На пути к свадьбе - Куин Джулия - Страница 50

• Предыдущая
• 50/67
• Следующая

Он горько усмехнулся.

– Ты станешь идеальной крепкой и послушной женой. Ты родишь Хейзелби наследников. Давенпорт вынужден женить своего сына на ком-нибудь, и ему нужны родственники, которые не будут болтать. – Он бросил на нее равнодушный взгляд. – А мы болтать не будем. Потому что не можем. И он это понимает.

Люси кивнула. Станет она женой Хейзелби или нет, она никогда не заговорит о таких вещах. Потому что Хейзелби ей понравился. У нее нет желания усложнять ему жизнь. Но и становиться его женой у нее желания тоже нет.

– Если ты не выйдешь за него, – медленно проговорил дядя, – все семейство Абернети будет уничтожено. Ты это понимаешь?

Люси похолодела.

– И речь идет не о детских шалостях и не о цыганах, обнаружившихся в генеалогическом древе. Твой отец совершил страшное предательство. Он продал государственные тайны французам, передал их шпионам, выдававшим себя за контрабандистов.

– Но зачем? – прошептала Люси. – Ведь мы не нуждались в деньгах?

– А откуда, по-твоему, у нас появились деньги? – язвительно осведомился дядя. – Твой папаша, – он помянул дьявола, – всегда имел склонность к авантюрам. Не исключено, что он сделал это только ради приключения. Неплохо он подшутил над нами, а? Графство и титул в опасности только потому, что твоему папаше захотелось пополировать себе кровь.

– Папа был не таким, – возразила Люси, хотя и сомневалась в своих словах.

Ей было восемь, когда какой-то разбойник застрелил его в Лондоне. Ей сказали, что он защищал даму, но что, если все это было ложью? Что, если его убили за предательство? Да, он ее отец, но ведь она почти ничего не знает о нем!

Дядя Роберт, казалось, не услышал ее замечания.

– Если ты не выйдешь за Хейзелби, – раздельно произнося каждое слово, продолжил он, – лорд Давенпорт откроет правду о твоем отце, и ты опозоришь весь род Феннсуортов.

Люси покачала головой. Наверняка есть другой путь. Она не может нести на своих плечах такую тяжелую ношу.

– Подумай хотя бы о своем брате, – сказал он. – Как он сможет жить с клеймом сына предателя? Король почти наверняка лишит его титула. И большей части владений.

Предательство. Как отец мог пойти на такое? Разве ее отец не любил Англию? Разве он не говорил ей, что Абернети должны исполнить свой священный долг перед Британией? Как же он решился на это? Продать секреты Наполеону – ведь он подверг риску жизни тысяч британских солдат. И даже...

У нее болезненно скрутило желудок. Господи, ведь он мог стать причиной их смерти! Кто знает, что именно он открыл врагу, сколько жизней было потеряно из-за этого?

– Тебе решать, Люсинда, – сказал дядя. – Это единственный способ покончить с шантажом.

Люси устремила на него непонимающий взгляд.

– Что вы имеете в виду?

– Когда ты станешь одной из Давенпортов, он больше не сможет шантажировать нас. Ведь тогда наш позор обязательно падет и на их головы. – Он подошел к окну, тяжело оперся на подоконник и выглянул. – После десяти лет я наконец-то... мы наконец-то обретем свободу.

Люси ничего не ответила на это. Ей нечего было сказать.

Она подумала о Грегори, представила его лицо, когда он делал ей предложение. Он любит ее. Трудно понять, какое чудо пробудило в нем это чувство, но он действительно любит ее.

И она любит его.

Господи, какая ирония судьбы! Она, та, которая всегда смеялась над романтической любовью, влюбилась. Она полюбила, окончательно и бесповоротно, и этой любви оказалось достаточно, чтобы отбросить прочь все, во что она, как ей казалось, верила. Ради Грегори она согласилась пойти на скандал и ввергнуть всю семью в хаос. Ради Грегори она согласилась стойко выдержать натиск сплетен, слухов и всевозможных выпадов.

Она, та, которая сходила с ума, когда туфли в гардеробе стояли не по ранжиру, готова бросить сына графа за четыре дня до свадьбы! Если это не любовь, то она не знает, что это такое!

И вот сейчас со всем этим покончено. С ее надеждами, ее мечтами, с необходимостью идти на риск – со всем этим покончено.

У нее нет выбора. Если она откажется повиноваться лорду Давенпорту, вся ее семья будет уничтожена. Люси подумала о Ричарде и Гермионе – как же они счастливы, как же они любят друг друга! Разве она может обречь их на жизнь в позоре и нищете?

– Я выйду за Хейзелби, – проговорила Люси, с безразличием глядя в окно.

Снаружи шел дождь. Когда же он начался?

– Хорошо.

Люси продолжала неподвижно сидеть на стуле. Она чувствовала, как силы стекают по ее рукам и ногам и через пальцы покидают тело. Боже, как же она устала! До изнеможения. И ей все время хочется плакать.

Но слезы так и не появились. Даже после того, как она встала и медленно побрела к себе в комнату.

И даже на следующий день, когда дворецкий спросил, дома ли она для мистера Бриджертона, она в ответ отрицательно покачала головой.

И еще через день, когда на тот же вопрос она заставила себя дать тот же ответ.

А потом она случайно заметила Грегори напротив особняка. Он стоял на тротуаре и вглядывался в окна.

И он увидел ее. Люси в этом не сомневалась. Его глаза расширились, тело напряглось, и она остро ощутила владевшие им замешательство и гнев.

Она поспешно выпустила из пальцев штору. И осталась стоять у окна – дрожащая, поникшая, неспособная пошевелиться. Ее ноги будто приросли к полу. Неожиданно ее снова охватил приступ страшной паники.

Все неправильно! Все неправильно, и в то же время она знает, что делает то, что должно.

Так она и стояла. У окна. И невидящим взглядом смотрела на складки шторы. Она стояла, а напряжение все сильнее сковывало руки и ноги, и каждый вдох давался с трудом. Она стояла, а сердце сжималось и сжималось. Она стояла и вдруг стала медленно оседать.

Люси не помнила, как добралась до кровати и легла.

И только тогда из ее глаз полились слезы.

К пятнице Грегори впал в полное отчаяние.

Трижды он заезжал к Люси в Феннсуорт-Хаус. И трижды ему отказывали в приеме.

Ему катастрофически не хватало времени.

Им катастрофически не хватало времени.

Что, дьявол побери, происходит? Даже если дядя ответил на ее просьбу приостановить свадьбу отказом – конечно, он был недоволен, ведь она как-никак решила обмануть будущего графа, – Люси все равно предприняла бы попытку связаться с ним.

Ведь она любит его.

Грегори знал это наверняка. Он знал это своим сердцем. Он знал это так же точно, как то, что земля вертится, что глаза у Люси серо-голубые, что два плюс два всегда будет четыре.

Люси действительно любит его. Она его не обманула. Она просто не умеет лгать.

Она никогда не стала бы его обманывать. Тем более в таком важном вопросе.

И все это означает, что случилась беда. Другого объяснения быть не может.

Грегори искал ее в парке, часами ждал у той скамейки, где она кормила голубей, но Люси так и не появилась. Он наблюдал за дверью дома в надежде перехватить ее, но она так ни разу и не вышла.

А потом, когда его в третий раз не пустили в дом, он ее увидел. Мельком. В окне. Она слишком быстро опустила штору. Но ему хватило. Он так и не смог разглядеть ее лицо, понять, что оно выражает. Однако он увидел нечто в ее торопливых движениях, в том, как она поспешно, чуть ли не в панике задернула штору.

Что-то действительно случилось.

Может, ее насильно держат дома? Может, ее опоили? Грегори мысленно перебирал различные варианты, и следующий был более зловещим, чем предыдущий.

А сегодня уже пятница. До ее свадьбы осталось менее двенадцати часов. В обществе царит полнейшая тишина – ни единой сплетни, никаких слухов. Если бы кто-то хоть намекнул на то, что свадьба между Хейзелби и Абернети срывается, он обязательно узнал бы об этом. Гиацинта обязательно рассказала бы – она все узнает первой, причем до того, как об этом узнает предмет сплетен.

• Предыдущая
• 50/67
• Следующая