Провалившийся в прошлое - Абердин Александр М. - Страница 3

• Предыдущая
• 3/72
• Следующая

В следующее мгновение Митяй увидел в зеркало заднего вида нечто такое, от чего завопил от ужаса. Справа от машины, метрах в семидесяти, на всех своих четырёх ногах подпрыгнул в воздух от испуга громадный носорог, до безобразия здоровенный, да не простой, а шерстистый и явно рассерженный тем, что ему не дали спокойно подойти к реке и напиться воды. Поэтому, не переставая вопить во весь голос, чем заставил Крафта сначала зарычать, а затем истошно залаять, Митяй только прибавил газу. Носорог, услышав басовитый и азартный лай кавказца, издал громкий, хрюкающе-шипящий звук и с места припустил таким галопом, что и на гоночной машине фиг догонишь. Гоняться за такой зловредной бестией у Митяя и в мыслях не было, а потому он, проехав по высокой траве метров двадцать, остановил машину и истерично захохотал. Окно с его стороны было открыто, и Крафт сунулся было к нему, чуть не опрокинув корзину, но тут же получил от хозяина кулаком по лбу. Предупредив охотничий порыв пса, Митяй громким, но подрагивающим голосом, с перепугу его зубы чуть ли не выстукивали танец с саблями, сказал:

– Крафт, не советую. Это тебе не волкам хвосты отгрызать. С таким зверем не всякий тигр совладает. – В ту же минуту он понял, что с ним произошло нечто ужасное, и воскликнул: – Ё-моё, куда же это нас с тобой занесло, Крафтуля? Это что же такое получается?

Крафт, поставив передние лапы на толстое стёганое ватное одеяло, укрывающее крышку двигателя, посмотрел на Митяя умным глазами и наклонил голову, а лейтенант-эколог стал втолковывать псу:

– Шерстистые носороги, Крафт, вымерли где-то десять, может быть, пятнадцать или даже двадцать тысяч лет назад, когда закончился ледниковый период. Если так, то мы с тобой провалились в прошлое и хрен теперь попадём на свой кордон. Мы больше вообще никуда не попадём, Крафтуля, поскольку уже попали в такую задницу, что хоть бери и стреляйся к чёртовой матери.

Пёс жалобно заскулил и стал переминаться с лапы на лапу, и Митяй, грустно улыбнувшись косматому другу, спросил:– Что, считаешь, не стоит стреляться, Крафт? Нам ведь обоим ещё даже тридцатника не стукнуло, и вся жизнь впереди! А ты хоть представляешь себе, какая нас теперь ждёт жизнь, если мы действительно провалились в такое далёкое прошлое, что в нём шерстистые носороги водятся? Это, дружище, каменный век. В гробу я такую жизнь видел в белых тапочках, Крафтуля.

Пёс, словно поняв смысл сказанного, тихонько заскулил, а Митяю тотчас пришла в голову умная мысль.

– Нет, это, наверное, просто чьи-то дурацкие шуточки. Блин! Точно! Это всякая учёная сволочь испытывает на нас какой-нибудь гипноизлучатель, и мы с тобой сейчас просто сидим в машине, как мумии, а она стоит себе тихо и мирно на обочине. Ладно, Крафтуля, раз так, то давай не станем суетиться и спокойно покемарим. Тем более что я действительно не прочь вздремнуть.

Так Митяй и сделал. Даже толком не оглядевшись, он выкурил сигарету, слегка опустил стекло со стороны Крафта, приподнял стекло со своей, поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее, и попросту заставил себя сначала задремать, а потом и вовсе уснуть. Проспал он часов шесть, не меньше, и проснулся оттого, что, во-первых, в кабине стало слишком жарко, а во-вторых, пёс начал скулить. Ему требовалось справить свои собачьи дела. Митяй открыл глаза, вздохнул и огляделся. Время близилось к полудню, солнце припекало не на шутку, но, несмотря ни на что, никто даже и не собирался выключать тот чёртов гипноизлучатель, который заставлял его видеть радикально изменившийся пейзаж, а он, признаться, поражал воображение. Прямо перед «Шишигой», за рекой Голышкой, до безобразия широкой, много шире, чем Пшеха в родном настоящем, стеной стоял высоченный лиственный лес. Слева до Митяя доносился отчётливый, громкий шум реки. В паре сотен метров Голышка, как и положено, впадала в Пшеху, а вот та своей полноводностью ничем не уступала Кубани в среднем течении, хоть корабли по ней пускай.

За спиной Митяя – это он увидел через зеркало заднего вида – расстилалась холмистая степь не степь, нонечто вроде этого, с высокими кустами и деревьями, но самое ошеломляющее он увидел справа. Там тоже лежала лесостепь, и в ней километрах в двух паслись десятка полтора таких здоровенных мамонтов, что Митяй даже обомлел. Он достал из бардачка полевой бинокль и принялся рассматривать их. Эти косматые млекопитающие имели в высоту метров под шесть, и экологу снова сделалось до жути страшно, хотя мамонты вели себя миролюбиво. Они обламывали и ели ветки деревьев. Кажется, это были дубы немалого размера. Выше по течению Голышки Митяй увидел гигантского оленя, пришедшего на водопой, и сразу же узнал в нём Megaloceros giganteus – большерогого оленя, животное также вымершее не менее семи тысяч лет назад, современника страшных махайродов – огромных саблезубых кошек. Вспомнив о них, егерь громко цыкнул на начавшего громко подвывать, а не просто поскуливать Крафта:

– Цыть, дубовая голова! Дай мне сначала добраться до оружия. Только после этого я тебя выпущу.

Пёс, явно поняв, что сказал ему хозяин, успокоился, широко зевнул и, вывалив длинный язык, шумно и часто задышал. Хотя Митяй и вычёсывал пса каждые три дня, тому было жарко в роскошной тёплой шубе с длинной бурой шерстью. Ну а сам он, открыв дверцу, спрыгнул на траву и, быстро оббежав машину, метнулся к боковой двери высокой металлической будки. Сзади в будке стояли три бочки с солярой и две с бензином, а на них мотоцикл без колёс. С правой стороны машины, сразу за дверью, в передней части будки располагался железный шкаф с оружием и боеприпасами. На нём возвышалась большая клетка с голубым волнистым попугайчиком Гошей, также изнывавшим от жары, ещё одним его спутником, которого он взял с собой на кордон. Митяй открыл переднее окошко в будке пошире, чтобы попугайчик не так маялся от жары, и достал из шкафа длинноствольный помповый «ремингтон» двенадцатого калибра и патронташ, уже снаряженный патронами с турбинными пулями со стальным сердечником. Пожалуй, такой пулей он смог бы завалить и мамонта, хотя лучше бы ему иметь слонобой шестого, а ещё лучше четвёртого калибра. Однако у него и так был ствол помощнее – новенький охотничий карабин «Тигр-9» с оптическим прицелом, а к нему до чёрта и более патронов, хоть траппером становись.

Быстро нацепив патронташ, Митяй открыл Крафту дверь и взлетел на крышу будки. Пёс, утробно ухнув, спрыгнул на траву и первым делом обильно оросил колесо «Шишиги», после чего, весело помахивая хвостом, деловой походкой направился в заросли травы, вымахавшей выше его роста, но далеко убегать не стал. Митяй, стоя на будке, снова вооружился биноклем и принялся рассматривать окрестности. Он внимательно оглядел лесостепь и вскоре убедился, что в ней паслось много крупного доисторического и из-за этого страшного зверья. В том числе он увидел даже табун коренастых, невысоких, но мощных лошадей. Они оказались даже покрупнее монгольских лошадок, и это точно были не тарпаны, а именно дикие лошади, мало чем отличавшиеся по своему внешнему виду от лошадей кабардинской породы. Совсем рядом с табуном пасся громадный шерстистый носорог, и от одного этого Митяю сразу же сделалось так дурно, что его чуть не стошнило. Проглотив подступивший к горлу комок, Митяй горестно вздохнул и невольно подумал: «Если это не действие гипноизлучателя, то, значит, зелёная вспышка была разрывом в пространственно-временном континууме, и меня как минимум забросило в параллельную Вселенную, а это плохо. Очень плохо, ведь мне теперь отсюда никогда не выбраться».

Почему плохо, Митяй понял сразу же. На параллельной Земле Два могло ведь и не оказаться людей, даже неандертальцев, а стало быть, не видать ему тут женщин как собственных ушей, и своих потомков тоже. Впрочем, уже в следующую минуту он забыл о женщинах, поскольку повернулся лицом сначала на запад, где стеной стоял высоченный лес, а затем на юго-запад и даже вздрогнул, увидев там высоченный, длинный ледник, и подумал, шевеля мигом пересохшими губами: «Здец, я точно провалился вместе с Крафтом и Гошей в прошлое лет тысяч так на пятнадцать, а может быть, и все двадцать. Ледниковому периоду пришли кранты, но Большой Кавказский хребет, начиная где-то с Нагой-Чука, ещё накрыт мощным ледником. Судя по всему, толщиной километра в полтора или около того. Опаньки, приплыли».

• Предыдущая
• 3/72
• Следующая