Ночное лицо - Андерсон Пол Уильям - Страница 16

• Предыдущая
• 16/24
• Следующая

Они медленно, с трудом, двинулись к главной тропе. Они еще не дошли до нее, как появилась Эльфави с тремя мужчинами и Корсом.

Она охнула и побежала навстречу. Толтека подумал, что она сейчас очень похожа на какую-нибудь лесную нимфу, бегущую через зеленые своды. Но хотя он казался гораздо более окровавленным, схватила она Ворона.

— Что случилось? Ох, я так волновалась…

— У нас были неприятности с обезьянами, — сказал Ворон. Он мягко, с несколько угрюмой улыбкой, отстранил ее от себя. — Тише, тише, миледи. Особого вреда нет, но я весь в грязи, и обниматься довольно больно.

«Я бы так не поступил», — несчастно подумал Толтека.

Когда он рассказывал про случившееся, голос его был резок. Беодаг присвистнул.

— Так значит они вот-вот начнут делать орудия! Но клянусь, я никогда этого не замечал. И на меня никогда не нападали.

— И все же группы, которые ты встречал, живут гораздо ближе к человеческим поселениям, да? — спросил Ворон. Беодаг кивнул.

— Это все объясняет, — объявил Ворон. — Каким бы ни был источник ваших бед во время Бейля, горные обезьяны здесь ни при чем.

— Что? Но если у них есть оружие…

— У этой стаи есть. Она, должно быть, сильно опередила остальных. Возможно из-за кровосмешения эти обезьяны стали более разумными. Другие даже не дошли до их стадии, несмотря на то, что видели, как люди пользуются орудиями, чего, я думаю, эти не видели. И наши друзья не могли вломиться в дома. Берцовая кость здесь не годится, это не лом. Кроме того, им не хватает настойчивости. Они могли бы взять верх, и должны были — после вреда, который мы им причинили — но бросили. И вообще, зачем им нужно грабить дома? Человеческие инструменты для них ничего не значат. Они выбросили не только наши пистолеты, но и кинжалы. О них можно забыть.

Гвидионцы казались встревоженными. Глаза Эльфави затуманились.

— Неужели хотя бы на день ты не можешь забыть про эту свою навязчивую идею? — умоляюще спросила она. — Это мог быть такой прекрасный день.

— Хорошо, — устало сказал Ворон, — вместо этого я подумаю о лекарствах, бинтах и о чае. Ты удовлетворена?

— Да, — она неуверенно улыбнулась. — На этот раз я удовлетворена.

В Инстаре наступал фестиваль. Толтеке вспомнилась Карнавальная Неделя в Нуэвамерике — не торговая лихорадка городов, а маскарады и танцы на улицах в провинции, где люди еще умели веселиться. Как ни странно, во всем прочем такие церемонные, гвидионцы отмечали канун Бейля, отказавшись от всяких церемоний. Учтивость, честность, ненасильственность, казалось, так пропитали и укоренились в них, что потерять их уже нельзя. Но мужчины орали и отпускали грубые шутки, женщины одевались с такой расточительностью, что в любое другое время длинного года над ними бы обязательно смеялись, школы превратились в игровые площадки, любой простой прежде обед превращался в банкет, а в некоторых семьях откупорили вино и по-человечески напились. Венки из джуля и роз висели на каждой двери; ни один час дня или ночи не обходился без музыки.

«И так по всему этому миру, — подумал Толтека, — в каждом городе, на каждом обитаемом острове год начался, и люди вскоре отправятся к своим святыням».

Он шагал по дорожке, усыпанной гравием. Солнце подходило к зениту, и малыш Бьюрд шел, держась за его руку, Вдали, над западными лесами, грезили горные вершины.

— И что же вы тогда сделали? — Бьюрд затаил дыхание.

— Мы остались в горах и веселились, пока не пошел дождь, — ответил Толтека. — Затем, когда опасность миновала, мы продолжили путь к цели, осмотрели — место право прекрасное — и вернулись наконец сюда.

Ему не хотелось рассказывать или вспоминать об ужасном эпизоде в лесу.

— Когда мы точно вернулись?

— Позавчера.

— Ах, да, сейчас я вспомнил. Здесь трудно следить за временем, когда никто особенно не обращает внимания на часы, и все-таки приятно.

— Город — Го! А какой он?

— Ты не знаешь?

— Конечно нет, кроме того что в школе моему двоюродному брату немного говорили. Меня еще не было, в прошлый Бейль.

— Город очень красив, — сказал Толтека. Он с интересом подумал о том, как такие маленькие дети могли входить в такую продолжительную религиозную медитацию, — если это она, и как они впоследствии так хорошо сохраняли в секрете то, что там происходило.

Мысли Бьюрда перескочили на другую диковинку.

— Расскажите мне, пожалуйста, о планетах. Когда я стану большим, я хочу быть астронавтом. Как вы.

— Почему нет? — ответил Толтека. Бьюрд мог получить здесь такую же хорошую научную подготовку, как и везде в известной галактике. К тому времени, когда он достигнет возраста для поступления, астроакадемии миров, таких как Нуэвамерика, несомненно захотят принять гвидионских кадетов. Гвидион через десять лет будет уже чем-то большим, чем дозаправочная база. С народом такого дара ничего не сделаешь — они обязательно заинтересуются вселенной и обязательно будут влиять на нее. Империя пала, человечество снова находилось в состоянии изменения. Какое же более идеальное место для следующей цивилизации, чем Гвидион?

«И зачем сбрасывать со счета себя?» — подумал Толтека. — «Когда мы построим здесь космодромы — а их скоро будет несколько — понадобятся намериканские администраторы, инженеры, агенты, офицеры связи. Почему бы мне не стать им и не прожить жизнь под Айнисом и Она?»

Он взглянул на взлохмаченную голову. Его всегда коробило от мысли о соединении с уже готовой семьей. Однако почему бы и нет? Бьюрд вежливый и талантливый мальчик. Приятно будет его воспитывать. Даже сегодняшний выход — предпринятый, если откровенно, для того, чтобы снискать расположение Эльфави Симмон к Мигелю Толтеке — был очень забавным.

Когда накануне один из намериканских астронавтов выразил желание обосноваться здесь, Ворон предупредил его, что через год он сойдет с ума. Да только что Ворон знал об этом? Для него это предсказание несомненно, верно. Лохланнское общество — кастовое, высокомерное, ритуалистическое и убийственное — не имело ничего общего с Гвидионом. Но Нуэвамерика — о, не буду притворяться — иногда мне будет не хватать огней и высотных зданий, театров, баров, вечеров, веселья. Но что помешает мне и моей семье ездить туда в отпуск? Что же до нашей повседневной жизни, то здесь спокойный, разумный, но веселый народ с действительно многозначительным, достигнутым идеалом красоты, тихо существующий в природе, где никто никогда не ступал. И развивающийся. У него есть свои научные исследования, новинки в искусстве, в инженерном деле. Смотри, как они приветствуют возможность регулярных межзвездных контактов. Как я могу не влюбиться в Гвидион?

И особенно в… Толтека заглушил эту мысль. Он пришел из цивилизации, где все проблемы были практическими. Так что давайте не мечтать, а предпримем необходимые шаги для достижения желаемого. Сейчас Ворон в выгодном положении, но это не такая уж большая помеха, тем более, что Ворон не показывает намерений остаться здесь. Так как Бьюрд донимал его просьбами рассказать о других планетах, Толтека предался воспоминаниям, и остаток их пути пролетел быстро.

Они вошли в город. В их отсутствие он казалось странным образом опустел. Там, где несколько часов назад жители наводняли улицы, теперь ничего не было. То там, то здесь кто-то спешил из одного места в другое, волоча какую-нибудь ношу, но это лишь подчеркивало пустынность. Однако хотя на улицах была тишина, за стеклами домов, откуда-то снизу слышались голоса, какой-то шорох и бормотанье.

Бьюрд вырвался из руки Толтеки и запрыгал по тротуару.

— Скоро пойдем, скоро пойдем, — распевал он.

— Откуда ты знаешь? — спросил Толтека. Ему однажды сказали, что определенной даты Бейля не было. Засмеялась каждая веснушка.

— Знаю, Взрослый Мигель! А вы разве не идете с нами?

— Думаю, мне лучше остаться и присмотреть за твоими любимцами, — ответил Толтека. У Бьюрда, как и у многих малышей, был целый зоопарк жуков и амфибий.

• Предыдущая
• 16/24
• Следующая