Чёрная стена - Кудрявцев Леонид Викторович - Страница 9
- Предыдущая
- 9/19
- Следующая
4.
Огни святого Эльма плясали на верхушках мачт “Летучего голландца”. Сквозь дырявые паруса виднелись кровавый глаз кометы и усеянное точками звезд ночное небо. Оркестр состоял из медведя панды, игравшего на гитаре, горбатого гномика, прилежно дувшего в флейту, двух балабошек, вовсю наяривавших на старом разбитом пианино, а также большой морской черепахи, без устали колотившей по панцирям других черепах, поменьше.
Крысиный король и Эрик стояли неподалеку от оркестра. Крысиный король потягивал коктейль зеленого цвета, в который для вкуса была кинута живая пиявка, и меланхолично следил за тем, как нос корабля с сухим шелестом режет дюны, взметая в небо целые тучи песка. Повернувшись к нему боком и покуривая палочку флю, Эрик следил за двумя легкими изящными эльфами, танцевавшими какой-то старинный, до невозможности красивый танец.
– Слушай, а ведь если наш кораблик резко остановится, то его накроет огромное облако пыли, которое сейчас тянется за ним, словно шлейф за модницей, – пробормотал крысиный король. Он был уже “хорош”.
– Угу, – отозвался Эрик. Под действием палочки дерева флю на его щеках появился румянец, словно он был живой, даже глаза немного заблестели, а движения, утратив угловатость и замедленность, стали быстрыми и точными.
– Может, попробуешь? – Крысиный король протянул ему свой бокал.
– А что? – усмехнулся Эрик. – Могу и попробовать. Вот только выкурю еще палочку, и почему бы мне не попробовать то, что пьешь ты…
Какая-то девица с перерезанным горлом на секунду прижалась своим крутым боком к руке Эрика и, задорно поводя плечами, бросила на него чарующий взгляд. Глаза ее неестественно ярко блестели. Очевидно, она накурилась палочками флю по самые уши.
– Ну что, красавчик, посеем рожь?
– А сожнешь?
– Сожну.
– Экая ты, право… – ласково проведя ладонью по страшной ране у нее на шее, усмехнулся Эрик. – Ну хорошо… я сейчас, вот только еще десять минут, и буду готов, как мартовский кот. Вот только десять минут, не больше. Ты не уходи далеко…
Чувствуя, что у него слегка закружилась голова, Эрик выкинул недокуренную палочку и, быстро достав из кармана новую, зажег спичку. Его несло. Ему сейчас все было нипочем. Лишь бы выкурить достаточное количество палочек, чтобы пусть на час, на пару часов снова поверить, что он живой, что стоит ему захотеть, и в груди у него забьется сердце и он сможет любить… Да, любить, это самое главное… Именно для этого…
– Я жду тебя, мужчинка, – ласково улыбнулась девица и, похлопав его по щеке, пошла прочь. А Эрик выкинул спичку, от которой прикуривал палочку, и, затянувшись как можно глубже, проводил ее красное платье долгим взглядом. Толкнув крысиного короля в бок, он глазами показал вслед девушке. Тот невозмутимо отхлебнул из своего бокала и мечтательно сказал:
– Да, у меня тоже была одна крыска, такая, понимаешь, серенькая, а хвостик у нее был длинный-длинный, начинался аж от самых ушей, наверное. Ах, какой же у нее был ровный, длинный хвостик…
Эрик его не слышал. Он вдыхал и выдыхал дым палочки флю и весь отдался этому занятию, поскольку при этом у него создавалась иллюзия, что он дышит, по-настоящему дышит… Что вот сейчас все свершится и он проснется завтра, чувствуя, как под кожей струится самая настоящая, взаправдашняя кровь.
– А вообще это проходит, – продолжал крысиный король. – Женщины не стоят того, чтобы на них тратить много времени. Махни на нее хвостом. В конце концов, все, что у нас с ними происходит, – неоправданно и глупо. А потом приходит протрезвление, и становится гадко.
– Ты старый циник, – блаженно улыбнулся Эрик и неожиданно даже для самого себя взъярился: – Глупо, говоришь? А что не глупо? Нет, ты мне скажи, что, по-твоему, не глупо? Шататься по этому выжженному дотла городу? Пытаться понять, кто ты есть такой, что с тобой случилось и как ты здесь оказался? Спрашивать у себя, та ли это загробная жизнь, о которой все так мечтали, все, кто верил в Бога? Ну хорошо, я не знаю, верил ли я в Бога, но ведь есть же масса других, которые верили, но все же, независимо от этого, попали сюда! И даже если это именно та загробная, будь ты трижды проклятая, жизнь, то что нам с ней делать? И к чему мне такое счастье? И кто я теперь? Зомби? Человек? Не знаю. Я живу, если это только можно назвать жизнью, я мыслю, но вот человек ли я?
– Брось, – сказал крысиный король. – Человек ты, конечно. Только человек может задавать такие глупые вопросы. И злишься ты чисто по-человечески. Стоило красивой бабенке состроить тебе глазки, как сейчас же ты, как истинный человек, захотел показать, насколько умен, или несчастлив, или глуп. Брось, не стоит все выеденного яйца.
– Может, ты и прав, – сказал Эрик и, попыхивая палочкой флю, побрел на корму. По дороге он то и дело перешагивал через ползущие из трюма, для того чтобы погреться в свете звезд, обрубки рук, похожие на больших пятиногих пауков. За ним полетел какой-то балабошка, то сжимаясь в лицо с бородавкой на носу и щеточкой рыжих усов под ним, то расплываясь в бесформенное облако. Он летел за Эриком и канючил, что ничуть не хуже его, что всю жизнь работал и много сделал, а оставил после себя такую память, что в этом мире может быть только балабошкой и не больше. И не мог бы Эрик, поскольку он материален, отправиться к самому Ангро-майнью и попросить сделать так, чтобы его имя занесли там, в жизни, в какой-нибудь документ. Тогда он, балабошка, станет таким же зомби, не хуже других, и отблагодарит так… будет ему пятки лизать… станет его рабом и прочее… прочее.
Эрик от него отмахнулся, и обиженный балабошка взлетел вверх, к самым мачтам, да так неудачно, что коснулся огонька святого Эльма, который прожег в его боку дыру. С протяжным стоном балабошка взлетел еще выше и исчез в ночном небе. А Эрик продолжал брести к корме, то и дело натыкаясь то на парочку брауни, уныло попивавших шотландское виски и судачивших о вересковых пустошах и искусстве игры на волынке, то на безмятежно попыхивавшего палочкой флю такого же, как и он, зомби, то на нескольких ведьмочек, сосредоточенно рассуждавших о пи-цепях сцепления и недостаточной тяге подъема.
Потом Эрик чуть не провалился в трюм через огромную дыру, но все же умудрился зацепиться за ее край и выползти обратно на палубу. Кстати, сделал он это вовремя. Через секунду из дыры появилось тяжелое щупальце, пошарило по сторонам и уползло обратно в трюм, из которого послышалось разочарованное уханье.
Все же он достиг кормы. Звуки оркестра едва долетали сюда, да и народу было значительно меньше, поскольку здесь уже чувствовалось следовавшее за “Летучим голландцем” пылевое облако. Впрочем, Эрику на это было наплевать. Правда, ко вкусу палочки флю теперь стал примешиваться вкус песка, который заскрипел у него на зубах, но Эрик решил не обращать на него внимания.
Теперь ему было уже легко, хорошо и весело. Ему хотелось поразвлечься. Он спрятался за стоявшую на корме телефонную будку и стал поджидать того, кто мимо нее пройдет. И конечно же, это оказался карликовый грифон. Эрик выпрыгнул из-за будки и, преградив ему дорогу, грозно спросил:
– Ты кто?
– Дед Пихто, – сказал грифон.
– Очень приятно познакомиться. А я старый идиот.
– Рад. – Грифон протянул лапу и с уважением пожал Эрику руку. Потом он слегка поклонился и, протопав мимо него к самому борту, расправил большие кожистые крылья. Немного помахав ими в воздухе, словно пытаясь взлететь, он сложил их и, сконфуженно пробормотав: “Я тут одну штуку забыл…” – поспешно побежал на нос корабля. Эрик посмотрел ему вслед и уныло подумал, что шутка не удалась. И вообще она была не самая лучшая. Но попробовать еще раз стоит.
Он снова спрятался за будку и через минуту, выскочив из-за нее, спросил у разыскивающего его крысиного короля:
– Ты кто?
– Хана твоя, вот кто я, – угрюмо сказал крысиный король. – Кончай ты это… вечер такой грустный, пить больше не хочется, а ты с дурацкими шутками.
- Предыдущая
- 9/19
- Следующая
