Вилла в Италии - Эдмондсон Элизабет - Страница 15

• Предыдущая
• 15/89
• Следующая

— Фелисити тоже пьет. В прошлый раз, когда я ее видела, она так глушила коктейли, ты не поверишь. Подозреваю, что она подхватила эту привычку у Тео, он большой любитель коктейлей.

Колдовство разрушились; одна лишь мысль о Тео, простое упоминание его имени лишили день очарования. Делия поднялась:

— Пойдем обратно в дом — будем сидеть на террасе и ничего не делать.

— Мы могли бы осмотреть территорию вокруг дома.

— Потом. У нас уйма времени. Я сбегаю наверх, переоденусь в открытое платье, а ты найди Бенедетту и спроси, на чем нам можно посидеть. Я посмотрю в словаре, как по-итальянски «шезлонг».

Итальянка была полна сомнений также и относительно шезлонгов. Похоже, апрель здесь не подходил не только для того, чтобы гулять у моря, он также явно не годился для сидения на солнце. С большой неохотой она дала указания Пьетро вынести на террасу складные кресла. Сама она шла следом, неся диванные подушки и пледы.

— По-моему, она ждет, что мы укутаемся во все это, как пассажиры на палубе трансатлантического судна, — усмехнулась Делия, беря подушку.

Сдвинув на лоб солнцезащитные очки, Джессика откинулась на спинку шезлонга, лениво уносясь мыслями в никуда. Поразительно, насколько легко здесь оказалось просто быть, существовать — свободной от бесконечной череды навязчивых и утомительных воспоминаний о прошлом, которое она так хотела бы забыть, но которое не желало ее оставить.

— Платяные шкафы в комнатах ломятся от одежды, — обронила Делия. — Ты заметила?

— Наверное, эта Беатриче Маласпина была щеголихой.

— Не могли все вещи принадлежать ей, потому что они разных размеров.

— Значит, другим членам семьи. Или, может, ей приходилось следить за своим весом.

— Она могла, конечно, толстеть и худеть, но вряд ли, могла раздаваться или скукоживаться на несколько дюймов. Божественные вечерние платья из эпохи тридцатых… Ты помнишь, какие они были эффектные?

— О да! А разве ты не тосковала по тем временам, когда надо было наряжаться каждый вечер? Ну а к тому времени, когда мы повзрослели, пришел послевоенный аскетизм и одежда по карточкам.

— У тебя есть несколько прелестных платьев. Вот что значит быть замужем за богатым человеком.

Джессика некоторое время молчала.

— Ричи придется покупать себе новую одежду. Я не говорила тебе, что учинила, перед тем как от него ушла?

Она сама удивилась той животной ненависти к Ричи, что накатила на нее тогда. Открыв его большой гардероб, она выволокла оттуда все двадцать три костюма с Севил-роу. Некоторое время она смотрела на них, грудой лежащих на кровати, а потом побежала на первый этаж, в его кабинет, за большими ножницами, которые супруг держал на письменном столе. Мелдон отрезала по нескольку дюймов от рукавов и от края каждого пиджака и каждой пары брюк. Довольная результатами своих усилий, начисто обкорнала рукава всем рубашкам и выхватила куски из накрахмаленных воротничков, что лежали в шкафу, сложенные стопкой.

Войдя в раж, выбросила по одной из каждой пары запонок, разрезала струны на ракетках для тенниса и сквоша и несколькими мощными ударами молотка оставила выбоины на клюшках для гольфа и коньках. «Резни» не избежали также удочки и водительские защитные очки, а потом Джессика методично изъяла у мужа все свои фотографии. Не то чтобы таковых нашлось много — только большие студийные снимки в тяжелых серебряных рамах, призванные служить украшением кабинетного рояля, на котором никто никогда не играл. С теми же портретами, где они были запечатлены вместе, разделалась просто — удалила с фотографий себя, оставив благоверного таращиться на пустые силуэты с зазубренными краями.

Он был вне себя от бешенства, когда обнаружил масштабы разрушений.

— Вот тебе и повод для развода, не так ли?! — выкрикнула она в телефонную трубку, прежде чем грохнуть ее на рычаг, а затем, стремительно схватив ее вновь, спросила телефонистку, как сменить номер: — Понимаете, мне докучают злонамеренными звонками.

— Бог ты мой, в какой же ярости ты была! — поразилась Делия. — Совсем на тебя не похоже. Жаль, что меня там не было, хотелось бы посмотреть на тебя в таком состоянии.

— Кто бы мог подумать, верно? Но я проделала это с наслаждением. Тут было что-то фрейдистское, осмелюсь предположить. Вот интересно, как он объяснил своим портным внезапную потребность в костюмах?

— Я думаю, они и не такое видывали.

— Не могу поверить, что когда-то жила в том доме с Ричи. Все это кажется таким далеким и нереальным.

— «Вилла Данте» обладает свойством заставлять человека забывать о времени, — проговорила Делия, закрывая глаза. — Будто не существует ничего, кроме настоящего момента.

Увы, момент этот оказался не слишком долгим, как вскоре выяснилось. Ибо всего лишь через полчаса после того, как Воэн только-только начала погружаться в приятную дремоту, пронизанную теплом, светом и свежим воздухом, а Джессика углубилась в свою книгу, послышались звуки, возвещающие о чьем-то прибытии. Шум подъехавшей и разворачивающейся машины, потом голоса: Бенедетты, Пьетро, еще какого-то итальянца, а затем — чья-то явно английская речь.

— О Боже! — Джессика отложила книгу и спустила ноги наземь. — По-моему, приехали твои сонаследники.

Делии не очень-то хотелось встречать этих людей в коротеньком зеленом платье, но неунывающая подруга, вполне довольная своими бежевыми шортами, в которые переоделась по возвращении с моря, не испытывала подобных сомнений.

Прибывший итальянец, с раскосыми глазами и живой, выразительной фигурой античного фавна, рассыпался перед Джессикой в поклонах, с явным одобрением пожирая глазами ее ноги. Хватая англичанку за руку в церемонном поклоне, он восклицал, как рад познакомиться с мисс Воэн.

— Не сомневаюсь. Только это не я — я миссис Мелдон. А мисс Воэн — она.

Темные глаза с новой силой вспыхнули при виде стройных форм Делии.

— Но никакой миссис Мелдон не ожидалось! — воскликнул итальянец. — Мне ничего не известно ни о какой миссис Мелдон!

— Я приехала вместе с мисс Воэн, — пояснила Джессика. — Парижские адвокаты знали о моем приезде. Разве они вам не сказали?

— Нет, здешний адвокат, то есть я, ничего об этом не знает; никто мне ничего не говорил. Тем не менее, — продолжал он, вновь просияв, — никаких проблем, ведь «Вилла Данте» такая большая. И как приятно будет мистеру Хельзингеру находиться в столь очаровательном женском обществе.

Делия уже собиралась спросить фавна, как его зовут, когда он вдруг сам вспомнил о правилах приличия и с бурными извинениями объявил, что он доктор Кальдерини, адвокат, доверенное лицо недавно усопшей Беатриче Маласпины.

— Такая прекрасная дама! Такая потеря!

Воэн переключила внимание на сонаследников: темноволосую женщину с худым лицом и угловатой фигурой, слишком тощую для своего роста, и высокого, седеющего мужчину с умными усталыми глазами под стеклами старомодных круглых очков. Университетский преподаватель, по всей вероятности. Пожалуй, не самая занимательная компания на свете, но кто-нибудь из них может оказаться кладезем информации о Беатриче Маласпине и «Вилле Данте».

Женщина приветственно протянула руку:

— Здравствуйте. Я Марджори Свифт. А это Джордж Хельзингер. Вы тоже приехали сюда согласно условиям завещания? Адвокаты сказали, нас должно быть четверо.

— Но только я не вхожу в число наследников, — улыбнулась Джессика. — Я просто подруга.

— Значит, должен быть еще один. — Марджори оглянулась, словно ожидала, что последний бенефициар выпрыгнет из кустов.

— Непременно, непременно! Но когда — этого я не могу вам сказать! — воскликнул Кальдерини. — Поскольку не знаю, когда он прибывает, хотя это должно произойти до конца апреля. Поэтому, боюсь, вы должны оставаться здесь, пока мы точно не будем знать.

— А если он вообще не явится? — спросила Делия.

— Люди, упомянутые в завещаниях, всегда являются, — подмигнул юрист с неожиданным оттенком житейского цинизма. — Можете мне поверить.

• Предыдущая
• 15/89
• Следующая