Розовая мечта - Эштон Элизабет - Страница 26

— Ничего, но… просто… наверное, мне не стоило приходить сюда.

— Отчего это? — удивился он. — Разве Альтея не может пригласить вас на встречу?

— Да, да, конечно, — торопливо отвечала она, — об этом все знают. — Она имела в виду прежде всего Алекса, но знал ли он, что она пришла сюда по приглашению его сестры?

Сделав над собой усилие, она поборола волнение, но удовольствие было испорчено. Даже если Алекс знал о приглашении Альтеи, ему было неприятно увидеть ее здесь в обществе постояльцев отеля, и, хотя она не чувствовала себя виноватой, вечер был испорчен. Он глядел на нее так, словно она вела себя недостойно, словно она оскорбила его, хотя сам Алекс, может, и не осознавал, что выражает свое неудовольствие столь откровенно. Тем не менее, Чармиэн все поняла. Он как бы напомнил ей, что она здесь служащая, а не хозяйка. Да, он хотел, чтобы она подружилась с его сестрой, но не на публике же! При людях она должна была оставаться на заднем плане.

Она чувствовала себя униженной, ей хотелось ускользнуть и уединиться, но, пожалуй, было бы неприлично так сразу исчезнуть. Она притихла и выжидала время. Подали десерт.

Снова пришел Алекс, он был мрачнее ночи, и сердце у нее упало. Не будет же он столь неучтив, чтобы публично упрекать ее? Но он почти не смотрел в их сторону. Пройдя к столику Хельги, он уселся там спиной к ним.

— Что с вами, дорогая? — спросил Рок участливо. — Вы совсем стушевались.

Она робко улыбнулась:

— Прошу прощения, у меня что-то разболелась голова. Был такой тяжелый день. Вы меня извините, я не стану ждать кофе. — Она больше не в силах была оставаться тут, так близко от него.

— Ну, может быть, пройдет? Я думал, мы потанцуем.

— Не сегодня, — вмешалась Альтея. — Босс объявил, что закроют здесь рано. Но все могут пойти ко мне в номер. — Она посмотрела пристально на Чармиэн — Ты что-то побледнела, так что лучше иди в постель я сама займусь мальчиками.

Чармиэн поднялась, а с ней и Рок.

— Позвольте проводить вас до лифта, — попросил он.

— Не волнуйся, — посочувствовала ему Альтея, — она не уедет до субботы. Пока, Чарм.

Чармиэн оперлась на его руку и, проходя мимо столика Алекса, вся съежилась в ожидании возможных выпадов, однако он даже не соизволил посмотреть в их сторону, только Хельга, сидевшая к ним лицом, кинула холодный, презрительный взгляд, более чем враждебный.

И она тоже негодует, подумала Чармиэн, должно быть, Алекс поделился с ней своими мыслями о распущенных манекенщицах.

В вестибюле Рок с любопытством стал рассматривать центральную статую, равнодушно глядящую поверх их голов.

— Классический идеал мужской красоты, — заметил он. — Но теперь здесь не много таких лиц: нация, должно быть, выродилась.

— Как вы правильно заметили, это идеал, — согласилась Чармиэн, — таких, наверное, всегда было не много. Но и сегодня встречаются похожие…

В ожидании лифта Рок по-детски непосредственно признался.

— Знаете, я встречал много женщин, но похожей на вас никогда.

— Я самая обычная.

— Вот уж нет. Когда вы появились там, в бальном зале, я подумал: вот необычная и удивительная девушка. — Выпитое вино придавало ему смелости. — Вы не от мира сего, заключил он восторженно.

— Прошу вас — довольно! Я упаду, если сейчас не лягу, — усмехнулась она, потирая виски.

— Бедняга, что, так скверно?

— Посплю, и все станет нормально.

— Ну так, до завтра, — сказал он у лифта, поцеловав ей на прощанье кончики пальцев. За эту выказанную нежность, она испытала прилив теплоты к нему; в иных обстоятельствах он мог бы ей понравиться.

Алекс в это время стоял на пороге ресторана и, должно быть, все это видел. Лицо его совсем осунулось, она это заметила. Чувство унижения у Чармиэн пропало, она даже почувствовала радость. Хорошо, что Алекс это видел, — пускай знает, что и другие находят ее привлекательной и им не стыдно в этом признаваться.

Мадам Дюваль с девушками коротали время за ужином и удивились, что Чармиэн воротилась так скоро. Гортензия стала расспрашивать про еду в ресторане, и про то, как были одеты другие дамы. Ивонн заметила ехидно, что мисс Димитриу быстренько устала от ее общества.

— Мы обе устали от сегодняшних впечатлений, — пояснила Чармиэн, решив не говорить им про американцев.

— Ну ладно, — зевнула мадам Дюваль, — еще только два вечера, и мы вернемся в Париж. Я, по крайней мере, буду рада оказаться дома.

— И я, подтвердила Дезире — она, к своему несчастью, потеряла надежду произвести впечатление на Алекса, — там есть люди, которые меня ценят.

Чармиэн была в смятении; чем быстрее она расстанется с Александросом Димитриу, тем лучше для спокойствия ее души.

Ярость, которую она там, внизу, прочла на его лице, все еще тревожила ее. Она была совсем незаслуженной, как ей казалось. А этот взгляд Хельги? Девушка вдруг подумала, что вдова против фамильярничания своей будущей невестки с прислугой. А может, и ей доложили об их с Алексом совместном возвращении с гор. Однако не похоже, что он подвержен чужим влияниям, если только они не совпадают с его собственным мнением. И вообще, как он мог позволить этой Петерсен так на нее смотреть! Даже если она его невеста! Не в силах более размышлять на эту тему, она прервала свои раздумья. Завтра ее последний день на острове, и скоро «Аполло» с его хозяином отойдут в прошлое.

— Вам лучше отправиться спать, — объявила мадам Дюваль, озабоченно поглядев на ее бледное лицо. — Беда, если вы заболеете напоследок. Вы исполнили свои обязанности в конечном итоге неплохо, и я не стану извещать мсье Себастьена о вашем позорном первом выходе. Но я не уверена, что профессия модели — ваше признание, для этого ваш темперамент, вероятно, не вполне уравновешен.

— Благодарю вас, мадам, — едва смогла выговорить Чармиэн. — Я, собственно, пока не решила насчет своего будущего. Спокойной ночи.

Она пошла в свою комнату — слава Богу, Гортензия за ней не последовала. Выйдя на балкон, она посмотрела вниз на развернувшуюся перед ней панораму. Рыбацкие суденышки исчезли, а море было теперь не пурпурное, а черное, и огоньки лодок мерцали, как мотыльки, на его поверхности. Так или иначе, она была рада, что провела неделю в этом живописном месте. Но что она собирается делать в будущем? Даже если Леон оставит ее манекенщицей — позиция, на которую она теперь может претендовать, — она уже не была уверена, что будет этому рада. С тяжелым сердцем она призналась себе, что только Алекс мог бы придать ей уверенности, в которой нуждалась она для достижения успеха. Дважды он спасал ее; и хотя в действительности она совсем не часто здесь видела его, но постоянно ощущала его присутствие, и оно придавало ей уверенности в себе.

В Париже, вне его благотворного присутствия, ее легко могут одолеть прежние страхи; к тому же весь процесс работы так тесно с ним связан, что постоянно будет напоминать о ее потере. Она вдруг подумала: не мудрее ли будет вернуться в Лондон, к прежней жизни? Там она могла бы забыть его и начать все заново, а Ираклия и все с ней связанное будет вспоминаться как давний сон.

Но Чармиэн Чевиот, вернувшись в Лондон, будет совсем другой не той беззаботной и свободной от привязанностей девушкой, которая так легкомысленно отправилась в Париж на поиски счастья. Она теперь узнала и прелесть, и губительность любви.

Гортензия позвала ее в комнату, и девушка нехотя пошла в спальню.

Наутро мадам Дюваль торопилась закончить с завтраком, объявив с особым ударением, что ей предстоит встреча с хозяином для окончательного расчета. В ее отсутствие девушки с удовольствием расслабились. Дезире и Ивонн, натянув купальники, решили поваляться на пляже. Гортензия прилегла, а Чармиэн сидела в раздумье.

Зазвонил внутренний телефон, Чармиэн сняла трубку. Знакомый голос с акцентом спрашивал по-французски мадам Дюваль, но девушка не смогла понять, чей он. Она объяснила, что мадам Дюваль занята. А собственный ее акцент, должно быть, ее выдал, поскольку человек на том конце провода перешел на английский.