100 великих супружеских пар - Мусский Игорь Анатольевич - Страница 47

• Предыдущая
• 47/133
• Следующая

Любовь к Художественному театру и любовь к «необыкновенной женщине, чудесной, удивительной актрисе» всё теснее переплетались в душе Чехова. Ольга Леонардовна стала для него, постоянно живущего в Ялте, связующей нитью с Москвой и театром. Чехов отчаянно протестует, когда Книппер пытается оставить сцену. И она подчиняется, понимая, как важна для Антона Павловича её работа. «А потом, — спрашивает она себя, — нужна ли ему „просто жена, оторванная от живого дела?“»

Любящие друг друга супруги жили порознь. Оба с трудом смирялись с таким положением. В письмах жене Антон Павлович иногда не удерживается от того, чтобы робко не пожаловаться на своё одиночество: «Я каждое утро прислушиваюсь: не слыхать ли венгерца [прозвище Книппер], не пройдёт ли он с ведром. Мне кажется, что я совсем уже стал обыватель и без супруги жить не могу». 13 декабря 1901 года он пишет жене из Ялты: «Ах, дуся, как я тебе завидую… Завидую твоей бодрости, свежести, твоему здоровью, настроению, завидую, что тебе не мешают жить никакие соображения насчёт кровохарканья…».

Трудным и очень коротким было их позднее счастье. Они мечтали о сыне. В феврале 1902 года Ольга Леонардовна уезжала из Ялты на гастроли в Петербург, уезжала в положении, но не знала об этом. Как всегда, много работала и не берегла себя. И — пришла беда: её увезли в клинику, сделали операцию, после которой она болела так тяжело и долго, что серьёзно опасались за её жизнь. Позже с горькой иронией она писала Чехову: «Не могу удержаться, чтобы не написать остроту Москвина по поводу случившегося: „Осрамилась наша первая актриса, — от какого человека — и не удержала…“»

Супругам так и не суждено было иметь ребёнка. Через два года Антона Павловича Чехова не стало.

Жизнь Ольги Леонардовны становится невыносимой. Похоронив мужа, она продолжает мысленно беседовать с ним — писать письма-дневники, исповеди-воспоминания: «Мне кажется, что ты жив и где-то ждёшь моего письма…» А через много лет, как бы подводя итоги, она скажет: «Верилось, что жизнь может и должна быть прекрасной, и она стала такой, несмотря на наши горестные разлуки, они ведь кончались радостными встречами».

«Другиней, спутницей, вдохновительницей» называл свою жену великий художник Николай Константинович Рерих и, по его утверждению, под его картинами должны были бы стоять две подписи: мужская и женская. Елена Ивановна — Лада, Прекрасная Дама — разделяла все помыслы, все замыслы, все устремления гения.

Николай Константинович Рерих родился в Санкт-Петербурге в 1874 году и был старшим ребёнком в семье юриста-нотариуса Константина Рериха и его жены Марии. С раннего детства он проявлял особые способности к рисованию. Отец настаивал на том, чтобы сын пошёл по его стопам. Осенью 1893 года Николай поступил одновременно в Художественную Академию и в Санкт-Петербургский университет.

Закончив университет и получив диплом, Рерих решил провести год в Европе. Перед самым отъездом произошло его знакомство с Еленой Шапошниковой, дочерью архитектора Ивана Ивановича Шапошникова и племянницей композитора Модеста Мусоргского. Она родилась в 1879 году в Петербурге и по линии матери, Екатерины Васильевны, принадлежала к старинному роду Голенищевых-Кутузовых. Детство и юность Елена провела в Петербурге, в доме на Лиговке.

Она получила хорошее образование, в восемнадцать лет свободно говорила на четырёх иностранных языках. Была талантливой пианисткой: окончив высшую музыкальную школу при Санкт-Петербургской консерватории, давала сольные концерты в дворянском собрании. Но было у Шапошниковой ещё одно увлечение, которое впоследствии захватило её целиком, — восточная философия.

На балах Елена чаще сидела в глубине зала, окружённая поклонниками. В неё влюблялись миллионеры. Но она, на удивление всем, отказывала первым женихам Петербурга и говорила, что выйдет замуж только за музыканта или художника.

Летом 1899 года Елена Шапошникова отдыхала вместе с многочисленной роднёй в имении князя Путятина, которое находилось в Бологом Новгородской губернии. По субботам патриархально ходила в баню.

Елена Ивановна рассказывала домашним, как познакомилась с будущим мужем. Как-то, возвращаясь из бани, встретила она молодого человека со светлой бородкой, приняла его почему-то за землемера. А вечером за чайным столом узнала, что это вовсе не землемер, а известный художник. Удивление было взаимным и приятным. Рерих был поражён красотой девушки.

Художник провёл в усадьбе несколько дней. Он приехал в Бологое по делам раскопки курганов, а Путятин, член Петербургского археологического общества, был в отъезде и задержался.

Красота, тонкость, ум и такт Елены произвели на Рериха глубокое впечатление. Одна из современниц нарисовала её портрет: «Полная изящества, женственности, грации и какого-то внутреннего обаяния всего её облика, она невольно притягивала к себе все взоры. У неё были роскошные светло-каштановые, с золотым отливом волосы и пышная причёска по моде того времени, прелестный небольшой ротик, жемчужные зубы и ямочки на щеках; когда она улыбалась, а улыбалась она часто, всё лицо её освещалось теплом и лаской. Но что было самое примечательное в её лице — это её глаза, тёмно-карие, почти чёрные, миндалевидные, продолговатые, как бывают у испанок, но с другим выражением. Это были лучезарные очи с длинными ресницами, как опахала, и необычайно мягким, тёплым, излучающим сияние взглядом».

Встречи и беседы оставляли чувство внутреннего родства и общности устремлений. У них были одинаковые вкусы. Оба любили музыку Вагнера, Бетховена, Римского-Корсакова, Мусоргского, Стравинского. Любили живопись: Тициана, Куинджи, Леонардо да Винчи. Любили Толстого и Пушкина. Любили философов Спинозу, Сведенборга, Бёме…

В первые месяцы знакомства, продолженного осенью в Петербурге, Рерих, дороживший своей творческой свободой, делает 30 ноября запись в дневнике: «Сегодня была Е. И. в мастерской. Боюсь за себя — в ней очень много хорошего, опять мне начинает хотеться видеть её как можно чаще, бывать там, где она бывает».

В 1900 году Рерих делает девушке предложение и получает согласие. Правда, свадьбу пришлось отложить — это было связано со смертью отца Николая и необходимостью привести в порядок финансовые дела, а также с поездкой Рериха за границу для завершения художественного образования.

Родственники Елены называли планы её супружеской жизни с Рерихом «несносными химерами». Пытаясь помешать предстоящему браку, они всё активнее вовлекают девушку в светскую жизнь. Однако свет мало привлекает юную Елену Ивановну, хотя она всегда со вкусом одета, не отказывает себе в удовольствии носить драгоценности.

Наконец на Лиговке появляется сам Николай Константинович с рассказами о Париже и Кормоне. Невесте вместо драгоценностей — замыслы картин, радости, сетования, раздумья. Несмотря на сопротивление всего клана Голенищевых-Кутузовых, недовольных скромным финансовым положением художника, Николай и Елена твёрдо решили связать свои судьбы. 28 октября 1901 года в 6 часов вечера в церкви Академии Художеств на Васильевском острове состоялось их венчание. Невеста шла к алтарю в белом платье, в белых вуалях, и тяжёлый венец опускался на вуаль, на лёгкие цветы, означая начало новой жизни.

Рерихи поселяются на квартире матери Николая. Потом немало пришлось и «покочевать» по квартирам, словно бы предваряя грядущие многочисленные путешествия.

Елена Ивановна не слишком любит домашнее хозяйство, но забот всё больше. В августе 1902 года в селе Окуловке, где Рерихи находились проездом в археологическую экспедицию, родился их первенец Юрий, будущий учёный-востоковед с мировым именем.

В 1903–1904 годах супруги совершают путешествие по русским городам (всего не менее сорока!). Целью экспедиции было сравнительное изучение стилей и исторического своеобразия русской архитектуры. Елена Ивановна фотографировала церкви, памятники архитектуры, их роспись и орнамент. Она овладела также мастерством реставратора. Рерихам удалось открыть на некоторых холстах «под слоем позднейшей мазни» шедевры великих мастеров: Ван Орлея, Брейгеля, Рубенса, Ван Дейка…

• Предыдущая
• 47/133
• Следующая