Держи меня крепче (СИ) - "Душка Sucre" - Страница 81

• Предыдущая
• 81/159
• Следующая

– Валеру и Никиту? – неуверенно предложила я вариант, который казался мне верным, хотя моей памяти доверять не стоит!

– Точно! – указал в мою сторону двумя указательными пальцами Оливер.

Вообще, я заметила, он любит жестикулировать. Иногда просто ладонью, иногда в дело входят пальцы, но руки постоянно в движении. Любой его рассказ или даже просто заданный вопрос сразу обретает объемы и границы, появляется абстрактная картинка. Это здорово.

Оливер двинул в сторону одной из закрытых дверей, похватав с пола разбросанные вещички. Я приметила, что из одного пакета выглядывал плюшевый медведь, и теперь только до меня дошло, что мой друг не просто так заглянул на огонёк, а с важной миссией – подарить радость… детям. Я с каждой секундой умилялась все больше и больше ему и его поступкам.

– Привет, детвора! – с ходу заорал Оливер, побудив делавших вид, что спят мальчишек к активности.

– Олли! Олли! Ты снова пришел! – наперебой заорали два пацана, бледные с лица, но жутко радостные, разбудив действительно спящую на кушетку уставшую женщину с синими кругами под глазами.

– Ой, простите, Галина Петровна, а я Вас и не приметил, – тут же принялся извиняться мой дружище, подбегая к умаявшейся женщине. – Я бы Вас не будил…

– Ну, что ты, Олличка, мы тебе всегда рады, правда ведь, детишки? – очень тихо произнесла Галина Петровна, чуть ли не умирающим голосом, закутываясь сильнее в аляповатый халат и пожимая ладонь моего спутника.

Детишки снова загалдели, что рады.

– Ага, малышня, я тоже вам рад, – он запрыгнул на кровать к мальчишкам, где они успели скооперироваться, и потрепал обоих сорванцов по лысым головам, они жмурились от удовольствия приятных объятий, которые детям, лежащим в раковом корпусе (а это был именно он, что я поняла, взглянув на лежащую около мамы одного из детей брошюрку) перепадают не слишком часто.

– А кого ты с собой привел? – спросил тот малыш, что с левой койки, на вид они оба для меня были одинаковые, но мне так казалось только из-за обезволосенных макушек.

– А это мой друг. Ее зовут Лена.

– Меня зовут Валера, – кинулся жать мне руку один из детей.

– Я Никитка, но можно Ник, – подбежал второй и, не последовав примеру друга, обнял мои колени, уткнувшись мне в живот. Я немного растерялась, но поддалась объятиям и, чуть наклонившись, тоже приобняла его.

Валерке, кажется, тоже хотелось присоединиться к нам, но он меня немного чурался, так что интеллигентно стоял в сторонке, а потом вновь убежал к своему кумиру.

– И она принесла вам подарки! – подмигнул мне Оливер, а я всё стола деревенским столбом.

Но тут Никита не выдержал и уставился на меня жалобным взглядом, что я как-то сразу оттаяла и схватилась за первый попавший мне в руки пакет и со словами: «А что тут у нас?» извлекла из него коробку с конструктором «Лего» и вручила Нику, а Валлерке достался конструкторский набор «Самолет» на пятьсот деталей.

Дети взвыли от радости и тут же кинулись открывать коробки, мама благодарила «Олличку» за то, что он весь такой замечательный и положительный, поздравила его с прекрасным выбором девушки, то бишь меня (хотя мы вполне красноречиво убеждали ее, что это не так, она все равно не поверила). Затем Валера и Никита заставили и нас принять участие в сборке самолета, а после и ангара из второго конструктора, с чем мы (то есть всеобщий любимец Оливер) с успехом справились и, выслушав наставления тети Гали, как она настоятельно просила ее величать, отправились штурмовать остальные палаты.

Второй по счету была палата девочек – Светы, Азалии и Тани. Светой оказалась четырехлетняя малышка, пребывающая здесь с мамой, которая как раз убежала на процедуры, потому что тоже чем-то болела; Азалией – высокая истощенная десятиклассница; а Таней – одногодка Валеры и Никиты, которая тоже лежала здесь не одна.

Как только мы вломились к ним, Света тут же оккупировала шею Оливера, оседлав его, а Азалька не отставала от нее, скача рядом как перебравшая кофеин белка в одном мультфильме. Таня же вытребовала подарок и начала сюсюкаться с новой игрушкой – большим плюшевым медведем. Она усадила его за маленький столик и принялась поить чаем, но ее мама, хрупкая крашенная блондинка, которую я бы за мать и вовсе не приняла – настолько молодо она выглядит – если бы Танька без конца не называла ее мамой, отругала ее и объяснила, что у них гости, а значит чаем поить надо всех. Дочка суть уловила, притащила, притянув за халат, Оливера и меня на чаепитие, но Снежана, как звали ее маму, предложила в итоге нам настоящий чай. Я отказалась, а вот мой друг с удовольствием согласился и сказал, чтобы мне тоже делали, типа, я стесняюсь сама спросить. Я накуксилась.

– Дуешься? – спросил он, я промолчала. – Хорошо, зайка, я куплю тебе тромбон. Вижу – у тебя талант! – и рассмеялся, хотя я больше склоняюсь к варианту «заржал».

Зазвенев веселым колокольчиком, его поддержала Снежана, с которой я умудрилась немного разговориться, пока Олли старательно остужал чай, смешно надувая щеки, отчего мелкая Светка ухахатывалась и едва не грохнулась со стула, а Азалька чуть глаза не поломала, строя их обаятельному красавцу и изредка кося на меня черной завистью, потому что, как и все в больничке, ошибочно полагала, что между мной и моим звездным другом нечто большее, чем просто дружба. Мне ее пока еще детские взгляды были по барабану, потому что относительно подобного я жила под лозунгом «Мне всё оранжево, что не фиолетово!«, ведь у меня есть дома один, то есть даже два идеала женских эротических (о, боже, это сейчас я сказала???) снов, с которым я иногда появляюсь на улице, а прохожие девушки и даже взрослые тёти смотрят на меня гораздо озлобленнее, так что я привыкшая.

Перед уходом мы и двум оставшимся девушкам вручили по презенту. «Косоглазую» Азальку Оливер осчастливил новеньким ярко-желтого цвета «Айподом» из нано-коллекции, а шибзика Светку я одарила куклой-ребенком, которая умеет плакать, кушать, какать, короче, надо было быстрее рвать когти, пока не вернулась ее мама и не надела нам эту «замечательную» куколку на наши бесполезные бошки.

Потом мы навестили еще одну палату, с обитателем которой Олли раньше знаком не был, но вот сам больной прекрасно знал, кто к нему пришел. Матвей, ученик восьмого класса, лежал в отдельной палате, потому что у него была опухоль мозга, но на начальной стадии. Так что головные боли пока еще не стали постоянными, но вот музыку он слушать уже не мог и, это его ужасно огорчало, потому что он сам учился в музыкальной школе и собирался посвятить жизнь музыке. Но судьба распорядилась иначе… Зато оба парня нашли общую тему, между делом еще и меня заценив. «Рульная тёлка», – сказал школьничек, а Оливер возразил, что я не тёлка, а его «личный Дэ-эс-эс». Потом они долго ржали над расшифровкой, я краснела и смущалась, а эти придурки гоготали еще громче. В итоге в палату прибежал охранник и попросил вести себя тише, а узнав Оливера, рванул искать чистый лист, чтобы для «своих оболдуев» взять автограф звезды. А в довершении щелкнул его в обнимку со мной и Матвеем на телефон. Затем мы презентовали последнему какую-то фигню (типа тетриса, но круче), а парень чуть не скончался от счастья с восхищенным: «Вот привалило-то…», а я лишь поражалась, как Оливер так умело подобрал подарки.

Так мы обошли все оставшиеся палаты, везде нас встречали улыбками и добрыми сердцами, не хотели отпускать. От вида некоторых детишек меня бросало в дрожь, сердце разрывалось, но я следовала примеру Оливера и улыбалась им, вселяя в них надежду, что все будет хорошо. И даже шутила, припоминая им, что дальтоники все-таки правы, говоря, что жизнь – это радуга, то белая полоса, то черная.

В конце концов, пациенты закончились, но в пакете осталась одна игрушка – белоснежный единорог с золотым рогом в компактном исполнении.

– Он для тебя, – протянув мне пушистого зверька, сказал Олли.

– Правда? А ты уверен, что хочешь подарить его мне? – ну, все же он покупал это детям, а я вроде как уже не в этой категории.

• Предыдущая
• 81/159
• Следующая