заорав что-то нечленораздельное, залитый кровью здоровяк прыгнул к нему и попытался провести в голову парный удар правой и левой. Денис, пригнувшись, сместился вбок, одним стремительным движением выкинул руку из-за спины и полоснул лезвием финки по запястью боксера. Тот отдернул руку и, разрывая дистанцию, метнулся к окну, но запнулся о тело Пью и не смог блокировать выпад Дениса перекинутым в правую руку ножом. Клинок глубоко вошел в горло, и, когда Селин, провернув в ране, вытащил его обратно, Леха был уже мертв. Блин, а я-то думал, у меня реакция хорошая! Как же, как же, просто серьезные противники не попадались.

— Ты как? — Денис вытер лезвие о замшу куртки, но финку убирать не стал.

— Хреново. — Мантра была закончена, и боль почти стихла, но рука обвисла как плеть. Если бы не заклинание, я бы уже наверняка потерял сознание, а так ничего, терпеть можно. Теперь, думаю, боль вернется не раньше, чем через полчаса. Вот и пригодились почти годовые приготовления. Мантру жалко, даже не знаю, хватит ли решимости заняться ее восстановлением. Ничего сложного в подготовке не было, но сама процедура крайне неприятная. Тут все просто: чем больше боли ты вытерпишь, тем дольше продержатся чары. Порезы бритвой, самобичевание, прижигание сигаретами — вариантов много, некоторые оригиналы даже сами себе иголки под ногти загоняли. Я до такого фанатизма не доходил и просто держал руку над пламенем свечи. Тоже больно, но, по крайней мере, ожоги проходят быстро. — Похоже, кость раздробило.

• Предыдущая
• 36/105
• Следующая