Пламя страсти - Джонсон Сьюзен - Страница 50

• Предыдущая
• 50/90
• Следующая

Неутомимый Волк сидел рядом с Венецией и играл роль переводчика. Во всяком случае, он переводил то, что считал подходящим для ушей белой женщины, а она не один раз становилась темой разговора. Хэзард на все вопросы отвечал удивительно спокойно. Он объяснил, как она появилась на его руднике, как он оставил ее заложницей, а теперь она стала его женой.

После того как разведчики, прискакав в деревню, объявили, что Хэзард едет вместе с женой, многие надеялись, что это окажется неправдой или полуправдой. И теперь после спокойных, но твердых слов Хэзарда в вигваме повисла неловкая тишина. Не то чтобы индейцы не женились на белых до него. Да и белые мужчины порой женились на женщинах из племени абсароков, и все они потом становились полноправными членами клана. Единственная разница состояла в том, что еще никогда вождь племени не выбирал себе в жены бледнолицую.

— Есть возражения? — Хэзард оглядел круг примолкнувших гостей. — Вот и хорошо, — произнес он в полной тишине. — А теперь скажите мне, достаточно ли в горах бизонов для охоты?

С этого момента перевод Неутомимого Волка заметно оживился: новую жену Хэзарда больше не обсуждали. Все строили планы по поводу охоты и обменивались забавными историями об охоте прошлых лет. Наконец подали сладкий напиток из дикой малины, орехов, слив и меда. Воздав ему должное, гости разошлись.

— Вы говорили обо мне? — спросила Венеция, когда Хэзард опустил полог вигвама за последним гостем. Она заметила неожиданно возникавшие паузы, слышала короткие ответы Хэзарда, который несколько раз упомянул ее имя, и видела недовольные лица гостей.

Хэзард прошел через вигвам и растянулся рядом с ней на постели из шкур бизона.

— В нашем племени все можно обсуждать. Никогда один человек не принимает решений.

— Мне показалось, что старики были оскорблены некоторыми твоими ответами.

Хэзард пожал плечами и перевернулся на спину.

— Я не могу угодить всем одновременно, — философски заметил он. — Старики не всегда способны пойти на компромисс.

— Старики везде одинаковы, — вздохнула Венеция. Хэзард кивнул с отсутствующим видом, глядя в потолок, где сквозь струйку дыма было видно звездное бархатное небо.

— Мир так быстро меняется, — негромко заговорил он, думая о том, насколько люди ничтожны по сравнению со вселенной. — Если нам не удастся приспособиться, мы умрем. На земле всего шесть тысяч индейцев-абсароков. Почти столько же, сколько белых людей живет в одном только Виргиния-сити.

— Тебя приводят в отчаяние эти цифры? — Никогда раньше Хэзард не говорил с ней о своем народе, и печаль в его голосе тронула душу Венеции.

Он улыбнулся.

— По меньшей мере сотню раз в день, а может быть, и тысячу.

Венеции захотелось помочь ему, как-то успокоить, облегчить его печаль, которую Хэзард прятал за улыбкой.

— Хэзард, у меня есть деньги. Я знаю людей… Я могу… Тонкие темные пальцы сжали ее запястье.

— Тсс, принцесса, — он притянул ее к своей груди. — Никаких больше серьезных разговоров, биа. Мы приехали сюда, чтобы веселиться. Поцелуй меня, биа…

Хэзард не выпускал ее из объятий всю ночь, и они спали, словно измученные дети, наконец оказавшиеся в безопасности после стольких недель тревоги. Они были дома в большом вигваме вождя в самом центре индейской деревни и чувствовали себя защищенными.

Их разбудил обычный утренний шум. Первыми залаяли собаки, потом послышались громкие голоса — все отправились на утреннее купание. Когда мужчины развели костры, а женщины принялись готовить еду, они еще дремали, слушая сквозь сон, как в деревне кипит жизнь.

— Гмм… Давненько я так не спал. — Хэзард лениво потянулся и перекатился на бок, чтобы поцеловать Венецию нежным утренним поцелуем. — А как поживает самая красивая рыжеволосая женщина в нашей деревне?

— Единственная рыжеволосая, ты хотел сказать, — так же лениво парировала Венеция.

— Это верно, — он улыбнулся. — Ты готова к купанию?

Венеция лишь поглубже зарылась в уютные шкуры.

— Неужели это предложение не вызывает у тебя энтузиазма? Река будет в полном нашем распоряжении: все остальные купаются на рассвете.

Венеция недовольно застонала.

— К счастью, никто и не ждет, что ты будешь вести себя как нормальная женщина, — заметил Хэзард.

— Вот и отлично, — прозвучал приглушенный ответ из-под наваленных шкур.

— Я неверно выразился. Не нормальная, а цивилизованная. Давай, биа, ты обязательно должна искупаться. Неужели ты хочешь опозорить меня? — его голос звучал насмешливо.

Венеция только пошевелились под шкурами, но не произнесла ни слова.

— Придется мне, видно, самому нести тебя к реке. Венеция немедленно села, шкуры полетели в разные стороны.

— Ты снова выводишь меня из себя, Хэзард! — выпалила она, рассердившись в мгновение ока. Но, несмотря на грозный взгляд, выглядела она скорее как пушистый рыжий котенок с огромными голубыми глазами.

— Возможно, мы сумеем с тобой договоритиься, биа-кара, — спокойно заговорил Хэзард. — Во-первых, ты должна знать, что, хотя наша культура позволяет людям многое, некоторые нормы остаются незыблемыми. И среди них чистоплотность. Во-вторых, я могу выбрать место помельче, где солнце достаточно прогрело воду. В-третьих, я не могу, котенок, принести тебе воды сюда, как я это делал в хижине: вождь не может себе этого позволить. И в-четвертых, если ты спустишься к реке и выкупаешься вместе со мной, как и положено покорной жене, я обещаю…

— Подожди минуту! — Венеция встала на колени, чувствуя, как ее сердце забилось быстрее. — Повтори, что ты сказал.

Хэзард удивленно посмотрел на нее.

— Я обещаю, — послушно повторил он. Венеция откашлялась.

— Нет, чуть раньше.

Хэзард наконец понял, о чем его спрашивает Венеция, и, прямо глядя ей в глаза, спокойно произнес:

— Я сказал: «Как положено покорной жене». Венеция ответила ему таким же прямым взглядом.

— Разве мы женаты? — ее голос чуть дрогнул.

— В глазах моего народа — да.

— Но ведь ты не был обязан говорить им это. Я могла бы быть твоей…

— Любовницей? — закончил за нее Хэзард и, протянув руку, убрал с ее лица медно-золотистую прядь. — Но я не хотел компрометировать тебя, раз ты приехала со мной. — Хэзард не то чтобы лгал ей, но и не говорил всей правды, потому что его самого пугали собственные чувства. — А мы пока должны быть вместе, — продолжал он. — Во всяком случае, до приезда твоего отца.

— А что потом? — негромко поинтересовалась Венеция.

— Давай не будем думать об этом, пока мы здесь. Разве мы не можем просто наслаждаться жизнью и хотя бы на время забыть обо всех проблемах?

Никогда еще образ будущего не казался Хэзарду таким зыбким. Много раз он выживал только благодаря чувству собственного достоинства, но сейчас его душевные силы были на исходе. Он не хотел, чтобы ему задавали вопросы, на которые нет ответов. Хэзард мечтал только о покое, о простых и чистых радостях…

И Венеция, которая никогда не знала никаких забот, вдруг поняла, что этот молодой мужчина несет на своих плечах огромный груз ответственности за свой народ. Он отправился на Восток, понимая, что тот образ жизни, который ведут абсароки, обречен на гибель и что он обязан дать своему народу возможность выжить в новых условиях. Джон Хэзард Блэк знал, что он должен делать, и предвидел компромиссы, на которые его вынудит пойти жизнь. Хэзард постоянно находился под давлением чувства долга, которого избалованная Венеция Брэддок никогда не испытывала. И когда он попросил ее обо всем забыть, она поняла, что ему захотелось хотя бы на время закрыть двери и пожить в мире, где есть только они двое…

— Что положено надеть покорной жене на прогулку до места купания? — с мягкой улыбкой спросила Венеция.

Глаза Хэзарда мгновенно потеплели.

— Халат, платье… что угодно. Да просто обернись этой шкурой, и я отнесу тебя вниз!

Она лукаво посмотрела на него из-под густых ресниц:

• Предыдущая
• 50/90
• Следующая