Том 5. Литургия мне - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 54

Лилит. Знаешь? Так скажи мне. Я сама не знала этого и не знаю. На что же я надеялась?

Катя. Ты надеялась, что Михаил привяжется к тебе, что он тебя полюбит и оставит у себя, а меня отвергнет.

Лилит. Может быть. Мало ли на что мы надеемся! Мало ли о чем мечтаем! Жаждем чуда, — и нет для нас чуда. Бедные мы!

Острою жалостью к себе и к Лилит пронизано Катино сердце. И говорит Катя:

— Лилит, правда, бедные мы. (Обнимает Лилит и плачет.)

Лилит. Не плачь, Катя, не надо. Ты придешь к нему, веселая и счастливая, а я уйду. Не плачь, утешься, верь.

Катя. Будет, будет счастливая жизнь! Конец третьего действия.

Конец третьего действия

Прошел один день.

Комната в доме Сухова. Обстановка безукоризненная. Ни один предмет не оскорбляет строгого вкуса, но кажется, что и любимых предметов здесь нет. Ничего индивидуального, особенного, обличающего пристрастие к чему-нибудь. Как будто хозяева этого дома живут здесь только временно, правда, тратя большие деньги на обстановку и на приличный образ жизни, но совсем не заботясь о завтрашнем дне. И потому многие предметы кажутся не употребляемыми, поставленными только потому, что так принято и красиво.

Катя одна. Стоит посреди комнаты, словно ждет чего-то. Потом медленно и спокойно идет к столу, садится и раскрывает книгу.

Рогачева (осторожно входит и вкрадчиво говорит). Катя, ты одна?

Катя. Как видишь, мама, одна. (Закрывает книгу.)

Рогачева. Ну вот и превосходно. Катя, я должна поговорить с тобою серьезно. Надеюсь, ты выслушаешь меня внимательно.

Катя. Мама, этот разговор, может быть, не так уж необходим.

Рогачева. Нет, Катя, это очень важно.

Катя (говорит со скучающим видом). Я слушаю, мама.

Рогачева. Катя, опомнись, пожалей себя! Что ты делаешь?

Катя (принужденно улыбается и говорит). Что же я особенного делаю?

Рогачева. Твое поведение занимает весь город.

Катя. Весь город всегда занимается чужими делами.

Рогачева. Только Владимир Павлович еще ничего не знает. Но каково ему будет узнать это! Ведь это же скандал!

Катя. Ах, мама! Что ты называешь скандалом?

Рогачева. Ты каждый день бываешь у Михаила Алексеевича. Наконец, уж ни для кого не секрет, что ты им увлечена. Только бедный Владимир Павлович ни о чем не догадывается. Он так доверчив!

Катя. Он узнает.

Рогачева. Подумай, Катя, ведь ты замужем, ты — мать. Твой муж занимает такое положение в обществе…

Катя. На что мне это положение?

Рогачева (не слушая, продолжает.)…При положении твоего мужа, если ты не порвешь с Михаилом немедленно, ведь это же будет скандал на весь свет!

Катя (отвечает равнодушно). Пусть говорят, что хотят, мне-то что!

Рогачева. Катя, неужели тебе не жаль бедного Владимира Павловича?

Катя. Мама, ведь вы все знали, что я люблю Михаила. Вам захотелось очень, чтобы я вышла за Владимира Павловича. Вот, я сделала по-вашему. Но я и его не обманывала. Я тогда же сказала ему, что уйду от него, когда захочу.

Рогачева. Но вы с ним так хорошо жили! Все думали, что ты любишь своего мужа.

Катя. За что ж мне было его ненавидеть? Но любить! Нет, я его не любила, никогда не любила.

Рогачева. Ты была с ним так ласкова!

Катя (говорит с досадою и раздражением). Да, да, была. О темная страстность, какою дорогою ценой мы за нее расплачиваемся! Но это наконец пора кончить.

Рогачева. А твои дети, Катя! Подумай о твоих несчастных детях. Неужели тебе их не жаль?

Катя. Несчастные! Чем они несчастны, эти маленькие? Вздор какой! Я уйду из этого дома к Михаилу. Уж не могу я больше терпеть этого притворства.

Рогачева (восклицает с пафосом). Катя, ты этого не сделаешь! Нет, не сделаешь! Я этого не допущу! Пока я жива, ты этого не сделаешь!

Катя. Милая мама, как можешь ты мне в этом помешать?

Рогачева (говорит повышенным голосом, делая забавно-торжественные жесты). Я лягу перед тобою на пороге этого дома, и только через мой труп ты уйдешь отсюда!

Крадущеюся походкою входит бонна. Она высокая, костлявая, сухая девица лет тридцати, из обруселых немок, «вполне приличная», как говорится в газетных объявлениях. Лицо у бонны длинное, сухое, желтое, постное, но сладкое. Глаза рыбьи, с застывшим выражением тупого любопытства. Уши торчат. Нос длинный и острый. Светлые, жиденькие волосы причесаны гладко. На плоском лбу совершенно явственно написано: сплетница. И даже все боннино платье шумит сплетнею.

Рогачева вздрагивает и застывает в неловко-торжественной позе.

Бонна (говорит кисло-сладким голосом). Извините, пожалуйста, Екатерина Константиновна.

Катя (спрашивает досадливо). Что такое? Что вам надо?

Бонна. Простите, Екатерина Константиновна, я думала, вы одни. Я хотела насчет Павлушиных башмаков. Но это не к спеху. Извините. (Уходит.)

Катя. Эта дура за мною подсматривает и подслушивает.

Рогачева. Женщина в твоем положении должна вести себя так, чтобы за нею нечего было подсмотреть и подслушать. (Она сбита с высокого тона и переходит на слезливый.)Катя, хоть родителей своих пожалей, меня и своего бедного отца.

Катя (смеясь и плача, обнимает мать и говорит ей укоризненно и нежно). Милая мама, смешная моя старушка, скучно мне говорить.

Рогачева (говорит слезливо). Владимир Павлович так много для нас сделал!

Катя быстро уходит. На пороге встречается с Суховым, но не останавливается.

Сухов очень располнел. Имеет вид любезного, деятельного, счастливого и самодовольного человека. Любит выражаться красноречиво и кругло, — думает, что искусство произносить речи скоро может ему пригодиться. Иногда он даже увлекается своим красноречием. На службе он поставлен очень хорошо, и его всегда имеют в виду, когда думают о замещении какой-нибудь высшей должности. Он по-прежнему совершенно уверен во всем своем — в своем положении, в своем богатстве, в своей жене. Когда ему осторожно намекают на ухаживания Михаила за Катею, он не обращает на это внимания. И только в последние дни начинает смутно беспокоиться.

Сухов (говорит, останавливаясь на пороге). Катя, куда ты? У меня Михаил Алексеевич… Ушла. (Входит и спрашивает Рогачеву.)Что это с нею, Клавдия Григорьевна?

Рогачева (отвечает тихо, с таинственным видом). Владимир Павлович, вы не находите, что Михаил Алексеевич слишком зачастил? (Уходит за Катею.)

Сухов (говорит, растерянно разводя руками). Да? Вы думаете? Разве…

Входит Михаил.

Сухов. Михаил Алексеевич, отчего вы не купите автомобиля?

У Сухова на лице растерянность и недоумение. Но скоро он овладевает собою и опять берет спокойный и любезный тон.

Михаил. Нет, я не люблю автомобилей. Вообще не люблю ничего автоматического.

Сухов. А вот граммофон — очень хорошо.

Михаил. Нет, не нахожу, Владимир Павлович. Механизм вместо живого голоса — это очень нехорошо. Мертвое подобие жизни, безжизненное повторение одного и того же.

Сухов. Я думал, что вы, как инженер, наоборот, все это любите.

Михаил. Я люблю только рабочие машины.

Сухов. Я слышал, вас, Михаил Алексеевич, можно поздравить с назначением?