Все исправить - Белова Елена Петровна - Страница 27

• Предыдущая
• 27/87
• Следующая

Тахасэ, заимствование жизни. Заимствование... Дим видел это только раз, но запомнил навсегда. И сейчас оглянулся на свой маленький отряд.

Никому не выжить.

Лёш, как никогда, был благодарен своему альтер эго. С его памятью, опытом и привычкой к «зрелищам». Без него этот водоворот чужой боли и чужого страха попросту свел бы его с ума... сегодня же.

С опытом Алекса было легче. Он это умел — отстраниться от эмоций, но не утратить «чутья», закрыться, но держать связь... И Лёш мог драться. Идти сам. Помогать Вадиму. Успокаивать людей, нежданно проснувшихся в кошмаре и не понимающих, что творится.

А вокруг творился ад. Черно-фиолетовый купол глушил свет солнца, по улицам метались полуодетые горожане, под ноги попалось тело мертвого подростка...

И раз за разом возникали угловатые фигуры с быстрыми хищными движениями. Дай-имоны охотились на еду...

С отрядом стало полегче — на огрызающийся стрельбой отряд нападали реже, — но и сложнее. Казалось, двигаешься рядом с оголенными электропроводами — чужие эмоции клокотали в нескольких сантиметрах, но пока их удавалось игнорировать. Спасибо, Алекс.

Под ногами уже грохочет мостовая. Площадь близко.

А где серые? Что-то их не видно.

Дим, что? Что? Ах вот как...

«Дим, держись».

«Похоже, нам не выбраться».

«Но пока можем, держимся. Дим, стой! Куда?! Дим!»

Брат исчезает прямо из-под протянутой руки, просто шагает в перенос, тает...

Чтобы спустя долю секунды возникнуть возле серой фигуры с поднятыми руками. Что он дела…

Дим, нет!

Поздно.

Ссои-ша еще улыбался, когда Дим шагнул из переноса. Да и после еще несколько секунд. Дим дал ему время порадоваться неожиданной «подпитке». Мир на секунду расплылся — то ли от усталости, то ли от слепящей, бешеной ярости.

Незваное-непрошеное явилось чужое воспоминание

Рассыпанные по траве рыбки... Невидящие глаза мертвого отца... тянущаяся к лицу чужая рука... горячая боль и чужое удивленное лицо... серое, серое, серое! Вскипающая между ними сила, которую чужак тянет и смешивает, сила, которую отнимают, слабость и боль... И ниточка упрямства... отчаянного, железного, последнего... ты ничего не получишь, гадина, ты-меня-не-получишь!

Не-на-ви-жу-вас.

Ну же, тварь, смотри, я слабый, я шатаюсь от усталости. Нападай! Ну!

Секунды... доли секунды ничего не происходит. А потом серый тянет руку к его лицу...

Чужая рука. И чужая магия. Как ледяные когти.

— Ну что?

— Ничего! — Савел едва сдерживался. Он, Координатор с тысячелетним опытом, хотел бы сейчас поступить так, как толпившиеся на мосту у въезда в город люди, — молотить по преграде до боли в кулаках. — Этот проклятый купол... По нему хоть катапультой бей — ничего! Они с ума сошли, такое устанавливать? В разгар дня, под прицелом этих... телекамер, о свет!

— Видимо, у них не было другого выхода.

— Спокойней, Савел. Мы же сами хотели намекнуть людям, что не все в порядке. Нам нужно будет их содействие... Так что пусть смотрят. Задумаются.

— Не о том говорим. — Александр не сводит глаз с черно-фиолетового, без блеска, купола. — Нинне, можешь сказать, что там внутри?

Координатор-телепат зябко поводит плечами.

— Там... страшно.

«Дим! Что ты наделал, Дим...»

«Я был должен».

Должен...

Тело ссои-ша бессильно сползает к ногам.

А его магия разливается по телу медленным ядом... Тахасэ бушует вокруг ледяным вихрем, голодным вихрем. Перехватив контроль над чарами, Дим запускает его по дай-имонам, и тот кружит, кружит, кружит по городу, настигая серых пришельцев. Отнимая жизни.

Стоять. Не упасть. Держать контроль над чарами. Держаться...

Не слушать криков, не смотреть в лица тех, кого убиваешь. Держаться.

Кажется, он уже весь ледяной. Холодный. Не от влившегося в тело «холодка», нет. От вакханалии смерти.

Я должен. Проклятье, я должен.

«Дим...»

Купол лопается без звона и хлопка — просто исчезает. Координаторы оцепенело смотрят на дымы пожарищ. На врывающихся в город полицию и военных.

А Соловьевы? Они...

Да вот они! Сыновья Александра появляются рядом. Помятые, но живые. И прежде чем кто-то что-то успевает сказать, к ним бросается Александр...

И зачем в Своде делать окна, если там все равно ничего, кроме облаков, не увидишь! Замок-не-на- земле-не-на-во-де-не-в-воздухе... где он на самом деле?

Лёш отвернулся от неправильного окна. В двадцатый раз прошел по пустой комнате.

Ему нужно было к горным. Его ждала Лина. Должен был вернуться с Уровней Март — он обещал не только поразведать обстановку и закинуть Ложе пару приманок, но и подтянуть к будущему Белому Владыке одного честолюбивого демона по имени Дензил.

И еще нужно к провидцам, и еще...

Но он никуда не мог уйти. Сейчас — никуда.

Дим...

Да что же это за проклятие такое? Может, судьбу нельзя изменить; может быть, она, как река, раз за разом будет торить дорогу по привычному руслу?! Ну почему Дим опять крайний?!

Лёш помотал головой, отгоняя то, все-таки сбывшееся...

Серый на площади ликующе вскидывает руки. Над брусчаткой неторопливо ползут туманные дрожащие облака... живые... голодные... чей-то перепуганный выкрик: «Дяволите, какво е това?»

Дим смотрит через плечо — короткий взгляд, какой-то даже не отчаянный, будто из-за Грани... а потом исчезает. Исчезает и появляется рядом с серым магом, шаманом. И — Лёш и позвать не успел — будто оплетается серой сетью.

Серая сеть, чуждая магия, ярость и железное упорство — и синеватый сгусток магии, что дрожит между замершими фигурами, словно сердце... и падающий, оползающий, смазанный серый силуэт.

Дим!.. Он не спрашивает зачем — понятно. Да и не время сейчас... И эмоции — скрутить, под замок, под «шубу». Не лезть под руку, не сейчас. Он не спросит...

— Что происходит? — почему-то спрашивают по-русски. — Кто он?

Кто? Маг. Страж... теперь зараженный.

Реципиент...

Разве вы поймете, люди?

Слова царапают горло.

— Мой брат.

...Когда все кончилось, когда непрошеные гости полегли на черную в свете купола мостовую, когда они остались одни — на пару минут, прямо перед переносом, Дим ответил, не дожидаясь вопроса:

— Так надо. Времени не хватает.

В глазах Дима нет блеска — черно-фиолетовый купол почти не дает света, но голос твердый и почти спокойный. Бесповоротно решительный.

— Поправь меня, если я ошибаюсь. — От пришедшей догадки становится не по себе, хотя после сегодняшнего, казалось, куда уж хуже. — Но что-то мне кажется, что в ближайшее время Пламя тебя не увидит.

— Так и есть.

— Ты не будешь выжигать дайи. — Лёш даже не спрашивает — чувствует. — Дим...

— Так надо, — устало повторяет Дим серыми от усталости губами. — Лёш, при любом раскладе. Я слишком медленно набираю силы. Так будет быстрее. — Он морщится, будто решаясь, и наконец выдыхает: — Лёш, в самом крайнем случае... ну, у меня есть еще пара лет. Тот Дим ведь продержался больше десяти...

Он прав. Конечно, он прав. Есть время... И есть фениксово Пламя, на крайний случай... и в конце концов, есть еще анниты со своим вирусом.

Вот только за этой уверенностью Дима чувствуется еще кое-что: даже не будь этой надежды, он бы все равно сунулся. Потому что должен.

Потому что считает себя виноватым. Темная память чертова альтер эго!

И от этого хочется расшибить себе кулаки о ближайшую стенку.

На камне пещеры пляшут оранжевые отсветы... И Лина не может уйти, хоть и пора уже, пора, хоть сердце холодит странное предчувствие.

Что-то не так, что-то происходит или вот-вот произойдет, что-то, что заденет многих... а она не может уйти. Пламя сотни лет ни с кем не говорило.

• Предыдущая
• 27/87
• Следующая