Кокаин - Скоробогатов Александр - Страница 9

• Предыдущая
• 9/13
• Следующая

- Знаем мы такие вопросы! - заорал гардеробщик и полез в карман за молотком. - Забыл! - заревел вдруг этот страшный человек, хватаясь за голову. - Забыл молоток! Заплатил и на прилавке забыл!

- Так вы сбегайте, а я здесь подожду. Серьезно.

- Украли! - ревел он, как раненый лось.

Я достал из кармана бумажник.

- Возьмите сколько нужно и купите новый. Я подожду.

Глядя им вслед, я закурил сигарету.

Любопытно при этом следующее: ни спичек, ни зажигалки у меня не было. Как же тогда мне удалось закурить?! Вот вопрос. Загадка природы.

И это при том, что и сигарет у меня тоже не было.

Уникальная штука - жизнь. Удивительная.

Птицы пели, мошки летали в знойном воздухе, букашки ползали под ногами; зайцы сидели в норке и терлись друг о дружку своими длинными ушами; рыбак на берегу поймал зубастую щуку... А я пошел к остановке и сел в автобус номер

17

В кафе вошли три индийца с детскими лицами. Тот, чье лицо казалось самым детским, оглядел зал и уселся на стул за одним из столиков у окна.

Второй, выглядевший как будто чуть старше первого, взял его руки, завел их за спинку стула и небрежно обвязал на уровне запястий чем-то белым, похожим на не очень свежее вафельное полотенце.

Движением фокусника третий достал из нагрудного кармана строгого пиджака опасную бритву, изящно раскрыл ее, откинув плоское лезвие. Наклонился к сидящему, внимательно заглядывая в его глаза. И провел по его горлу бритвой, сразу погрузив лезвие глубоко в мясо.

В кафе стало тихо, а потом закричали, кто-то побежал к двери, кто-то по лестнице на второй этаж, женщина, теряя сознание, упала со стула, громко стукнувшись головой об пол.

Второй индиец, опустившись на корточки, размотал полотенце и подал третьему, который аккуратно вытер о полотенце широкое красное лезвие бритвы.

18

Жена сидела в кресле посредине комнаты, склонившись над мусорным ведром, в которое падали картофельные очистки. Жена чистит картошку, догадался автор. Значит, размышлял он далее, на обед сегодня будет картошка. Любопытно, жареная или вареная?

- Жареная или вареная? - спросил автор.

Жена не ответила. Жена плакала. Жена будто не заметила его прихода.

Возможно, где-нибудь месяц тому назад подобная рассеянность жены и насторожила бы автора, но сейчас он совершенно не обратил на это внимания. Кроме того, не обратил он внимания и на висящую на спинке стула военную форму: пиджак известного цвета с лейтенантскими погонами и золотыми пуговицами, рубашку с зеленоватыми пуговицами и брюки (с помочами). Военная форма не принадлежала автору. Мужские ботинки армейского образца, стоявшие "пятки вместе, носки врозь", также были чужими.

Надев тапки, автор двинулся в ванную комнату, чтобы вымыть руки.

- Я прочитала твой роман, - проговорила жена сквозь слезы.

Автор остановился.

- Понравился?

- Теперь, наконец, о-о, теперь-то я все поняла.

Автор был озадачен. Жена прошла в кухню и вернулась с новой картошкой.

- Тебя расстроил мой роман?

- Нет. Наоборот. Он меня обрадовал.

- В таком случае почему ты плачешь?

Автор опустился рядом с женой на колени и погладил ее по плечу; жена оттолкнула его руку.

- Теперь я все про тебя знаю!

Жена вскочила и побежала в кухню. Пока автор приходил в себя, она вернулась с новой картофелиной и принялась ее чистить.

- О, Боже, - простонал автор.

- Жалкий, подлый лицемер.

- Неужели ты не в состоянии понять, - начал я, однако закончить не успел: жена коротко размахнулась и ударила меня по щеке. Это очень неприятное ощущение, когда мокрой рукой бьют по щеке. Автору уже не раз казалось, что сухой было бы гораздо терпимее.

- Зря ты так, честное слово, - сказал автор, схватившись за щеку: удар был настолько силен и меток, будто она специально тренировалась.

Но она только рассмеялась.

- А что за девку ты ... в лесу среди кустиков?

- Какую девку?! - изумился автор.

- Такую! "Первую"! "Которую не видел столько лет, которую многие годы любил, которая во всех отношениях была первой, - и которая, ко всему прочему, ушла от тебя, так никогда и не объяснив своего поступка", издеваясь, процитировала она. - Которую "многие годы любил".

И добавила:

- ...

Вот же упрямое существо. Чтобы не сказать глупое. Или тупое. Или идиотическое.

- Зачем ты ее так называешь? - спросил автор.

- Я так называю не ее, а тебя.

Тут автору вдруг показалось, что он понял, в чем было дело.

- Ты ревнуешь, - сказал он облегченно.

- Я?! - она захохотала. - Я ревную?! На что ты мне такой ... нужен?! Плевать мне. ... кого хочешь.

- Прошу тебя, не произноси ты таких слов, тем более что я все равно не смогу употребить их в своем увлекательном автобиографическом романе... Если тебе, как ты выразилась, наплевать, зачем же ты на меня злишься? Кроме этого (я просто удивлен, что ты не понимаешь), на самом деле ничего этого не было. Как же тебе объяснить?.. Я все придумал. И ресторан, и январь, и метель, и дождь, и лужи на улице, и ресторан, где подают позавчерашние котлеты и кислый коктейль, и развратных официанток, и гардеробщика, который меня обидел, и глухонемого инвалида, и сугробы, и гвоздь с молотком, и убийство, и ту девушку, к которой ты меня непонятно зачем ревнуешь...

Новая пощечина, уже которая по счету. И тупой, идиотский смех.

- После всего этого я не могу и не хочу видеть тебя. Не хочу дышать с тобой одним воздухом. Не хочу спать с тобой в одной постели. Не хочу жить с тобой в одной квартире!

- Ты хоть понимаешь, что ты говоришь?!

- Все. Я. От. Тебя. Ухожу, - сказала жена именно таким образом, как я написал: ставя точку после каждого слова.

Прозвучала ее фраза зловеще. В наступившей тишине.

- Саша, я уже собрала вещи, - сказала она в первый раз тихо. И правда, в углу стояли чемоданы; три наших и два чужих. Чужие, с яркими наклейками на боках, были гораздо больше и казались новее.

Я схватился за голову.

- Я не могу поверить, что все это происходит на самом деле! Неужели ты не понимаешь, как это глупо?!

- Глупо?! А таскаться по блядям - умно?! Изменять жене - умно?! Все. Нам больше не о чем говорить. Кончено. Я ухожу.

- Не уходи. Давай попробуем хотя бы еще неделю. Прошу тебя!

- Ой, - сказала жена. - Сейчас, бля, заплачу.

19

За этим водоворотом событий автор все как-то не замечал человека, продолжительное время наблюдавшего за происходящим. Чтобы не вдаваться в подробности, скажу, что подобное выражение лица бывает у человека, который смотрит по телевизору если и не скучный, то все же и не совсем интересный фильм. Поздно пришел с работы, уставший, голодный; поел, закурил сигаретку, лениво включил телик, а минут через двадцать уснет прямо в своем уютно просиженном кресле.

На человеке было только нижнее белье: голубоватые армейские подштанники, майка с вытянутыми на локтях рукавами; в одной руке он держал зубную щетку, в другой - тюбик зубной пасты. Кроме всего прочего, человек был усат. Он стоял в дверном проходе, прислонившись левым плечом к стене.

Тут автор чувствует себя вынужденным сделать следующее замечание: автор с детства относился к усатым людям с некоторой подозрительностью.

В общем, что и говорить. В этот момент все само собой становится на свои места: и странная непонятливость жены, и ее подозрительность, и оскорбления, и уход...

Почувствовав себя в центре внимания, военный двинулся к столу, за которым был стул с формой, не торопясь, этот стул отодвинул и принялся с поразительным самообладанием одеваться. Зубную щетку он аккуратно расположил на тюбике.

Когда туалет был закончен, офицер обнаружил нехватку галстука. Держась за рубашку у горла, он задумчиво прошел в ванную комнату, а затем - в спальню, откуда вернулся в галстуке.

Осталось только зашнуровать ботинки.

• Предыдущая
• 9/13
• Следующая