Сестры Горские - Кандыба Федор Львович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/46
• Следующая

Перед началом опытов с римскими водяными часами Шура и Лена, читая у открытого окна, слушали концерт, который передавался сегодня по радио. Музыка доносилась из квартиры профессора, у которого был прекрасный приемник. Концерт был очень хороший, и сестры блаженствовали.

После катастрофы с водяными часами окно так и осталось открытым, но сестрам, поглощенным уборкой, было уже не до концерта. Все же им пришлось кое-что услышать из квартиры профессора.

Девочки сразу узнали гневный, возмущенный голос профессора.

До прихода гостя профессор работал у своего чертежного стола и наслаждался музыкой и свежим весенним воздухом. Потом пил чай вместе с женой и инженером, чертежи которого проверял.

— Ну, друг мой, ваш проект пройдет блестяще. Я проверил все и со всем согласен. Можете смело везти его в Москву. Это будет красавец-завод. Подойдите со стороны и посмотрите сами, как он хорош!

Инженер подошел к чертежному столу и склонился над проектом.

— Да, — согласился он, — теперь и я вижу, что он не плох. Но, простите, профессор, отчего он… мокрый?

— Как мокрый? Что за чепуха!

— Не знаю, но мокрый, с него течет вода…

Профессор поспешил к столу. Действительно, чертеж был весь в мокрых пятнах, будто над ним кто-то горько плакал. Вода, просочившаяся сквозь потолок, продолжала капать на чертеж.

Профессор пришел в ярость. И надо же было этакому случиться как раз тогда, когда на столе лежал чужой чертеж!

— Это уже чорт знает что! — гремел Кранцев. — Это безобразие! Не могут водопровод отремонтировать, растяпы! Я бы голову оторвал тому, кто в этом виноват! — потрясал он кулаком, глядя на мокрый потолок. — Ну и квартира: скачки, зверинец, дикарский крики, еще водопадов нехватало! Впрочем, это они уже для вас постарались, — сдержался он и улыбнулся гостю. — Раньше такого не было. Давайте сюда ваш чертеж — сейчас мы его высушим, и никаких следов не останется.

Услышав крик профессора, девочки сразу поняли, в чем дело.

— Ну, теперь скандала не миновать! — сказала Рая шопотом. — Вода протекла к нему через наш пол. Боюсь, что на этот раз старик нажалуется маме. Давайте скорей вытирать, но потихоньку, чтобы внизу ничего не услышали.

И снова закипела работа в проворных руках девочек. Конвейер сестер Горских действовал быстро и на этот раз совершенно бесшумно. Работа подвигалась успешно, и квартира скоро приняла обычный вид.

Когда мать вернулась с работы, Лена была уже в кровати, а Шура и Рая сидели за столом, накрытым к ужину. Хлеб был нарезан, горячий чайник шумел под вышитой подушечкой, и стаканы сверкали зеркальным блеском.

Сестры себя держали так, как будто ничего и не случилось. В квартире было чисто и уютно, стена сухая, и лишь пол был еще мокроват. Но это было уже не так страшно. Мокрый пол никому не мешал. Довольная мать села пить чай с дочерьми, так и не подозревая о бурных событиях сегодняшнего вечера.

После ужина мать сказала:

— Ну, девочки, уже поздно. Вы ложитесь спать, а я немного почитаю и потом займусь по хозяйству. Завтра у нас воскресенье — мы с утра поедем смотреть дачу, о которой я вам говорила.

Эти слова вызвали решительный протест у Раи и Шуры, вытиравших посуду.

— Никаких хозяйственных дел, мама! Все сделано, даже на завтра. Посуда чистая, пол вымыт. Тебе делать совершенно нечего, честное слово. Читай, отдыхай или ложись спать — что хочешь. А на дачу, конечно, поедем все — ничто нам не помешает. Что же касается стирки, то с ней управимся вечером, когда вернемся, — белье уже все намочено. Ты согласна?

Матери оставалось только согласиться.

Когда Шура и Лена уже улеглись, раздался робкий стук в дверь, и мать впустила крайне смущенного своим поздним визитом дворника.

— Простите, что беспокою вас так поздно. Скажите, у вас ничего не случилось? Водопровод в порядке?

Тут мать обратила внимание на мокрый пол и, когда дворник ушел, с укором спросила у Раи:

— Это опять твои выдумки? Что, мыли пол каким-нибудь «механизированным» способом?

Каждое воскресенье было настоящим праздником для девочек. Этот день Александра Михайловна Горская всегда проводила с дочерьми. Все школьные и домашние дела устраивались так, чтобы на воскресенье не оставалось ничего и чтобы можно было беззаботно предаваться отдыху дома или устраивать далекие прогулки, которые сестры так любили.

Зимой они ходили на лыжах или все вместе отправлялись на каток. Мать охотно каталась на коньках и на лыжах. Женя тоже принимала участие в этих прогулках — она ездила на своих санях, к полозьям которых Рая приспосабливала в случае надобности лыжи. Летом Горские катались на лодке далеко по реке или ходили в лес за цветами и за грибами.

Этот первый весенний свободный день был особенно радостным. Завод, в учебном комбинате которого работала мать, дал ей дачу на лето, и сегодня должен был состояться осмотр дачи ее будущими жильцами.

Девочки были в восторге от предстоящей поездки. Рая и Лена поднялись с восходом солнца и в ожидании, когда проснется мать, направились во двор к своему любимцу Эдуарду. Они приготовили ему роскошное парадное одеяние для предстоящей прогулки. Им хотелось, чтобы их поросенок был похож на дорогих дрессированных свиней, которых они видели в цирке.

Прежде всего они нарисовали ему жженой пробкой красивые усы. Потом Рая принесла из дому небольшой черный клоунский цилиндр и с помощью резинки приспособила этот изысканный головной убор к голове поросенка.

Эдуард сразу принял франтоватый и задорный вид. Он стал похож на бравого молодца, который возвращается навеселе с шумного маскарада. Поросенок ничего не имел против этого и весело прыгал вокруг сестер, а девочки никак не могли наглядеться на своего любимца.

Позабавившись с Эдуардом, которого они решили обязательно выдрессировать так, чтобы и он мог выступать в цирке, сестры взялись за другие дела.

Лена побежала к своим голубям, а Рая, бессильная противостоять искушению, направилась к навесу, где стоял автомобиль профессора. Эдуард пошел за ней, и они вдвоем стали внимательно осматривать машину.

Рае ужасно хотелось сесть на шоферское место и хоть на миг дотронуться до руля. Она знала, что еще рано, что профессор еще спит и никто не узнает, если она хоть несколько минут побудет шофером. Ее останавливало только воспоминание о римских водяных часах, которыми она вчера так досадила профессору, — угрызения совести, как видно, были не чужды даже самому отчаянному из шоферов.

Однако угрызений совести хватило не надолго. Автомобиль слишком сильно привлекал Раю. Она в конце концов не устояла и уселась на шоферское место, а поросенка Эдуарда посадила сзади в качестве пассажира.

Поросенок вел себя так, будто давно привык ездить в автомобилях. Он спокойно улегся на мягком сиденье, примостился поудобнее и, очевидно утомленный экспериментами со своим парадным одеянием, сразу задремал склонив набок голову в блестящем клоунское цилиндре. Ему было мягко и тепло; он не сколько раз разнеженно хрюкнул и крепко уснул.

А Раю тем временем позвала к себе на помощь Лена. Ей надо было спешно приспособить новые дверцы к голубятнику. Старые были сломаны, и Лена боялась, что в голубятник заберутся кошки, которые давно уже жадно поглядывали на ее голубей.

Занятые работой в голубятнике, сестры даже не заметили, как из дому вышли профессор с женой. А те, видимо, торопились. Они бросили свои плащи на заднее сиденье машины, жена села рядом с профессором, и они уехали.

Завод тоже дал им дачу в новом поселке, и они ехали осматривать ее, так же как и Горские.

Вслед за ними выбежала Шура и предупредила сестер, что до поезда осталось двадцать минут и мать с Женей уже выходят. Сестры помчались домой, так и не вспомнив об Эдуарде.

От станции, на которую доставил Горских поезд, путь к даче лежал через лес. Лес был полон молодой зелени, первых цветов и весеннего птичьего пения.

• Предыдущая
• 3/46
• Следующая