Комната старинных ключей - Михалкова Елена Ивановна - Страница 31

• Предыдущая
• 31/73
• Следующая

– Сколько ей было?

– Девятнадцать. Но она относилась к тем женщинам, которые из девочек сразу превращаются в дам. Девичьего в ней не было ничего. Мне это нравилось.

Знакомства на курортах завязываются легко. Два дня спустя мы уже ездили втроем на экскурсии. У нас нашлись общие темы для разговоров: я в то время увлекался нумизматикой, и он тоже; я изучал арабский – он был переводчиком с одного из редких диалектов. Короче говоря, мы быстро подружились. Смешно сказать, но мне больше нравилось проводить время с ним, чем с Викой. Я втайне жалел, что она всюду увязывается за нами. Надо отдать ей должное, она вела себя с Робертом очень мило. Никогда не вмешивалась в наши разговоры, только утихомиривала нас, когда мы спорили. А спорщиками мы оба были отчаянными. Схватывались на пустом месте и орали до хрипоты.

Конечно, на нас косились. Мы всюду ходили вместе и представляли собой прекрасный объект для сладострастных сплетен. Что делать отдыхающим, как не обсасывать других отдыхающих, точно пес сочную косточку! Об этом тоже рассказала Вика, посмеиваясь и упиваясь своим двусмысленным положением.

Мне нужно было насторожиться… Но что я понимал! Отдых был чудесен: и очаровательная женщина рядом, и новообретенный почти-что-друг. А сплетням я не придавал никакого значения. Кажется, забыл об этом сразу же, как только мы сменили тему разговора.

Василий снова вздохнул. И очень обыденно спросил:

– Как вы его убили?

– Отравил, – после паузы сказал Ковальский.

Полина беззвучно охнула и привалилась к стене.

– Небанально, – хладнокровно заметил водитель. – Но в вашем духе. Чем?

– Однажды между нами произошла стычка. Не помню причины спора, но пошумели мы изрядно. К тому же все трое были пьяны. Роберт, едва держась на ногах, утверждал, что он никогда не пьянеет и сохраняет ясность мысли, сколько бы ни выпил. Я пытался высмеять его, но сам был посрамлен: язык у него не тупился от воздействия ракии и резал, как бритва.

Вот тогда-то в уме Вики и зародился план, которым она поделилась со мной, как только Роберт ушел.

Ей вспомнился жестокий и смешной розыгрыш, который она видела в какой-то передаче. Суть его заключалась в том, что проснувшийся человек обнаруживал себя в перевернутой комнате. Люстра торчала из пола, шторы висели карнизом вниз. Почти все, над кем проводился эксперимент, спросонья хватались за ближайшие предметы, чтобы не упасть: они думали, что оказались на потолке.

Конечно, реализовать такую идею нам было не под силу. Но Вика предложила устроить Роберту «чужой» номер: изменить интерьер так, чтобы, проснувшись, он не понял, где находится.

Ее страстно увлекла эта затея. Хохоча, она в лицах изображала, какое выражение будет у Роберта, когда он придет в себя после попойки. Понемногу ее азарт передался и мне. Хотелось и высмеять приятеля, и опустить с небес на землю. Вика расписывала, как бедный Роберт в панике вывалится из номера в коридор, а там его будем подстерегать мы. И чем дольше она говорила, тем сильнее я убеждался – нам необходимо раскрасить однообразную курортную жизнь. А что может лучше подходить для этой цели, чем розыгрыш!

Мы все подготовили. Вика запасла новую обивку для дивана: полосатый отрез, стянутый по краям на живую нитку. Мы собирались поменять картины в его номере, переставить мебель, подобрать шторы, чтобы окно смотрелось по-другому. Хитроумная Вика даже придумала, как сделать другой вид из окна: всего лишь несколько веток, закрепленных снаружи на подоконнике, меняли пейзаж до неузнаваемости.

Оставалась только одна загвоздка: несомненно, во время этих манипуляций Роберт может проснуться. Как бы пьян он ни был, нам не удастся передвинуть мебель, не разбудив его.

И тогда Вику осенила вторая гениальная идея. Снотворное! Я подсыплю Роберту таблетки, он уснет, и тогда нашему плану ничто не помешает.

Снотворное Вика взяла на себя. Врач прописывал ей что-то от бессонницы, у нее даже был с собой рецепт. Она заверила меня, что все рассчитала: дозировка чуть больше, чем у нее, чтобы хватило для мужчины.

На подготовку ушла пара дней. Когда все было запасено, мы договорились с Робертом, что зайдем вечером и устроим у него маленькую дружескую попойку.

Но в назначенный день наш план пошел наперекосяк. Вике позвонила родственница, у которой что-то случилось, и моей подруге пришлось ехать в ближайший городок, чтобы перевести деньги.

Подумав, мы решили, что это не повод отказываться от нашего плана. Снотворное я могу подсыпать и один, а к ночи, когда Роберт отключится, Вика уже вернется и поможет мне.

Она согласилась. Итак, Вика уехала, а я отправился к Роберту.

До сих пор меня не оставляет в покое мысль: как я мог не проверить дозировку? Как мог положиться на взбалмошную женщину? Она клялась, что двадцать раз пересчитала дозу. Что ж, она двадцать раз ошиблась. Потому что через два часа после начала нашей проклятой вечеринки Роберт был мертв. И убили его таблетки, которые я растолок и всыпал ему в бокал.

– Что это был за препарат? – спросил Василий.

– Не помню. Даже не уверен, что посмотрел название. Таблетки как таблетки, в ярко-оранжевом блистере.

– Как он умер?

– Просто повалился на бок, дважды дернул головой – это выглядело неестественно и жутко – и застыл. На ноге у него нелепо задралась штанина. И когда я увидел эту штанину, меня будто обухом ударили по голове: я понял, что он мертв.

– Вы пытались что-нибудь сделать?

– Конечно! Искусственное дыхание, массаж сердца… Бесполезно. Все было кончено.

Ковальский замолчал. Целую минуту Полина не слышала ничего, кроме своего учащенного дыхания. Ей уже стало казаться, что он не заговорит. Но голос Анжея раздался снова.

– Потом в дверь постучали. Я чуть не заорал. Но это была всего лишь Вика, вернувшаяся из города.

– Она не сбежала?

– Нет! Поняв, что случилось, она действовала быстро и с поразительной выдержкой. Для начала унесла из номера Роберта все, что свидетельствовало о нашем присутствии. Протерла все, к чему я прикасался. Помыла бокалы. Положила Роберта так, как будто он спит, и раздела его.

Я наблюдал за ее действиями с тупым отвращением, ужасаясь, что она прикасается к нему с деловитостью уборщицы. Когда она взяла меня за руку, я вырвался. Я понимал, что она пытается помочь, но ничего не мог с собой поделать.

Мы вышли из номера и вернулись к себе. Нас никто не видел – было около полуночи.

В комнате я сначала заметался, потом упал в кресло и попытался собраться с мыслями. Мне стало ясно одно: нужно звонить в полицию. Я должен был признаться! Что бы ни случилось дальше, молчать было нельзя.

Но Вика напала на меня с яростью кошки. Она шипела, что я сошел с ума и собираюсь погубить себя. Убеждала, что меня посадят минимум на десять лет, потому что я не смогу доказать, что это было убийство по неосторожности. Потом разрыдалась и обвинила меня в том, что я хочу погубить и ее тоже. Ведь лекарство в аптеке покупала именно она. Ее привлекут как сообщницу, а ей всего девятнадцать, она не хочет в тюрьму!

Под этим бешеным натиском я совершенно растерялся. Поняв, что я не пойду сдаваться, Вика тотчас успокоилась. Она собрала наши чемоданы, спустилась к портье и объяснила, что нам придется срочно уехать.

Мы расплатились, взяли такси до вокзала и через час уже неслись по шоссе… В направлении, противоположном вокзалу.

– Заметали следы?

– Верно. Рассвет мы встретили в маленьком городке за сотню километров от того места, где все произошло. Вика спала. Я стоял на балконе и курил одну сигарету за другой, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Наше бегство представлялось мне все более бессмысленным. Нас объявят в розыск, найдут, и нам не оправдаться. Зачем мы это сделали?! Но винить я мог только себя.

Я спустился вниз, купил утреннюю газету. Руки у меня дрожали, когда я разворачивал хрустящие страницы. Мне казалось, на первой же полосе будет новость об убийстве отдыхающего. Но в газете я ничего не нашел. Очевидно, тело еще не обнаружили. Я представил, как Роберт лежит в своем номере, неестественно вытянувшись, и мне стало так плохо, что пришлось сесть на землю.

• Предыдущая
• 31/73
• Следующая