Фантом ручной сборки - Куликова Галина Михайловна - Страница 15

• Предыдущая
• 15/53
• Следующая

Он следил за ней, без сомнения. Довольно молодой, лет двадцати пяти, высокий, некрасивый. Маленький нос был сильно вздернут вверх и демонстрировал миру круглые ноздри, похожие на дуло двустволки, а глаза были узкими и хитрыми. Еще он обладал роскошной, но неухоженной рыжей шевелюрой и имел широкий, словно специально подрисованный, клоунский рот.

Инга остановилась возле лотка с горячими сардельками и завороженно уставилась на продавца, спиной чувствуя, что рыжий тип где-то поблизости.

– Одну? – спросил парень, одетый в синий замурзанный фартук. – Вложить в булочку?

Инга потерянно кивнула и, протянув деньги, получила в руки салфетку с завернутой в нее булкой и сарделькой. Повернулась и увидела, что рыжий остановился возле газетного киоска и разглядывает обложки журналов. При этом стоит он к киоску боком, – вероятно, чтобы не прозевать свою жертву. В том, что у него дурные намерения, Инга не усомнилась ни на секунду. Да и как можно, если тебя один раз уже хотели задушить прямо на улице?

Пока она размышляла, что делать, к ней подошла лохматая собака и стала пристально смотреть на сардельку.

– Ну, хорошо, хорошо, возьми ее себе, – пробормотала Инга и положила еду на асфальт.

Собака шевельнула хвостом и молниеносно проглотила угощение, пока Инга не раздумала. Та же взглянула на часы и поняла, что необходимо срочно принять какое-нибудь решение. Пуститься бежать? А если рыжий побежит следом? Она двинулась мимо лотков, выстроившихся вдоль дороги, – тут, как на восточном базаре, торговали всем подряд: бусами, печеньем, шампиньонами, вязаными носками... Инга повертела в руках пару токсичных кедов, которые так пахли резиной, что дух захватывало, потом перешла к прилавку с кухонной утварью.

Оглянулась через плечо и обомлела: преследователь медленно, но верно подбирался к ней. И хотя смотрел в другую сторону, Инга поняла, что через некоторое время он окажется у нее за спиной. Она взяла в руки кастрюльку костромской фабрики и помертвевшими пальцами начала примерять к ней стеклянную крышку. По ее расчетам рыжий уже должен был подойти вплотную. Она затылком ощущала его близкое присутствие.

На самом же деле ее преследователь сообразил, что замечен, и свернул в сторону. Вместо него у Инги за спиной нарисовался невысокий дяденька – эдакий деловичок в меховой кепке, сдвинутой на ухо. Ему тоже хотелось рассмотреть яркую посуду, ждать он не желал, поэтому решил просто просунуть длань сквозь толпу.

Когда Инга краем глаза заметила руку, тянущуюся к ее шее, она, не долго думая, схватила крышку побольше и с разворота засветила ею дяденьке по физиономии. И закричала во весь голос:

– Вот тебе, скотина, моя смерть!

На одну секунду перед ней мелькнуло его изумленное лицо с треугольными бровками. А потом оно расплющилось о прочное костромское стекло. Дяденька сделал несколько красивых па вдоль очереди, взмахнул руками с зажатой в них авоськой и пал на землю, точно олень, подсеченный пулей.

Толпа, ахнув, отшатнулась от Инги, и она осталась в центре большого круга с предательской крышкой в руке.

– Бандитка! – закричала возмущенная до глубины души продавщица. – Граждане, что же это делается? Крышку мне погнула! Ободок испортился! Плати давай, негодяйка! Милиция!

Ударенный крышкой гражданин некоторое время лежал недвижно, бессмысленно уставившись в глубины космоса. Потом сел и замотал головой, точно кот, к морде которого прилип леденец.

– А сколько стоит крышка? – растерянно спросила Инга у продавщицы.

– Триста рублей! – запальчиво ответила та, хотя вся кастрюлька стоила в два раза дешевле.

– Вот, возьмите. – Инга сунула ей деньги и повернулась к пострадавшему, который только что поднялся на ноги и теперь стоял, пошатываясь, с глупой улыбкой на лице.

На первый взгляд с ним все было в порядке, хотя нос казался немного странным, слегка сплющенным. Неожиданно дяденька качнулся назад, и Инга рефлекторно дернулась в туже сторону. Но поскольку крышку она по-прежнему сжимала в руке, ее благородное намерение истолковали неверно.

– Добить решила! – догадалась старушка в суконном пальто, которое было оторочено норкой, сдохшей еще на заре социализма и мумифицированной при помощи нафталина.

– Она надумала кастрюльку купить, а он у ней вырвал, – пояснила другая старушка, от избытка чувств прижимая к груди пакет с селедкой. – Вот она и взбурлила!

Дяденька же и вовсе не стал ничего говорить. Увидев шагнувшую к нему Ингу с крышкой в руке, он развернулся и, петляя, побежал вдоль палаток в сторону шоссе.

– Ой, да вы подождите! – попросила она и, подхватив с земли его авоську, припустила следом. – Вы сумку свою забыли! Стойте!

Вероятно, от свежего ветра, бьющего в лицо, дяденька очень быстро пришел в себя и побежал резвее. Инга с крышкой в одной руке и авоськой в другой продолжала его преследовать, а за ней по пятам мчалась та самая лохматая собака, которая слопала сардельку, и радостно гавкала.

Так они выскочили на широкую улицу и припустили по ней, сопровождаемые звонким лаем. Впрочем, дворняга быстро отстала, и тут со стороны автобусной остановки кто-то крикнул:

– Инга!

Она повернула голову и немедленно «ударила по тормозам». К тротуару прибился белый автомобиль, рядом с ним стоял Треопалов и махал ей рукой.

– Ах, – пробормотала Инга, позабыв про свою жертву, и пошла прямо к новому начальнику. – Как я рада вас видеть!

– И я рад, – ответил Треопалов и поинтересовался:

– Что это у вас?

Инга повертела крышку перед собой и сказала:

– Так, ерунда. Крышечка. – И спрятала ее за спину.

– Вижу, вы с сумкой. Давайте положим ее на заднее сиденье. А сами садитесь сюда, я вас подвезу.

– Да что вы, не стоит, – засмущалась Инга, не зная, как поступить с чужой авоськой.

Авоська была дурацкая – из ткани в цветочек и страшно замызганная. Пахла она тоже как-то неприятно.

– Вы что же, с самого утра по магазинам? – весело спросил Треопалов, придерживая для Инги дверцу.

– Ну да, – неуверенно кивнула она. – Купила кое-что... перекусить.

И, не глядя, сунула авоську на сиденье. Но та не удержалась на краю, соскользнула и полетела вниз. Все ее содержимое немедленно вывалилось на асфальт – две банки пива, блок «Явы», пара воблин, связанных веревочкой, и полбуханки черного хлеба.

Треопалов ошеломленно поглядел под ноги, наклонился и собрал все обратно в авоську. Но в машину положить не успел, потому что к нему подскочил гражданин в меховой кепке и, сопя, потребовал:

– Отдайте!

Вырвал сумку у него из рук и, топоча, как бегемот, помчался в сторону метро.

– Простите, Инга, – пробормотал Треопалов. – Наверное, я должен был его догнать... Он украл ваши продукты.

– Ничего, я не голодная, – поспешно заверила она.

– Знаете что? Давайте поужинаем вместе.

– Я с удовольствием, – тотчас согласилась Инга. – Только не сегодня. Завтра. Иди послезавтра.

Ей нужно было хорошенько подумать, прежде чем соглашаться на совместный ужин с человеком, который нравился ей, кажется, даже больше, чем будущий муж.

Она влезла в салон, положив злосчастную крышку на сдвинутые коленки. Треопалов мягко тронул машину с места и неожиданно спросил, глядя на дорогу:

– Инга, вы замужем?

Она моргнула и приоткрыла рот, не в силах вымолвить ни слова. Хотела сказать «нет», но этому «нет» что-то сильно мешало, будто сам Григорьев застрял у нее в горле.

– Я как раз нахожусь в раздумье – выходить или не выходить, – наконец пролепетала она.

– Хорошо, – пробормотал Треопалов, и улыбка скользнула по его губам. – В таком деле не стоит торопиться.

Из окна машины знакомый до боли переулок показался коротким и уютным. Они вырулили на стоянку перед медицинским центром и увидели Бумского и Степанцова, беседовавших перед главным входом. Когда Инга открыла дверцу, оба уставились на нее такими глазами, словно она вылезла из машины голой.

– Вот, привез нашего очаровательного директора, – Треопалов поделился с ними своей радостью.

• Предыдущая
• 15/53
• Следующая