...И скрылся с места преступления... - Кризи Джон - Страница 12

• Предыдущая
• 12/45
• Следующая

– Надо бы позвонить Джанет, пока она не узнала обо всем из газет, – пробормотал Роджер.

Они условились созваниваться каждый вечер, в десять часов.

Он прихватил стакан с виски и пошел в кухню – там он раздвинул столик и принялся за готовку, свалив в одну кастрюльку колбасу, соус, бекон и яйца. Нарезал хлеб, сделал тосты. Первые несколько минут он думал о Четуорте, но незаметно его мысли переключились на миссис Китт. Мировой судья миссис Китт. Очень странное дело, очень странные детали. Почему налетчик изорвал газеты, что именно он сжег? Почему он так жестоко избил миссис Китт, но тем не менее не убил? Думал, что убил, или не хотел убивать?

Если бы он орудовал молотком или дубинкой, если бы он стал душить ее...

Он воспользовался обрезком велосипедной цепи, излюбленным оружием многих негодяев: две-три лондонские банды в последнее время "выясняли отношения" именно таким образом. Боль от ударов, должно быть, непереносимая.

Роджер встретился с доктором Киттом: этот седой человек держался мужественно, хоть и очень переживал за жену.

Пока не было нащупано никаких нитей, за исключением номера машины – фальшивого номера. Все полицейские Лондона были предупреждены о машине с таким номером.

Но тот факт, что он оказался фальшивым, придавал делу совершенно иную окраску: только опытные преступники рискнут воспользоваться фальшивыми номерными знаками.

Почему такой преступник напал на миссис Китт?

Роджер наблюдал за тем, как колбаски и яйца ворочаются в кипящем соусе. Бекон поджарился раньше, и он откинул его на край кастрюльки. Мысли его были далеки от кухонной плиты, сейчас он размышлял над мотивом преступления. Коннолли и доктор Китт утверждали, что миссис Китт любили все. Ни один из допрошенных по делу даже не намекнул, что у нее могли быть враги.

Но, может, это обычное ограбление? А жестокое избиение?

Разгром в доме – лишь свидетельство того, что грабитель был разочарован результатом?

Или же это дело рук безумца?

Роджер достал тарелку. Он был уверен, что ничего не упустил. И на Коннолли можно положиться – лучший из лучших. Надо выбросить все из головы.

Но дело никак не хотело отпускать его.

Когда он наполовину расправился со своим кулинарным шедевром, зазвонил телефон. Основной аппарат находился в гостиной, параллельный – наверху; сколько же раз он обещал себе провести третий телефон в кухню, но всегда не хватало времени. Он встал из-за стола и поспешил в комнату.

На ходу он заметил, что в почтовом ящике наконец-то появились вечерние газеты: мальчишка-почтальон с каждым днем приходит все позже и позже. Он включил свет в "убогой" комнате и снял трубку:

– Роджер Уэст слушает.

– Привет, Красавчик.

Это был Коннолли, в его голосе чувствовались нотки ликования:

– Решил отдохнуть? А я еще в конторе.

– У меня есть пара знакомых, которые предпочитают спать именно в конторе, – весело ответил Роджер. – В чем дело?

– Мы кое-что выяснили.

– Валяй, выкладывай.

– Это нам кое-что дает, – продолжал Коннолли, – но для всех, кто знал миссис Китт, это шок-. Боюсь, старый доктор этого не перенесет; Ее шантажировали.

– В самом деле? – медленно произнес Роджер.

– Да. Мне только что звонили твои скотленд-ярдовские всезнайки – ты сам велел им со мной связаться в твое отсутствие. Газету, которую мы нашли на каминной решетке, он на самом деле использовал лишь как растопку, чтобы сжечь небольшую книгу, – что-то вроде дневника, который вела миссис Китт. Некоторые страницы сохранились, а твои парни из лаборатории ухитрились расшифровать часть сгоревших листов. Это хронология шантажа – телефонных звонков и писем за последние полгода. Похоже, она пыталась установить личность шантажиста. Ты сейчас приедешь или подождем до утра?

– Сейчас не могу. На восемь тридцать у меня назначена деловая встреча, – Роджер не испытывал ни малейшего желания мчаться через вечерний Лондон, несколько часов ничего не решают. – Она что-нибудь выяснила?

– В том, чем мы располагаем, нет никаких имен.

– Есть какие-нибудь соображения относительно того, чем ее можно было шантажировать?

– Никаких.

– Узнай, и мы выйдем на того, кто этим занимается, – сказал Роджер сухо. – Она платила?

– Да. Десять фунтов в месяц.

– Я бы не назвал это такой уж большой суммой.

– Для нее это приличные деньги.

– Каким образом происходили расчеты?

– Банкнотами – из уцелевших бумаг создается впечатление, что она виделась с шантажистом каждую неделю. Она записывала в дневнике: "Видела его сегодня" или "Думаю, сегодня он позвонит".

Коннолли помолчал, потом продолжал:

– Я еще не разговаривал с доктором Киттом. Может быть, ты сам скажешь ему? Я слишком хорошо знаю беднягу.

– Хорошо, – пообещал Роджер, – скажу. Ты хочешь, чтобы я сделал это сегодня?

– Пусть спокойно проведет ночь, но если ты считаешь, что это необходимо сделать немедленно...

– Я встречусь с ним утром, – еще раз пообещал Роджер, – и заставлю ребят в лаборатории проверить каждую страницу, чтобы у нас была полная картина. Может быть, это объяснит причину нападения.

– Каким же образом? – спросил Коннолли.

– Если она не хотела платить, отказывалась, шантажист мог пойти и на такой шаг: когда она оправится, она предпочтет исправно платить деньги, лишь бы такое не повторилось, – вслух размышлял Роджер. – Во всяком случае, это возможный мотив.

– Самое ужасное, что я сейчас понял: миссис Китт мог шантажировать любой, – сказал Коннолли, в его голосе слышалось недоумение. – Мне следовало бы принять меры, она же живет у всех на виду, ее жизнь как открытая книга!

– Какая фраза! Как бы то ни было, это зацепка, и мы сумеем ею воспользоваться.

– О'кей, Красавчик, – пробурчал Коннолли, – можешь возвращаться в лоно семьи. Пока.

Он повесил трубку.

А Роджер вернулся к бекону, яйцам и колбаскам. Он был так занят своими мыслями, что прикончил ужин автоматически, запивая его светлым баночным пивом.

Пора бы уже было привыкнуть, и, в общем-то, он привык к тому, что неожиданностям и тайнам в жизни людей нет конца. Как часто человек с безукоризненной репутацией и жизнью у всех на виду имел за собой такие грехи, что волосы вставали дыбом. В каждом семейном шкафу по скелету!

Было почти восемь, когда он закончил ужин. Он подумал, что Джексон, похоже, крайне пунктуален. Не имело смысла гадать о цели визита. Столь же бессмысленно пока анализировать странное совпадение: почему оказалась фамилия миссис Брей в той газете, которую он нашел в Лайгейте?

В вечерних газетах были короткие сообщения о Четуорте и захватывающие дух репортажи о нападении на миссис Китт. В трех газетах приводились похищенные суммы – именно суммы, поскольку одно издание утверждало, что речь идет о двадцати пяти фунтах, другое настаивало на сорока пяти, а самое оптимистичное называло девяносто пять фунтов. Интересно: ведь всем газетчикам давалась одна и та же информация!

Снова зазвонил телефон.

– Я все-таки проведу эту чертову штуковину сюда. Пусть это будет последним делом в моей жизни, но – клянусь! – пообещал сам себе Роджер и снова пошел в комнату.

– Слушаю, – сказал он, глядя в незанавешенное окно, – Роджер Уэст слушает.

– Я звоню по просьбе мистера Чарлза Джексона, – сказал неуверенный женский голос, – это... это говорит его жена.

Она замолчала, словно не зная, как продолжать, потом произнесла скороговоркой:

– Не могли бы вы приехать к нам домой? Произошел несчастный случай, и хотя он в состоянии и сам к вам приехать, ему не следует этого делать.

– Конечно же, я сейчас выезжаю, – тут же согласился Роджер. – По крайней мере, хоть глотну свежего воздуха по дороге. Диктуйте адрес...

Джексон сидел в большом мягком кресле, ноги покоились на пуфике, на столике стоял стакан виски с содовой. На Джексоне был темно-красный халат и шлепанцы, под халатом светлая рубашка с широким воротом. Мрачный взгляд, на носу свежая царапина, на лбу – пластырь. Сильно разбитые костяшки правой руки. В остальном же он выглядел нормально. Его жена проявляла излишнее рвение и все подсовывала Джексону какие-то таблетки. Но Джексону, казалось, нравилось играть роль смертельно больного, и он благосклонно принимал ее ухаживание.

• Предыдущая
• 12/45
• Следующая