100 великих супружеских пар - Мусский Игорь Анатольевич - Страница 65

• Предыдущая
• 65/133
• Следующая

Если в театре Мейерхольд был требователен, упрям, подозрителен, часто грозен и несправедлив, то в домашней жизни и с друзьями он был добр, мягок, уступчив, смешлив. И дома не он выполнял роль главы семьи, а именно Зинаида Николаевна. Она царила. Она решала. В театре и в быту Мейерхольд и Райх как бы менялись местами.

Возвращаясь домой после репетиции, возбуждённая Райх нередко ещё в дверях выпаливала: «Мейерхольд — бог!» Это вовсе не мешало ей через пять минут обругать «бога» из-за какой-нибудь бытовой мелочи: «Всеволод, тысячу раз я тебе говорила!..» И тотчас позаботиться о том, чтобы никто не помешал Мейерхольду отдохнуть и перевести дух. И блаженно поведать домашним: «А как он сегодня орал на меня в театре!» И тут же похвастаться своими актёрскими находками, получившими одобрение Мастера.

Режим в стране становился всё жёстче. А Мейерхольд жил в плену собственных фантазий и страхов. Однажды на улице Горького за его спиной хлопнул автомобильный двигатель, и Мастер шарахнулся в подворотню, потянув следом спутника: «Они подкупили администратора театра, чтобы тот меня застрелил!»

В январе 1938 года театр Мейерхольда был объявлен «чуждым советскому искусству» и закрыт. 7 января 1938 года состоялся последний спектакль театра. В этот день шло 725-е представление «Дамы с камелиями» Александра Дюма-сына. Зинаида Райх создала насыщенный драматизмом образ Маргариты Готье — женщины, задыхающейся в тисках обстоятельств, в мире, лишённом чувств. В этот последний вечер Зинаида Райх играла с необыкновенным подъёмом. Переполненный зал скандировал: «Мей-ер-хольд!» Все уже знали о закрытии театра.

Мейерхольд оказался без театра, но ненадолго. Станиславский приглашает его в Государственный оперный театр имени К. С. Станиславского в качестве режиссёра. Здесь он начал работу над последним своим спектаклем — оперой Сергея Прокофьева «Семён Котко». Но постановка, премьера которой состоялась в 1940 году, была осуществлена уже другим режиссёром.

7 августа 1938 года Станиславский умер, и уже ничто не могло спасти опального режиссёра. Ещё состоялось его назначение на должность главного режиссёра Государственного оперного театра им. Станиславского, он ещё успел завершить незаконченную Станиславским постановку оперы Верди «Риголетто»…

Зинаида Райх заказала себе новую блузку, расшитую нотными знаками, и говорила: «Кто я теперь? Жена музыкального режиссёра!» Пыталась писать сценарии для кино.

…В 1939 году их московских соседей всё чаще тревожили дикие крики, доносившиеся из мейерхольдовской квартиры, но жившие рядом знаменитые актёры не спешили выяснить, в чём дело. К этому времени с Мейерхольдом уже боялись общаться, да и сам он никому не рассказывал о своей беде: его женой овладело безумие, и психиатров поражали исходившие от неё волны ужаса и ярости. Сначала Райх пыталась убедить в своей любви к советской власти охранявшего их дом милиционера (при этом она объяснялась с ним через окно), затем отправила в Кремль дерзкое письмо Сталину, о чём позже жалела. Вскоре она перестала узнавать детей и мужа: женщина билась на кровати, пытаясь разорвать верёвки, и отчаянно кричала. Врачи советовали отправить её в психиатрическую клинику.

Однако лишившийся работы, находившийся на грани ареста Мейерхольд не отдал жену в сумасшедший дом. Неделя шла за неделей, а он кормил её с ложечки, умывал, разговаривал с ней, держал за руку, пока жена не засыпала. И случилось чудо — однажды его разбудил голос Зинаиды. Это был не крик, а членораздельная речь, которой он не слышал от неё больше месяца, — женщина сидела на кровати, рассматривая свои руки, и бормотала: «Какая грязь, какая грязь…» Мейерхольд помог ей встать и отвёл в ванную. Через несколько дней Зинаида Райх вернулась к нормальной жизни.

15 июня 1939 года Мейерхольд уехал в Ленинград для постановки парада физкультурников на Дворцовой площади. 20-го числа он был арестован. В ту же ночь в Москве, на Брюсовском, у Райх был произведён обыск. Зинаида Николаевна была возмущена не только самим обыском, но и поведением тех, кто его проводил. В графе «Заявленные жалобы» она написала (такие дерзости обычно никто себе не позволял), что один из сотрудников допускал «грубый тон и огрызания».

15 июля 1939 года Зинаида Николаевна была убита там же, на Брюсовском, в своей квартире. Убийство произошло около часа ночи, когда актриса выходила из ванны… Ей нанесли множество ножевых ран. Когда приехала милиция и вошли в квартиру, Райх была жива, находилась в сознании, с неё снимали допрос. Потом её увезли в больницу к Склифосовскому, умерла она по дороге от потери крови.

Таня с годовалым сыном в это время жила на даче в Горенках, Костя уехал на родину Есенина в Константиново. Сразу после похорон Райх им было предложено в 48 часов освободить квартиру. В ней поселились личный шофёр и молодая сотрудница из аппарата Берии.

Мейерхольд ждал своей участи в тюрьме. Его нещадно избивали. 1 февраля 1940 года Военная коллегия Верховного суда приговорила Мейерхольда «к высшей мере уголовного наказания расстрелу с конфискацией принадлежащего ему имущества». На следующий день приговор был приведён в исполнение.

Это был союз равных. И познакомились они как равные — начинающий режиссёр Сергей Герасимов и начинающая актриса Тамара Макарова.

Ассистентка основателей Фабрики эксцентрического актёра (сокращённо ФЭКС) Григория Козинцева и Леонида Трауберга буквально выхватила из толпы девушку в обтянутой сверхмодной юбке. Именно такая девица нужна была «фэксам» на роль машинистки Дудкиной в фильме «Чужой пиджак». Девушку звали Тамара Макарова.

В детстве она обожала петь в граммофонную трубу, подражая Вере Паниной. Потом увлеклась пантомимой. Тамару отдали в балетную школу. У себя во дворе она организовала театр. А потом, после трудовой школы Макарова поступила в мастерскую Форегера, спектакли у которого в ту пору ставили Эйзенштейн, Юткевич, Кторов. В мастерской много времени уделяли пластике, фантазировали на темы исторических и конструктивных танцев — актёры показывали, например, различные механизмы. За ней закрепилось прозвище «американка».

Именно в мастерской Форегера её впервые увидел Сергей Герасимов, молодой лысоватый человек с острыми глазами и усиками, быстрый, лёгкий, удивительно элегантный в костюме с чужого плеча и громадной по моде тех времён кепке. После спектакля он отыскал «американку» за кулисами, потащил на какую-то вечеринку. Протанцевали всю ночь (оба были страстные танцоры), а утром расстались: он любил тогда другую, да и у неё был другой. Сергей Герасимов был прирождённым актёром. В фильмах Козинцева и Трауберга он исполнял самые невероятные роли: главаря притонов, фокусников, иностранца-индуса и прочее. Он прекрасно танцевал, умел убеждать, обладал напором.

Через некоторое время они снова встретились на вокзале и уехали в Белгород, чтобы сниматься вместе в фильме «Чужой пиджак». Макарова вспоминала: «Леонид Захарович Трауберг сказал мне: „Вот Серёжа тебе поможет, проводит на вокзал“. Мы были уже знакомы, но эта поездка стала решающей. В двадцать лет — какие авторитеты! Хотя Герасимов был ненамного старше меня, но мне всегда было важно, что он подумает и скажет. Держалась я очень независимо. Год спустя он стал моим мужем».

Герасимов и Макарова поженились 21 марта 1928 года. Старый доходный дом на Большой Зелениной — их первое пристанище.

Соединив свои жизни, они долго не могли соединиться творчески. Герасимов уходит в режиссуру («Это Тамара меня постоянно толкала в режиссуру!») и ставит «Двадцать два несчастья» с Жеймо и Кузьминой. Макарова в это время учится в Ленинградском техникуме сценических искусств. Она с успехом снималась у других: И. Хейфица и А. Зархи. В. Пудовкина, И. Пырьева. Целый год супруги прожили врозь: она — в Москве, он — в алтайской глубинке.

Герасимова-художника влекли деревенское раздолье, тайга, горы: ведь сам он был с Урала, родился в заводском посёлке. Его отец, по происхождению дворянин, за организацию социал-демократических кружков среди рабочих Путиловского завода был арестован и сослан.

• Предыдущая
• 65/133
• Следующая