100 великих супружеских пар - Мусский Игорь Анатольевич - Страница 42
- Предыдущая
- 42/133
- Следующая
Выдающаяся русская певица, лирико-колоратурное сопрано происходила из состоятельной семьи. Она обучалась в Петербургской консерватории. Первые же выступления на сцене приносят Забеле большой успех, внимание композиторов.
Известно, что, услышав впервые певицу, Врубель, сам в душе музыкант, был сразу и навсегда пленён её голосом. «Другие певицы поют как птицы, а Надя поёт как человек», — говорил позже Врубель. После репетиции Надежда разговаривала со своей партнёршей Татьяной Любатович и была шокирована, когда незнакомый мужчина с горящими от восторга глазами стал целовать ей руки, повторяя: «Прелестный голос!» Татьяна Спиридоновна успокоила подругу: «Наш художник Михаил Александрович Врубель, человек очень экспансивный, но вполне порядочный». Тогда всё и началось…
На следующий день Михаил Врубель вызвался писать картину «Гензель и Гретель», на которой хотел изобразить Надежду вместе с Татьяной Любатович в виде маленьких девочек. А ещё через сутки предложил Забеле руку и сердце. Надя, смеясь, сказала, что если картина удастся, то она согласится выйти за него замуж. Врубеля прельщало, что она много моложе его и мало знает жизнь. Картина удалась…
Между предложением, сделанным в марте, и состоявшимся в конце июля венчанием произошло событие, доставившее много страданий Врубелю. По заказу Мамонтова он пишет для Всероссийской Нижегородской выставки два огромных панно: «Микула Селянинович» и «Царевна Лебедь». Заказчика они устраивают, но, как пишет Константин Коровин, «художники Академии и другие взбесились как черти. Приехало специальное жюри из Академии, смотрели панно и картоны, было заседание, где поставлен был вопрос — быть или не быть панно Врубеля на выставке». Панно сняли. Возмущённый таким решением Савва Мамонтов специально для картин Врубеля выстроил павильон на той же выставке. Но травля художника продолжалась.
Надежда Ивановна была в курсе всех событий, но ничто не могло её остановить. Она любит человека и безоглядно верит в его искусство. Свадьба состоялась в Женеве, куда Врубель чуть не пешком добирается к невесте.
«Вот уже четвёртый день, как мы женаты, а мне кажется, очень давно, — пишет Забела сестре. — Мы как-то удивительно сошлись с Михаилом Александровичем, так что никакого стеснения не существует, и мне кажется, что мы давно муж и жена».
Врубель сделал жене массу подарков. Покупает он Наде только самое великолепное и дорогое. А Забела каждый день находит в Михаиле Александровиче всё новые достоинства: он необыкновенно кроткий и добрый, даже трогательный. Деньги она у мужа все отбирает, чтобы тот ими не сорил. Врубель читает жене на ночь Лермонтова и Пушкина.
Следующий оперный сезон Врубель и Забела провели в Харькове. Музыка, которую разучивала певица, новые роли — всё становится чрезвычайно близким Михаилу Александровичу: он вникает в детали исполнения, даёт меткие советы по трактовке образов. Он добивается изменения театрального костюма Татьяны, заново создаёт платья Недды, Марии, Маши Троекуровой и других персонажей. Чуткий к музыке, Врубель не мог не плениться Маргаритой — Забелой, тем более что он был страстным поклонником Гёте.
В 1897 году художник и певица были приглашены Мамонтовым в Москву, в его Русскую частную оперу.
Первым триумфом в Москве было появление Забелы в партии Волховы в «Садко». Римский-Корсаков считал Надежду Ивановну единственной Волховой, не терпел замены.
Врубель участвовал в «расписывании» подводного царства, сочинял эскизы костюмов. При изучении партии Морской царевны Михаил Александрович поражал жену глубоким пониманием музыки и помогал ценными советами. В свою очередь, партитура «Садко» и пение Забелы бесконечно волнуют художника, «переплавляются» им в звучащие линии и краски акварели «Морская царевна», майоликовой «Волховы» и других работ.
К 1899 году заканчивается строительство нового доходного дома на углу Пречистенки и Зубовского бульвара. Врубели становятся чуть ли не первыми его жильцами.
Меблировку заменяет фантазия художника. С помощью дешёвых тканей Врубель превращает кухонные табуретки в изысканную по цвету стильную мебель. Необычные драпировки отделяют уголок, который он оставляет себе для работы. В новых стенах рождаются лучшие его полотна: «Пан», «Валькирия», «Наяды», иллюстрации к Пушкину, эскизы декораций к «Царской невесте» и «Кавказскому пленнику». Почти ежедневно художник работает над майоликой в Гончарных мастерских Мамонтова у Бутырской заставы. В доме Врубелей полно гостей — артистов, художников, и среди них Римский-Корсаков.
Кажется, жизнь наконец-то налаживается. Лето Врубели проводят у княгини Тенишевой в Талашкине или на хуторе у Ге, где в распоряжении художника мастерская покойного Николая Николаевича с сохраняющимся на стене огромным рисунком его картины «Голгофа». В 1901 году в семье рождается Саввочка, рождается точно таким, каким писал его отец младенца Христа в киевских храмах: с непонятно осмысленным взглядом трагических глаз и раздвоённой заячьей верхней губкой.
Роковая страсть к бесконечному самосовершенствованию владела Врубелем. Своего «Демона» он переписывал более сорока раз! Художник не отходил от мольберта по 15–20 часов в сутки. Тут и начались проблемы со здоровьем: сильные головные боли, бессонница и в конце концов психиатрическая клиника. «Маниакальное возбуждение, идея величия, он — Государь, святой, Пушкин», — записано в истории болезни.
Забела переживала тяжелейшие удары — душевный недуг Михаила Александровича, смерть отца, болезнь матери.
Зимой 1903 года Врубель начинает возвращаться к жизни, но в мае по пути на юг, в Киеве умирает от крупозного воспаления лёгких Саввочка.
Врубель снова попадает в психиатрическую больницу, на этот раз со страшным диагнозом — прогрессивный паралич. К отчаянным усилиям Забелы спасти мужа присоединяется сестра художника, Анна Александровна. Отныне они всё время рядом, только меняются специалисты и клиники. Надежда Ивановна не задумывается над тратами. Самое большое для неё счастье, когда муж берёт в руки кисть или карандаш, когда просит её позировать. Никого, кроме Нади, он не хочет писать и рисовать. Её образ появляется на бесчисленных портретах и набросках.
К началу июня 1904 года Врубель как по волшебству воскресает. Для полного завершения лечения профессор Сербский советует Наде перевести его в частный санаторий Усольцева. Здесь художник остаётся до осени.
Забела получает приглашение в труппу Петербургского Мариинского театра. Накануне первого её ответственнейшего появления на сцене Дворянского собрания состоялась домашняя репетиция в доме Зилоти, на которой присутствовал Врубель. Тут же он сделал набросок графитным карандашом: «А. И. Зилоти и Н. И. Забела у рояля».
Одно из сильнейших переживаний Врубеля в последний период пребывания дома — выступление Надежды Ивановны осенью 1904 года, когда в сопровождении оркестра она с редкой проникновенностью исполнила арию Сервилии «Цветы мои». Со страстью, любопытством Врубель вновь изучает облик жены, стремится запечатлеть всё то разнообразие чувств, которое пробуждает в нём она сама и её искусство. Ещё весной 1904 года в лечебнице начат один из самых вдохновенных её портретов — «На фоне берёзок». Забеле тридцать шесть, но она кажется хрупкой, юной, нежной. Тонкое лицо с тенью беспомощной улыбки трогательно-печально…
В 1905 году Врубель снова оказывается в больнице. В течение последующих пяти лет он чаще бывал в психиатрических лечебницах, чем дома.
«Единственное, чем он жил, была музыка, — писал художник С. Судейкин. — Символом, идеальным выразителем прекрасного для него оставалась Надежда Ивановна. Жена лечащего врача В. А. Усольцева писала ей 31 марта 1905 года: „Любовь к Вам проходит красной нитью через все разговоры. Он Вам предсказывает блестящую будущность на Вашем артистическом поприще“».
Навещая мужа, Забела по его просьбе часто пела Колыбельную Волховы, арии Марфы, Царевны-Лебеди, знакомила его с новыми произведениями, причём Михаил Александрович не только наслаждался музыкой, но высказывал весьма тонкие замечания и оценки.
- Предыдущая
- 42/133
- Следующая
