Шаг в аномалию - Хван Дмитрий Иванович - Страница 45

• Предыдущая
• 45/88
• Следующая

— Так, я пошёл. Прикрывайте, если что. — Новиков выдохнул и, перемахнув через поваленное дерево, вышел на песок обширного пляжа.

В разговоре он не рассчитывал на какое-либо замирение сторон, он хотел лишь одного — чтобы два отряда не стали проливать свою кровь. Тем более что проливать кровь придётся лишь казакам, фронтальный и фланговый огонь закончит тут всё через десяток секунд. Значит, надо любым способом отговорить казаков от атаки.

Хмурые и бородатые лица казаков приближались, уже можно было разглядеть их амуницию и дымки фитилей. Вышедший вперёд толпы Хрипунов что-то сказал своим людям, и те опустили своё оружие к земле.

— Здравствуй. — Новиков протянул руку Хрипунову.

— И тебе не хворать, воин. — Казак пожал протянутую ему ладонь. — Кто ты, сын боярский? Али воевода местный?

— Скажем, что я полусотник нашего атамана, — ответил Новиков.

— Почто без брони вышел, доверяешь нам? — ухмыльнулся Хрипунов.

— Без брони я, потому что ни к чему она мне, а врага я близко не подпущу.

— Экий ты хвастливый! Ворог не будет спрашивать, он просто…

— Мы обо мне будем разговоры вести или по делу?

— А можливо и по делу. Почто вы сию землю своей называете? С каких прав?

— А с прав первооткрывателя, мы первые тут обосновались, значит, наша эта земля будет.

— Хм, чудно ты говоришь, ну да ладно. Был я ранее воеводой в Енисейском острожке, хлопотал о постройке острожков в Красном Яру и на Каче-реке, а сейчас послан из Москвы для сыску серебряных руд на Тунгуске-реке. Памяти обо мне спущены в Поместный, Стрелецкий и Ямской приказы. Так что по царёву приказу я тут.

— Понятно. Короче, я предлагаю так: или вы уходите сейчас все, или ты идёшь со мной до нашего воеводы.

— А если я сейчас задам вам трёпку, а голову твою на копьё посажу? — прищурил глаз Хрипунов.

И казаки в подтверждение зашумели, бренча железом. Раздались выкрики, определяющие, каким именно способом следует умучить этого наглеца, а особливо предателя Кузёмку.

— Ладно, смотри. — Новиков, с трудом сохраняя хладнокровие, замахал снайперу на правом фланге.

Тот вышел из-за куста, а за ним показался его напарник. Новиков, отойдя чуть назад, указал снайперу на небольшой валун перед своими ногами. Мгновение спустя по валуну со свистом чиркнула пуля. Таким же образом с валуном обошёлся и снайпер с левого фланга. Хрипунов явно был впечатлён.

— А ежели я на твою голову покажу вместо валуна этого, то не успеешь насадить мою на копьецо-то. Ну и на сладкое, смотри внимательно. Только… господа казаки, прошу не стрелять в меня от неожиданности, а я в землю шмальну. — Новиков не спеша переставил на калаше режим одиночных выстрелов, сделал шаг назад и произвёл четыре выстрела, периодично выбивая фонтанчики песка.

Казаки, конечно, не стали разбегаться в припадке ужаса перед оружием двадцать первого века, да и воплей гнева не последовало. Но лица их стали каменными, и они заметно подобрались, как стянутая пружина. Новиков испугался, что они всё-таки бросятся на него, а потом и на остальных, слишком уж решительны были их лица — у них не было совершенно никакого страха перед автоматическим оружием.

— Ну что же… — Хрипунов явно оценил всю незавидность их положения, а именно: толпа казаков на открытом и полностью простреливаемом месте, — я пойду говорить с вашим воеводой.

— Отпускай тогда всех своих казаков на струги. И пускай ждут тебя на том островке. Мы тебя к ним потом отвезём. Ты согласен на такие условия?

— Да, я согласный. Оружие вам оставлять?

— Оставляй себе, я же не в плен тебя взял, а в гости.

Новиков повернулся и не спеша пошёл к своим, закусив нижнюю губу и ожидая удара в спину. Нет, он так и не поверил этим людям до конца. Хрипунов сверлил тяжёлым взглядом удаляющегося от него этого спокойного и уверенного воина, потом, не глядя на своих товарищей, поднял одну из гильз. Внимательно осмотрев, положил её в карман и, тяжко вздохнув, стал догонять уходящего к лесу полусотника. Дождавшись, пока два струга казаков отвалят от берега, направившись к назначенной им стоянке на ангарском острове, Вячеслав, после небольшого роздыха и поправки нервов, объявил о продолжении похода.

Опять загрузили струг и отправились вверх, против течения Ангары. При входе в Байкал гребцам пришлось напрягать все свои силы, преодолевая сильное течение. И только выйдя в озеро, можно было расслабиться и побалагурить. Наконец показалась заветная бухточка, а пока шли к причалу, встретили несколько рыбацких лодок, из каждой людям на струге приветливо махали. На берегу были выставлены жерди, где ровными рядами вялился улов.

Недалеко от причала возилось несколько человек, в основном тунгусы. Была парочка учёных, осваивающих плетение сетей. Они и послали в посёлок паренька-тунгуса известить Смирнова о прибытии гостей.

Посёлок встретил гостей выкопанным рвом у пологой северо-западной части стены. Копать ров с других сторон нужды не было: на востоке возвышался холм, с южной стороны — частокол, а казарма вообще выходила на обрыв, из которого подняться было невозможно. Западная стена, ворота и надвратные башенки уже были обложены светлым кирпичом, а чуть поодаль, к северу от ворот, виднелись строительные леса, прилепившиеся к частоколу. Похоже, Смирнов сделал правильные выводы из нападения и теперь нехило укрепляется. Вячеслав с видимым одобрением наблюдал за сушащимися рядами кирпичей, ждущих обжига, и штабелями очищенной древесины.

— Молодец, полковник, — ухмылялся в усы инженер.

Хрипунов хмуро обозревал стены посёлка, которые уже было не взять просто так, лихим наскоком, а только с помощью артиллерии и долгой осады.

Смирнов, Соколов и Хрипунов сидели за столом. Поначалу троица сохраняла молчание, каждый из них не решался начать сложный разговор. Наконец Смирнов нарушил тишину:

— Яков Игнатьевич, мы разграничили землю с Енисейским острогом.

— Я уже говорил, что мне нет дела до енисейцев!

— Насколько я знаю, здешние места выше Уды — место сбора ясака енисейскими людьми, так?

— Так, — буркнул Хрипунов.

— Вячеслав сказал мне, что вы брали ясак на нашей земле.

— Я послан на Ангару искать серебро из самой Москвы!

— Ну а какое нам дело до Москвы? — перефразировал казака Смирнов.

Тот аж задохнулся от возмущения:

— Государь наш, самодержец Всероссийский, великий…

— Подожди, в чём великость? У кого сейчас Киев?

— Ляхи…

— Смоленск?

— Сызнова ляхи, а почто…

— Корела?

— Свеи взяли! Почто ты о об этом?

— Яков, ты же сам говоришь: великий, мол. Вот когда всех оккупантов из Руси выгонит — тогда и будет великим.

— Поганые вещи ты городишь и язык твой поганый! Да вас всех на дыбу… Не может царь за всем уследить, когда ворогов полно со всех сторон!

— Ладно, Яков, не будем о грустном. Короче, дела такие: от Уды-реки вся местность — наша. Вы тут ясак не собираете. Мы не лезем за Удинский острог. Мы поставим форт… острог то есть, напротив Удинского острога вашего енисейского воеводства. Говорить теперь там будем. В следующий раз мы не будем разговаривать, если вы пойдёте собирать ясак на нашей Ангаре. А что сегодня собрали — нам отдаёте. Всё, такие условия.

— Ну что ж, Бог вам судия. На Москву я отпишу про ваши безотчественные басни. А далее сил моих нет находиться тут.

Смирнов развёл руками и глянул на Вячеслава:

— Тогда не будем вас задерживать. Завтра с утра вас отвезут к вашим товарищам.

Вячеслав выглянул за дверь и позвал морпеха, караулившего на входе:

— Отведи казака в башню, он отдыхать будет.

Инженер вернулся за стол. С минуту друзья сидели молча. Смирнов ладонями потёр лицо и, подняв красноватые глаза на Вячеслава, произнёс с хрипотцой:

— Ну, что делать будем дальше, Андреич?

Тот, помедлив, не совсем уверенно ответил полковнику:

• Предыдущая
• 45/88
• Следующая